и мышцы на широкой спине под рубашкой перекатываются.
Смотрю на свой палец. Вспоминаю, что видела вроде, на диване в коридоре плетеная корзиночка стоит, а в ней Анютины глазки.
Быстро моргаю, жду, когда он повернется.
А он моет руки.
- Никогда не дарил цветы, - говорит Кирилл сквозь шум воды. Упирается руками в столешницу. - И не надо было начинать. Ты же такая дура, Аня. Что вот ты творишь, скажи? - заканчивает он.
И оборачивается.
Глава 21
Вылетаю из квартиры и хлопаю дверью. Босыми пятками шлепаю вниз по ступенькам, зажатые в кулаке ключи от машины врезаются в ладонь.
Я просто сплю, наверное.
Выскакиваю на улицу и несусь к авто, кажется, за спиной мужское дыхание раздается, и меня догоняют, лишь у машины перевожу дух и оглядываюсь.
Тихо и спокойно, все так же, мирно гуляют мамы с колясками, на детской площадке возятся малышня.
И никто за мной не гонится.
Сажусь за руль, и руки трясутся, выезжаю со двора и представляю корзинку с синими цветами, брошенную в прихожей, в мыслях бегущей строкой тянутся сообщения Виконта, я качаю головой.
Не может такого быть.
Марк же сам сказал, что это он. А Кирилл залез в мой телефон и прочитал переписку, он врач, еще и психиатр, он вечно какие-то свои тесты проводит, я для него - объект исследования.
Он изверг, он издевается.
Открываю окно и жадно вдыхаю ветер, босой ногой постукиваю по коврику, у меня дежавю.
Год назад я так же сбежала от него, без обуви, в одном кардигане, поехала к Кристине, и мы пошли в бар...
Яркими отрывками, красочными кусочками та ночь перед глазами проносится, я ведь не раз думала, как попала в гостиницу, вспоминала мужские объятия, низкий голос, шепот и поцелуи, и жар скапливался внизу живота.
Но Кристина тогда сказала, что меня тошнило, и я уделала все диваны в такси, и нас высадили прямо на дороге, а гостиница была рядом.
И я верила, а она перестала брать трубку, разговаривать со мной.
Значит, наврала?
Хмуро смотрю на дорогу. Мысленно прикидываю маршрут и на светофоре сворачиваю к ее дому.
Она знает, кто такой Виконт, и я сейчас узнаю тоже.
Добавляю радио, слушаю болтовню ди-джея, не могу от чувства избавиться, что за мной наблюдают, кожа впитала этот взгляд льдисто-синий, когда Кирилл сказал про цветы и обернулся - я до смерти не забуду, как он смотрел, меня к дивану придавило, пошевелиться не могла, как кукла послушная, казалось, он что угодно мог со мной сделать в тот момент, и я бы не сопротивлялась.
И не хотела сопротивляться.
Словно со стороны себя видела - взрослую девушку, женщину даже, так только на женщин смотрят, желанных.
Трясу волосами, выгоняя из головы глупости. Торможу у дома подруги, к которому каждые каникулы приезжала, выбираюсь на асфальт и шлепаю к подъезду.
Кирилл просто манипулятор, и ему что-то нужно.
Набираю квартиру Кристины, слушаю гудки и топчусь на месте, разглядываю розовый педикюр.
Считается, такой больше всего блондинкам подходит, нежный, и я уже два года не изменяю этому цвету лака. Солнце припекает, ладонью накрываю макушку и нервно дергаю дверь.
- Да, - звучит в динамике голос подруги. - Кто там?
- Кристина, это я, - снова дергаю ручку. - Впусти меня или выйди, есть разговор.
Длинная пауза, словно вызов оборвался, но я слышу ее дыхание, и закипаю:
- Если не откроешь - позвоню соседям, и все равно поднимусь.
- Щас, - бросает она недовольное и сбрасывает.
Переминаюсь с ноги на ногу. По привычке проверяю телефон, но Виконт молчит, а у меня внутри нервная пляска, хаотичный танец подозрений. Кирилл мог что-то сделать с одноклассницей Антона - это я допустить могу, а то, что год назад мы вместе в гостинице были, и в лесу на выходных, и засосы на шее от его рта - такое даже в другой галактике невозможно.
Тихо пищит магнитный замок. На крыльцо неохотно выходит Кристина, вместо лица гримасса, руки сложены на груди.
- Что? - сухо спрашивает она, пока я ее разглядываю. - Только быстро, мне некогда.
Недоверчиво качаю головой.
Мы ведь с детства дружили, и потом, каждые каникулы, я у нее дома проводила, мы вместе красились, одеждой менялись, друг другу прически делали.
- Ты меня во всех соцсетях заблокировала, номер мой в черный список отправила, - перечисляю и ладонью опираюсь на дверь, отрезая ей дорогу. - Друзья так не делают.
- А ты опять босиком, - пропускает она мои упреки мимо ушей, смотрит вниз, - скоро станет традицией.
- Слушай...
- Нет, Ань, - она поднимает голову, я еще спросить не успела, и она уже заявляет. - Я ничего не знаю. Если ты опять про гостиницу.
Морщу лоб и вглядываюсь в ее лицо, она точно такой же осталась, русые волосы, шоколадные глаза, пухлые губы, это моя лучшая подруга, а ведет себя, как предательница.
- Мы же обе понимаем, что ты врешь, - начинаю и спотыкаюсь на внезапной мысли, что вспышкой проносится в мозгу, и резко подаюсь вперед, на нее. - Он тебе сказал что-то? Запугал? Что он тебе сделал? Ты же его видела, ты его знаешь.
Кристина кусает губы.
Дверь пищит, под моей ладонью распахивается, заставляя меня отойти и пропустить парня с собакой на поводке.
- Ничего я не знаю, - Кристина делает шаг в подъезд. - Просто у меня давно другие друзья. И интересы. Я думала, это ясно. Раз я тебя заблокировала - значит, общаться с тобой не хочу. Так бывает. Мы выросли, и все. Не таскайся сюда больше. Пока.
От неожиданности роняю телефон, он отскакивает от крыльца и летит вниз по ступенькам, спускаюсь за ним и оглядываюсь на закрывшийся подъезд.
Не могла она мне такое сказать, но ее слова в ушах звенят, и от обиды полыхают щеки. Потерянно сажусь на лавку, пальцем веду по царапине на экране.
Это точно он виноват. Запугал ее, и сейчас, притворился незнакомцем.
И в лесу пропала выпускница.
А он. Совсем рядом. Может, прямо у меня дома. Сегодня принес корзинку с Анютиными глазками. Он носит фамилию Вьюжный. И зовут его Кирилл.
Год назад
На столе бокалы-тюльпаны, французский коньяк десятилетней выдержки, чашка кофе и паштет. Играет музыка, я пью.
Встреча закончилась, а уходить не хочется, идти и некуда.
Лениво оглядываю зал.
По нему, лавируя между столиками, пробирается