class="p1">Вздрагиваю и роняю яблоко.
Маньяк в лесу - он же про базу сейчас говорит, про одноклассницу Антона?
- Ты намекаешь на что-то, Кирилл? - Марк меняется в лице. Встряхнув руками разворачивается всем корпусом, и я оказываюсь между ними, незаметной, какой-то хлипкой преградой, они смотрят друг на друга поверх моей головы.
- Я говорю прямо, Марк.
- Марк, - цепляюсь в его руку. - Помоги с салатами.
- Помогу, конечно, детка, - спокойно соглашается Марк, не отрывая взгляда от Кирилла. - Как ты только живешь здесь, маленькая моя. Некоторые люди до сих пор симпатизируют естественному отбору, и это очень грустно.
Он отходит первым, разворачивается к столу и подхватывает миску с "Цезарем".
- После ужина собирай вещи, - приказывает. - Мы уезжаем.
Смотрю ему в спину, перевожу взгляд на Кирилла. Он наклоняется, поднимает мое яблоко. Перебрасывает его в руках, стоит рядом.
- Какой у него любимый художник? - кивает он в сторону столовой, где скрылся Марк.
От его вопроса теряюсь. Жму плечами.
- А у тебя Ван Гог, - Кирилл бросает яблоко в раковину. - Ты если за столько лет человека не узнала, Аня. То и не захочешь узнать. Вызубришь распорядок дня. И меню. И будет вся твоя жизнь однообразной. Как миссионерская позиция в сексе. Тебе это нужно?
Слабо понимаю о чем, лишь взглядом его пожираю, кажется, врать себе дальше бессмысленно, это перед ним я на коленях в гостинице стояла, а он толкался мне в рот, от него веет этим, искусством порока, дьявольским искушением, он с ног до головы им пропитан, оно вместо крови по венам к сердцу.
- Аня! - голос Марка разрезает тяжелый воздух. - Все уже за столом.
Кирилл не двигается. Ждет ответа на свой вопрос, и я тоже не тороплюсь никуда, неуверенно качаю головой.
- Нет, мне не нужно однообразную миссионерскую позицию.
И, выдохнув, добавляю:
- Я телефон включила.
Пульс оглушающе стучит в висках.
Кирилл смотрит на меня, и ни один мускул в лице не дергается, а меня потряхивает, уверена уже.
Сейчас, едва сяду за стол - от Виконта придет сообщение.
Глава 23
- Что творится с миром, я просто не понимаю, - жалуется мама и накладывает в тарелку салат. - Девушку не нашли до сих пор?
- Вроде нет, - отвечает ей мама Марка, тетя Марина и разглядывает блюдо с красной рыбой. - Марк, положи мне немножко. У меня у дочки сегодня поезд ведь, с друзьями поехали на юг. Так я отпускать ее не хотела, просто вот не могла, вот здесь неспокойно, - рассказывает Марина и прижимает руку к груди. - Но уже и гостиницу забронировали, билеты оплатили, она на отдых столько всего накупила, в общем, чуть истерика с ней не случилась. Марк настоял, мол, пусть едет. Не можем же мы теперь дома запереться и сидеть.
- Конечно, - подтверждает Марк. - Найдется девушка, загуляла где-то. Молодежь нынче свободных нравов, моральных принципов никаких, - веско рассуждает он и накладывает в тарелку рыбу. Поворачивается к моей маме. - Лиза?
- Давай мне тоже, - она кивает. Продолжает смаковать тему. - Вот Анькин папа, например. Тоже ведь. В институт с водителем ее отправляет, после пар ее ждут. Дома экономка, или как ее. Командирша. Так до чего доходит, знаешь? - мама наклоняется над столом. - Тетка эта уроки у Аньки проверяет. Двадцать лет дочери, а они...
- Мам, я тоже здесь, - в раздражении отодвигаю тарелку, апеттита нет. - Не надо обо мне в третьем лице разговаривать.
- Посмотрите на нее, деловая стала, - она хмыкает. Треплет Антона по волосам, оглядывает собравщихся и хмурится. - Кирилл, вообще, собирается ужинать? Кирилл, - негромко зовет она, повернувшись к проходу.
Опускаю голову и беру вилку.
Под столом на коленях лежит телефон, я жду сообщения. И это дико, странно, я знаю, кто такой Виконт - и все равно жду, кажется, у меня и выбора-то не было, ни год назад, ни сейчас, когда я привыкла к нему и не хочу, чтобы все обрывалось.
Исподлобья смотрю на Марка.
Он наклонив голову, ест салат.
Аккуратно причесанная макушка, словно он не на дружеском ужине, а на конференции, и лицо такое же, хозяина положения.
А я понимаю, что сблизилась с ним снова лишь из-за сообщений, я думала это он пишет, и потому оттаяла.
Но если это не он...
- Извините, по работе звонок был, - звучит низкий, бесстрастный голос Кирилла, и за ним звук отъезжающего по полу стула. - Марина, привет.
- Привет, Кир, - мама Марка расплывается в улыбке. - Ну, как там твои психи? - она заливисто смеется. - Не свели еще тебя с ума?
- Пока держусь, - отвечает он без улыбки.
Он сидит напротив.
Нас разделяет стол.
На меня не смотрит, и я в волнении ем салат.
Это плохо, это неправильно.
Я как на иголках.
В потеющей ладони сжимаю телефон. Открываю переписку, и там ничего нет. Не пишет.
Не выдержав, сама печатаю сообщение, и стираю, набираю заново, за столом бездумно болтают о всякой ерунде, а я не понимаю, что мне теперь делать.
И тут сотовый вибрирует.
И на экране высвечиваются бувы:
"Волнуешься, маленькая?"
Вскидываю голову.
Кирилл пьет вино, поверх бокала смотрит на меня. Обе его руки на виду.
Встряхиваю волосами.
И торопливо печатаю:
"Ты ведь тогда, год назад, понимал, что происходит. И в лесу. Тоже".
Отправляю сообщение и смотрю на него.
Он ставит бокал. Спокойный, непринужденный, он с непроницаемым лицом бросает взгляд вниз, под стол.
У меня вспыхивают щеки.
Это точно он, никаких сомнений, он читает мое сообщение.
Едва заметно его рука напрягается. Он печатает.
У меня вибрирует телефон. Кирилл поднимает голову.
Все звуки вокруг растворяются, звон приборов и разговоры, все смазывается, есть лишь серые глаза напротив, тяжелый металл, как свинец в алхимии, животная, необработанная душа человека. Только его лицо вижу, слабую улыбку краешком губ, хищную какую-то, темную.
Усилием отвожу взгляд, смотрю под стол на экран телефона.
"Я бы не стал. Но ты не сильно сопротивлялась, Аня" - чернеют буквы.
Я дышать не могу, перечитываю его ответ и набираю:
"Ты меня врасплох застал".
Отправляю и дрожащей рукой беру стакан с соком. В горле пересохло, поверить не могу, что это по-настоящему, он мой отчим, мы ужинаем, в его квартире, и тайком, пока никто не видит, обмениваемся смсками.
Смотрю на