шедевров, одновременно размышляя о том, пожалуют ли к ним директора сами, или пригласят к себе.
— Вот здорово! — радовался Маленький О’Грейди (его коньком были рельефы из глины), прыгая на одной ноге. — Разве это не находка для нас, Дилл?
Маленький О’Грейди славился тем, что занимал самую запущенную комнату в «Крольчатнике». Он слыл также за человека, совершенно нечувствительного ни к каким упрекам и запугиванию. Строгая, солидная обстановка в студии Дилла нисколько не смущала О’Грейди. На него вообще ничто не могло повлиять, и он ни с кем не считался. Он всякому мог высказать то, что думал, и поступал так, как ему заблагорассудится. Сейчас ему захотелось станцевать джигу, и он станцевал.
— Боже мой, но при чем здесь ты? — спросил Дилл, отодвигая свой мольберт подальше от приятеля.
— При чем? Без меня не обойдутся! Я буду лепить по собственным эскизам капители колонн в том дворике...
— Я что-то не слыхал об этом. Скорее всего их сделают по принятому образцу.
— Вот-вот! Архитектор тоже так думает. Но я докажу ему, что он ошибается. — О’Грейди сделал пируэт в доказательство своей способности убеждать. — Кроме того, — продолжал он, — я возьму на себя отделку камина в приемной президента. Я сделаю бронзовый барельеф «Гений запада, освещающий путь к прогрессу» или «Коммерция и Финансы, объединившиеся для...» — еще не знаю, для чего именно, но в нужное время у меня появится какая-нибудь идея.
— Так, значит, ты видел проект? Тебе удалось познакомиться с самим архитектором? — Дилл нахмурился: ему не нравилась такая невоспитанность и такое пренебрежение к профессиональной этике.
— Может быть, и так. А почему бы и нет? Но если будет президент... я полагаю, что президент-то есть?
— Наверное.
— Ну вот, а у президента будет приемная. Ну, а если будет приемная, то в ней должен быть и камин, ясно? Большая мрачная пещера, в которой никогда не будет пылать огонь. Но это еще не все. Я, по всей видимости, займусь и фонтанчиками для питьевой воды по обеим сторонам главного входа — играющие бронзовые дельфины выбрасывают струи воды в мраморные чаши.
— А разве дельфины тоже предусмотрены?
— Да, это мое предложение. Разве эти старики, занятые стрижкой купонов, никогда не испытывают жажды? Конечно, испытывают. Что ж, я не могу доставить им удовольствие промочить свои глотки? Конечно, могу. Я так и сказал им.
— Им? Кому — им?
— Директорам.
— Ты видел их?
— Пожалуй, тебе я могу сказать, что присутствовал на заседании правления, — величественно заявил Маленький О’Грейди.
— Вот оно что! — протянул Дилл, не зная, восхищаться ли ему предприимчивостью Маленького О’Грейди, или пожурить его за такую дерзость.
— Да-с! Я предложил свои услуги и замолвил словечко за всех остальных — Гоуэна, Джайлса, тебя, Шталинского и...
— Гм... — пробормотал Дилл, у которого эти новости не вызвали никакого восторга. Меньше всего он хотел сотрудничать с обитателями «Крольчатника» — этой оравой непостоянных и беспечных представителей богемы.
— Ты хочешь взять себе солидную часть работы, — холодно заметил он, не желая разговаривать о «братцах-кроликах».
— Работы? Работа меня и интересует, — бодро ответил О’Грейди. —И если мои предложения не пройдут, то почему бы мне не писать? Разве я не помогал однажды делать панораму? Сколько угодно! Было время, когда я просто играл кистью, и, пожалуй, снова могу этим заняться. Представь: «Богиня финансов» в своем шафранно-пурпурном одеянии объявляет о квартальном дивиденде. Золотой фон... Акционеры, созванные Гением Бережливости, который оглушительно трубит в серебряную трубу... Все это происходит осенью в апельсиновой и гранатовой роще, причем на ветвях деревьев висят золотые десятидолларовые и пятидолларовые монеты. Мраморная мостовая усеяна купонами. Ты думаешь, я не могу написать такую сказочную сцену? Еще как напишу!
Маленький О’Грейди от удовольствия снова дрыгнул ногой и свалился на подушки, разбросанные по всей студии Дилла.
Дилл засмеялся.
— А что думают по этому поводу твои приятели?
— Надеются, как и я. Нам еще придется некоторое время поспать на стружках, но питаться ими мы скоро уже перестанем. Что касается денег, то первым делом мы всей оравой явимся к старине Кролю и внесем все, что задолжали ему за квартиру, от чего с ним произойдет сердечный припадок. Я надеюсь, что тысчонка-другая мне перепадет. Уж тогда-то я буду покупать пироги, когда захочу, — не то, что сейчас: остановишься и шаришь по карманам, прежде чем подойти к торговцу.
Маленький О’Грейди продолжал болтать, описывая, в каком возбужденном состоянии были другие «братцы-кролики». Они чувствовали, что в воздухе пахло жареным, они ощущали это всем своим существом. Все они хотели приложить руку к отделке банка, да и погреть руки на этом деле. Среди них был Фестус Гоуэн — он, в сущности, умел писать одни только пейзажи, но считал, что при необходимости справится с портретами и драпировками; Мордрет, который писал лишь портреты, к тому же умерших лиц, но воображал, что способен сделать неплохой пейзаж и произвести роспись помещения, если предоставится такая возможность. Были тут и Феликс Шталинский, который последнее время жил на заработок от мелких работ и полагал, что если человек может намалевать неплохую афишу, то, следовательно, он может все; и Стивен Джайлс, — он расписывал холлы и гостиные для сильных мира сего и не видел причин, почему бы ему не взлететь еще выше, занявшись украшением таких дворцов, где деньги делаются, а не тратятся.
— Впрочем, нет смысла разговаривать о нем с тобой, — прервал свою болтовню Маленький О’Грейди. — Он ушел от нас и примкнул к вашей братии.
— Надеюсь, ты со своими друзьями не считаешь, что... — начал было Дилл.
— Он ренегат, — объявил Маленький О’Грейди. — Однако это не имеет значения. Мы любим его по-прежнему. Когда-нибудь он сочтет за честь возвратиться к нам в «Крольчатник». Мы не будем возражать. Мы примем его и поделимся с ним последними крохами. — От избытка энергии Маленький О’Грейди снова задрыгал ногами. — Что ж, его комната внизу пустовала недолго. Туда перебрался Гоуэн, а в его комнату позавчера въехал новый жилец, так что старина Иезекииль в конце концов потерял на квартирной плате лишь около четырнадцати долларов. Этот парень уже написал на двери свое имя — Игнас Пр... Пр... Одним словом, на букву П. Он варит чертовски крепкий кофе, судя по запаху, и время от времени бренчит на этой... как