Читать интересную книгу Быки, медведи и миллионеры - Роберт Коппел

Скотт: Совершенно верно. И чтобы дать Вам широкую картину, вот что произошло: я обратился к друзьям, у которых в основном денег тоже не было. Мы все сняли наличные с кредитных карт, итого получилось около 20 000 долларов, с помощью которых я начал заключать сделки. За первую неделю я заработал десять штук. За третью неделю я заработал еще десять штук, а за четвертую неделю — пятнадцать. Думаю, у меня было только два проигрышных дня. Не имело значения, что я делаю и как я заключаю сделки. Я занимался опционами, спрэдами, я занимался дневными операциями, я заключал сделки на финансовых и нефинансовых рынках. Затем я ввязался в рынок кофе! Я уверен, что Вы знаете рыночную мудрость: «Не торгуй тем, что пьешь на завтрак». Знаете, избегай кофе, какао и апельсинового сока.

Вопрос: Я слышал, говорят — не торгуй ничем, что ешь, и ничем, что разводят (свиньями, крупным рогатым скотом и тому подобным)!

Скотт: В любом случае, я играл на понижение рынка кофе во время забастовки бразильских докеров. В тот день, когда я открыл позицию, рынок закрылся 25000 не в мою пользу. Это произошло настолько быстро! Я был в состоянии шока.

На моем счету висел долг в 65 000 долларов. Я никогда до этой минуты не чувствовал боли. Начали приходить новости, что правительство объявляет забастовку бразильских докеров законной и что все это может продолжаться до бесконечности. Службы распространения финансовых новостей строили предположения относительно того, на каком уровне откроется рынок кофе на следующий день. Я потеряю не только остаток своих прибылей, но потеряю весь счет, у меня будет дефицит и я буду должен деньги брокерскому дому.

Бессонная ночь — это не то слово! Я никогда раньше не испытывал ничего подобного. Это то, что я не забуду до конца дней своих, холодный пот, взгляд, уставленный в потолок, целая ночь раздумий.

Вопрос: О чем Вы думали?

Скотт: Я не знал, что сказать своим друзьям. Я не знал как решить проблему с деньгами, чтобы возместить этот убыток. Помните, у меня изначально не было денег для спекуляций, не говоря уже о дополнительных источниках финансирования. Для меня это был необычайно болезненный опыт.

Вопрос: И что в результате?

Скотт: Ну, к счастью, рынок открылся не на таком высоком уровне, как предсказывалось. Тем не менее, я потерял все, кроме 10 000 долларов на счету. Если Вы посмотрите на график кофе, в декабре 1988 года этот рынок опустился со 160 до 70 или 80. Я хочу сказать, что он рухнул прямо после этого. Я думаю самым высоким курс, возможно, был тогда, когда я вышел из игры. Так что, чтобы ответить на Ваш вопрос, я пришел к своим друзьям и рассказал, что произошло. Я думал, они меня убьют, но они сказали: «Послушай, ты однажды увеличил сумму и у тебя по–прежнему есть десять тысяч. Ты сможешь сделать это снова». Я раздумывал над этим пару дней, а затем снова начал заключать сделки. Через три или четыре недели я утроил счет. С тех пор я на крючке!

Вопрос: Чему Вы научились на этом опыте. Скотт? Скотт: В то время я считал, что я научился очень многому, но произошло еще два или три почти смертоносных случая, прежде чем я окончательно излечился от чрезмерного увлечения левереджем. Видите ли, у меня не было хорошего понимания управления деньгами. Биржевая торговля — это гораздо больше, чем просто наличие мнения о рынке и дальнейшее подкрепление этого мнения крупной позицией. Произошла сделка с медью, а затем с зерном, прежде чем я понял, как важно не позволять левереджу себя контролировать.

Это агония, когда ты пользуешься левереджем до такой степени, до какой не должен. Нельзя об этом думать. Ежеминутно в течение всего дня, каждое колебание в твою пользу возрождает надежду, что сделка сработает, а каждое колебание против тебя–это как будто острый нож в спину. Я не мог ни есть, ни спать. Я думал об этом ночи напролет. Ты все время строишь догадки и задаешь себе вопросы, правильна ли позиция или нет. Я не мог продолжать заключать сделки подобным образом. Проходить через все это было очень болезненно, но я верю, что в конечном итоге, это было самое полезное из того, что, возможно, могло произойти. Парадоксально, но близость конца дала моей биржевой торговле новую жизнь.

Вопрос: На настоящий момент Вы управляете около 50 миллионов долларов. Что в Вашей биографии, по Вашему мнению, подготовило Вас к биржевой торговле?

