Читать интересную книгу Франклин Рузвельт. Человек и политик - Джеймс Бернс

Таким образом, первая реакция Рузвельта на беду России носила сочувственный, корректный и сдержанный характер. Разумеется, он не обратился сразу со страстным призывом к формированию великой коалиции против фашизма или даже к оказанию всеобъемлющей помощи России.

Правда, некоторые шаги он предпринял немедленно, отчасти в качестве пробных шаров. Рузвельт разморозил 40 миллионов долларов советских фондов в Соединенных Штатах, но дал ясно понять в прессе, что оказание эффективной американской помощи России возможно лишь в случае длительного сопротивления СССР фашистской агрессии, – во всяком случае, он не имеет представления о текущих нуждах русских. Другой его шаг оказался более эффективным именно из-за отсутствия позитивного действия. Он воздержался от применения Закона о нейтралитете против России и тем самым гарантировал, что Владивосток останется открытым портом для американских судов. В противном случае он уступил бы лидерство в этом вопросе Черчиллю.

Как ни парадоксально, но в период времени, имевший для будущего величайшее историческое значение, агрессия нацистов против России способствовала дальнейшему сплочению Вашингтона и Лондона в следовании стратегии «приоритет Атлантики». Предостерегая, что поход Гитлера против России не более чем прелюдия его нападения на Англию, Черчилль давал повод для требований более существенной помощи от США. В Вашингтоне также звучало меньше призывов к Рузвельту оказывать помощь России, чем требований активизировать военные операции в Атлантике. Через тридцать часов после сообщения о вторжении нацистов в Россию Стимсон писал Рузвельту, что он почти ничем не занимается из-за размышлений о «представившемся благодаря провидению случае» для резкой активизации англо-американских военно-морских операций в Атлантике. Нокс убеждал президента, что Гитлеру потребуется от шести недель до двух месяцев, чтобы расправиться с Россией, и это время не должно пройти без нанесения нацистам «мощного удара – и чем скорее, тем лучше». Через сорок восемь часов после нашествия на Россию адмирал Старк докладывал Верховному главнокомандующему, что готов немедленно воспользоваться благоприятным политическим моментом для начала открытого боевого сопровождения грузовых судов. Нокс публично заявлял, что страна получила «Богом данный шанс», для того чтобы «обезопасить путь через Атлантику». Он, очевидно, считал, подобно Стимсону, что Бог настроен против русских, – возможно, потому, что красные его не признают.

На короткое время президент поддался общему настроению. Он санкционировал эскорт боевыми кораблями американских коммерческих судов, «включая любые иностранные суда, которые могут присоединиться к таким конвоям» к западу от Исландии. Это самое основное. Эскорт неизбежно охватит и английские суда, которые станут искать защиты, присоединяясь к американским конвоям под защитой боевых кораблей. Затем президент сделал шаг назад. Распоряжения о начале эскорта от 25 июля не предусматривали защиту иностранных судов.

Нокса и других представителей военной партии снова постигло разочарование. Почему шеф не примет прямо и открыто единственно логичное решение – о защите всех дружественных судов в Западной Атлантике? У шефа свои резоны. Его тревожили как выпады оппозиции в конгрессе, так и обстановка на Дальнем Востоке. Однако более всего он ожидал событий, которые подготовят страну к полномасштабному подключению к войне в Атлантике. Некоторые события мог создать сам президент, и самое значительное из них – оккупация Исландии.

Долго готовившаяся акция была сопряжена с рядом сложностей. Англичане захватили Исландию – этот, по оценке Черчилля, пистолет, нацеленный на Англию, США и Канаду, – после того как Германия оккупировала в 1940 году Данию, с которой Исландия состояла в унии. Английские и американские военные согласились в начале 1941 года, что в случае войны США защищают остров. Позднее Черчилль, опасавшийся нападения нацистов, выразил надежду, что Исландию возьмет под свой контроль Рузвельт, частично для высвобождения сил англичан, но главным образом для ускорения совместных операций ВМС двух стран по защите путей снабжения в Северной Атлантике. Президент должен действовать по приглашению премьер-министра Исландии, но этот джентльмен соглашался принять защиту США при условии, что его просьба к Вашингтону не поставит в неловкое положение правительство в Копенгагене, опекавшееся нацистами. Рузвельт терпеливо лавировал между приглашением и согласием на защиту острова. Седьмого июля он объявил, что американские корабли прибыли в Исландию в качестве подкрепления британскому флоту с последующим его замещением.

