пролетариат, а соединяла его разнородные слои перед лицом фашистской угрозы, и в этом заключалась ее сила. Эта угроза вынудила реформистских вождей ВКТ сделать шаг навстречу профсоюзному единству. Со своей стороны УВКТ (прогрессивная Унитарная всеобщая конфедерация труда) была готова на все уступки, «способные служить делу этого единства»{242}.
Однако ФКХТ сознательно ушла в сторону от всенародного движения. Опираясь на свою консервативно-христианскую концепцию, она отгораживалась от событий, будораживших все народные слои. Делегаты конгресса ФКХТ, состоявшегося в 1932 г., отклонили предложение о профсоюзном объединении с организациями, входящими в реформистскую ВКТ, и наотрез отказались сотрудничать с прогрессивной УВКТ.
Попытка фашистского путча в феврале 1934 г. не изменила позицию ФКХТ. В последующие годы она продолжала отказываться от сотрудничества с прогрессивными силами. Так, на митинге в защиту профсоюзных прав и общественных свобод 26 марта 1935 г., на котором присутствовали коммунисты, социалисты, радикалы, представители прогрессивной интеллигенции, руководство христианских синдикатов отсутствовало. Праздник «14-го июля» в том же году прошел под антифашистскими лозунгами, с клятвами верности Народному фронту. В Париже fia грандиозном митинге на велодроме Буффало выступали Ракомон от УВКТ и Жуо от ВКТ. От католического дрофцентра ораторов не было. Не считаясь с массовыми протестами против «декретов нищеты» Лаваля, руководители местных союзов и самой конфедерации одобрили их[20], стыдливо прикрывая свое предательство робкими просьбами к правительству принять меры для снижения уровня стоимости жизни.
Тем временем в стране продолжалось движение за объединение реформистского и прогрессивного профсоюзного центров. В сентябре 1935 г. съезды УВКТ и ВКТ высказались за восстановление профсоюзного единства и обратились к христианским профсоюзам с предложением примкнуть к единому пролетарскому фронту. Национальному комитету ФКХТ пришлось высказать свою официальную точку зрения на поступавшие отовсюду предложения. 20 октября 1935 г. он принял следующее решение: «Рассмотрев не без неудовольствия вновь вопрос о профсоюзном единстве, о существовании при режиме капитализма и наемного труда глубокой солидарности между всеми категориями трудящихся, придерживающихся различных мнений, комитет отмечает, что ни морально, ни практически не представляется возможным собрать в рамках одной организации для плодотворной деятельности элементы, разделенные серьезными идеологическими различиями». Однако комитет желает заключать соглашения, но по возможности общего характера — «для защиты законных интересов и достижения ограниченных целей»{243}.
В движении Народного фронта, как в фокусе, отражались перекрещивавшиеся и сталкивавшиеся прогрессивные идеи и политические тенденции, по степени взаимодействия с ним проверялись характеры и жизнедеятельность каждого звена общественного организма. Своим «нет», сказанным движению Народного фронта перед лицом очевидной опасности национальной катастрофы, ФКХТ выдала самой себе аттестат антирабочей и антинародной организации. Если бы не чувство пролетарского и национального долга верующих трудящихся, никогда не признававших непреодолимость религиозных барьеров, отделяющих их от остальной массы, французский христианский синдикализм был бы полностью дискредитирован.
Резкие слова в адрес его вождей и идеологов, часто произносившиеся прогрессивными рабочими деятелями того времени и легко объясняемые не только полемической страстностью, по и протестом против вредных для освободительного движения действий христианских профсоюзов вообще, сами по себе не являются достаточным аргументом для обвинения в профашистских симпатиях всех руководителей ФКХТ. Большая часть их честно служила Франции в рядах Сопротивления. Здесь действовал комплекс причин, происходивших от общей исторической слабости и пороков христианского синдикализма.
Конфедерация не была свободна в выборе решений, во всяком случае она их согласовывала с теологическим советом. Церковная иерархия, без сомнения, влияла на выбор профсоюзными лидерами своего места в борьбе. Известно, что решение конфедерального комитета было санкционировано кардиналом Экса, епископами Камбре и Нима.
Реакционные князья церкви ненавидели Народный фронт, выступали как союзники французского фашизма. Они призывали паству «отвергнуть руку нечестивцев»{244}. И хотя у большинства католиков существовала неприязнь к нацизму, иерархия считала более опасным все, что могло помочь Советской России, «врагу помер один». Однако часть духовенства, особенно низшее, рабочие — члены религиозных обществ и многие католические писатели (Клодель, Мориак и др.) стремились оказать сопротивление нацистскому варварству. Аналогичное разделение проходило и внутри ФКХТ: ее низы часто высказывали позитивное отношение к сотрудничеству с коммунистами и, в частности, сотрудничали с ними в единых комитетах взаимопомощи и солидарности с безработными. Однако рядовые католики не обладали ни прессой, ни трибуной, каждый их шаг к сотрудничеству наталкивался на сопротивление профсоюзной верхушки.
Для честолюбивых лидеров ФКХТ, сравнительно немногочисленного профсоюзного центра, немаловажное значение имели соображения конкуренции, нежелание лишиться «независимости» и другие аналогичные мотивы престижного характера, отступить перед которыми у них не хватало мужества. Но, как и в других странах, на чашу весов были брошены прежде всего идеологические доводы — мнимая невозможность единства действий с коммунистами. Все это облекалось в покров фраз относительно заботы о свободе личности. В разгар событий Тесье привел следующий (по его мнению, видимо, решающий) довод в пользу плюрализма: «Желать включить в одну профсоюзную организацию людей, между которыми существуют мировоззренческие различия, значит осудить их на вечные колебания, внутренние раздоры, стагнацию»[21]. Непонятно только, какие могут быть колебания, когда на карту поставлены республика, демократия, права и свободы граждан.
Таким образом, христианские синдикаты остались вне Народного фронта, а подчас выступали и против его политики, оказываясь в одном лагере с отъявленными реакционерами. Так, во время всеобщих выборов активисты ФКХТ агитировали за представителей «200 семейств», а в парламенте люди с мандатами ФКХТ голосовали против программной декларации правительства Блюма{245}.
Вина синдикалистов перед пародом усугубилась их отрицательным отношением к политике протянутой руки, проводившейся компартией по отношению к католикам[22].
Незаинтересованность ФКХТ в проблемах, от которых зависело будущее страны, неизбежно вела организацию к отделению от массового профессионального движения, воплощенного в единой ВКТ. Движение Народного фронта шло мимо нее. И вместе с тем конфедерация не помешала великим победам 1936 г. В известной мере она даже способствовала им, ибо «битвы велись сообща синдикатами ФКХТ и ВКТ»{246}, по только в низовых организациях.
Хотя ФКХТ не участвовала ни в широком антифашистском движении, ни в организации масс на битву за социальные преобразования, плодами борьбы рабочего класса и его единого профессионального центра она воспользовалась в полной мере. На волне общего подъема рабочего движения наблюдается и рост числа католических синдикатов. Если в начале 1936 г. в конфедерации насчитывался 321 синдикат, то в мае — 803, а спустя год — 2 048 с 500 тыс. членов. Христианские профсоюзы впервые стали проникать в промышленные секторы. II все же рост входивших в ВКТ профсоюзов не только опережал рост католических синдикатов, по часто происходил за счет последних. Однако, став теперь массовой организацией, католический профсоюзный центр усилил борьбу