Скотт: Я думаю, очевидно, мне всегда были интересны игры и загадки. Мне также нравилось то, что выходит за рамки проторенной колеи. Например, я не катался на велосипеде, я катался на моноцикле. Я никогда не играл в бейсбол в Малой Лиге; я занимался фокусами. Я тяготел к тому, что, как говорили мне другие, они не умеют делать, и мне всегда казалось, я покажу всем, что я это умею!

Вопрос: Так что для Вас вызов состоял не столько в уникальности деятельности, но скорее в том, чтобы показать людям, что никто не может определить, что является пределом возможностей для Вас?

Скотт: Полагаю, так оно и есть. Для меня в биржевой торговле соединились воедино все мои интересы: игры, загадки, компьютеры и антрепренерские попытки.

Вопрос: Вы забыли еще одно.

Скотт: Что?

Вопрос: Фокусы! Вы фокусник!

Скотт: Я начал заниматься фокусами в юном возрасте, возможно, лет в пять–шесть. С того времени у меня развился особый интерес к манипуляциям. Все старшие классы я проводил по два–три часа за вечер перед зеркалом, практикуясь в манипуляциях.

Вопрос: Скотт, когда рынок начинает двигаться против Вас, Вам никогда не кажется, что он занимается искусными манипуляциями, направленными против Вас?

Скотт: Изначально я оказался по другую сторону стола, где казалось, что я единственный, кого надули. Знание специфики, к примеру, того, как рынок делает поправку на новости или почему рынок стремится к высшей точке в самой бычьей точке, дало мне чувство большего контроля! По мере того, как я начал узнавать из различных событий, почему меня так сильно обманули, я начал видеть некоторые связи с тем, что я делаю в фокусах. Для меня стало очевидным, что на рынке, как и в фокусах, значение имеет не реальность, а восприятие реальности. То, как смотрят на вещи, то, какими они видятся.

Вопрос: А это и есть то, чем занимаются фокусники.

Скотт: Совершенно верно. Когда я выполняю фокус, где задействованы манипуляции, я пытаюсь воспользоваться тем, как люди мыслят. Мы склонны видеть мир моделями, то есть мы видим вещи согласно тому, как нас учил видеть наш собственный опыт на протяжении жизни. Будучи фокусником, ты используешь эти естественные предубеждения против человека, заставляя его теряться в иллюзии, которую ты создаешь.

Вопрос: Считаете ли Вы, что существует аналогия между тем, как фокусник пользуется нашими естественными психологическими предубеждениями и действиями рынка?

Скотт: Допустим, Вы смотрите иллюзию. К тому времени, как Вы понимаете, что девушки больше нет в клетке, или что лев исчез, Вашему разуму очень трудно вернуться назад и попытаться воссоздать событие, чтобы увидеть, как такое могло произойти. Ваше внимание было направлено в другую сторону. Для меня то же самое оказалось справедливым и на рынке. Я осознал, что к тому времени, как ты достигаешь в сделке предела, когда рынок в конце концов поворачивается, происходит перемена восприятия.

Это не перемена в фундаментальной реальности рынка. Посмотрите на крах фондового рынка, насколько отличными были действительные фундаментальные показатели за день или два до и после этого. Конечно, там имела место колоссальная перемена в восприятии. Осознание этого было особенно важно для меня. Я почувствовал, как будто вернулся на знакомую территорию. Я начал думать о рынке в более дружественных тонах, а не в терминах борьбы с иллюзией. Я попытался вернуться на место фокусника.

Вопрос: Как Вы бы охарактеризовали свою биржевую торговлю?

Скотт: Полагаю, именно здесь на первый план выступает моя философская подготовка. Когда я начал заниматься биржевой торговлей, я стал тяготеть к дискреционной торговле, а также к использованию некоторых систем. Я заработал много денег, торгуя дискреционно, и я едва покрывал убытки с системой. Я не мог понять, почему так происходит. Что я понял, так это то, что легко найти что–то, что работает в прошлом, но попытка создать что–то, что сработает в будущем — это совсем другая история. В реальности весь процесс заключения сделок — это разработка системы правил, по которым ты живешь, то, что в философии назвали бы эпистемологией. Это проверка знания. Так что вопрос в том, как ты узнаешь, что ты знаешь? Как понять, что то, что у тебя есть, имеет какое–то значение для будущего? Легко создать что–то подобное в прошлом, но попытка проверить, насколько это будет справедливо в отношении будущего и насколько это будет работать — это нечто совсем другое!