Несомненно, Рузвельт отдавал себе отчет в серьезных последствиях исландской акции. Семнадцатого июня адмирал Старк прислал Гопкинсу копию составленных им инструкций 1-й морской бригаде в связи с «операциями» в Исландии. Боевая задача: «Во взаимодействии с британским гарнизоном защищать Исландию от возможного нападения». Старк сообщил Гопкинсу, что хотел бы получить со стороны президента одобрение приказа, поскольку в нем так много «потенциально опасного». Было бы естественно, продолжал он, подчинить 4 тысячи американских солдат английскому командованию, как оно того желает, но генерал не имеет полномочий заходить так далеко. «Однако я, как видит президент, отдал приказ нашим войскам взаимодействовать с англичанами (в обороне английской военной базы). Я считаю, что это фактически акт войны». Старк получил то, чего хотел, – резолюцию под приказом: «О'кей. Ф.Д.Р.».

Американская оккупация Исландии, заявил в палате общин Черчилль, – событие «первостепенной политической и стратегической значимости», одно из знаковых событий войны. Поскольку большим американским и английским конвоям придется проходить через эти опасные воды, «смею утверждать, – продолжал он, – для ВМС двух стран будет весьма полезно взаимодействовать друг с другом…». Так все и происходило, но суть взаимодействия оставалась неясной. Каковы должны быть действия кораблей и авиации США в ходе «эскорта, прикрытия и патрулирования в зависимости от обстоятельств»? Получают ли они право атаковать противника первыми; на каком основании; какие объекты противника можно считать целями атак; или они должны сначала ждать атаки противника. Решающие события, казалось, зависели от смутных и мимолетных факторов – видимости в туманную погоду, способности поддерживать связь во время шторма, трактовки намерений противника молодыми командирами боевых кораблей, возможно ищущими боя.

Неопределенность мало беспокоила Рузвельта, который умел справляться со сложными ситуациями. Как минимум он добивался своей цели – помочь Англии в Северной Атлантике; как максимум исподволь бросал вызов нацистам на решающем фронте борьбы за Атлантику – фронте, который открыли сами нацисты, когда в начале весны распространили блокаду и зону боевых действий Германии вплоть до Исландии. Пока Рузвельт не отдавал приказа встречать огнем появление противника в пределах видимости; не санкционировал и открытый эскорт английских судов. Он предпочитал, чтобы подобные акции предпринимались от случая к случаю, пока не станут необходимыми в ходе битвы за Атлантику.

Если и существовал момент, когда Рузвельт сознательно переступал порог между помощью Англии ради воздержания от войны и помощью ей ради вступления в войну, то это июль 1941 года. Другие, включая Моргентау и Икеса, переступили этот порог гораздо раньше и более решительно. Ранее Рузвельт все еще придерживался тактики выжидания – теперь подталкивал события в направлении, усиливающем холодную войну в Атлантике и ведущем к кризису.

И все же его тактика зависела от стратегии Гитлера. А фюрер все еще не считал необходимым что-либо менять в своей стратегии. Несколько месяцев адмирал Редер, предчувствуя увеличение потока грузов, доставляемых в Англию через Атлантику, предлагал фюреру повысить уровень противоборства в регионе путем захвата Азорских островов, а также атак американских боевых и коммерческих кораблей либо посредством расширения боевой зоны. Желая спровоцировать Гитлера на более решительные действия, он составил список двадцати акций Вашингтона, выходивших за рамки политики страны, соблюдавшей нейтралитет, либо прямо враждебных Германии. Гитлер не отреагировал на это. Пока ведется наступление по плану «Барбаросса», указывал он Редеру, никаких провокационных инцидентов, которые подтолкнули бы Рузвельта к вступлению в войну, быть не должно. Гитлер не только отказывался усилить конфронтацию, но даже стремился снизить ее уровень. Он потребовал от Редера принять меры для исключения атак на американские суда, даже по ошибке. Чтобы не было случаев, добавил фюрер, когда нужно вызывать командира подводной лодки отчитываться за честную ошибку.