Читать интересную книгу 13 отставок Лужкова - Валерия Башкирова

Фактически пожар полностью подготовил строительную площадку, как в 1812 г., премного поспособствовав украшению столицы новым прекрасным зданием.

Восстановленный Манеж открылся для публики 18 апреля. За год, ушедший на реставрацию, вероятно, ни один архитектурный объект Москвы не волновал общественность так сильно.

Самое удивительное, что московское руководство повело себя так, будто пожарище еще добавило ему новых пут. Казалось бы, никто теперь не мешал реализовать давнишний замысел «Моспроекта-2» – с парковкой и еще одним подземным этажом. Тем более что и инвестор под проект уже был найден. Контракт, правда, заключить не успели. Поэтому в принципе никто не удерживал тот же «Моспроект-2» от того, чтобы засесть за еще более шикарный проект реконструкции, где были бы реализованы самые смелые мысли. Например, прозрачная кровля – такой вариант был. Помимо некоторой художественной свежести это роднило бы новый Манеж с перекрытым прозрачной же кровлей Гостиным Двором. А Гостиный Двор, как известно, не самая бедствующая выставочная площадка: график расписан на несколько лет вперед. То есть понятно, что не всякий зритель строем пойдет на специфические выставки типа стоматологических или сапожных, но это уже проблемы организаторов. А свою аренду Гостиный Двор в любом случае получает.

Можно было бы, наоборот, махнуть рукой на Гостиный Двор-2, торопливо и экономно воспроизведя именно такой Манеж, каким все его знали последние десятилетия: несколько унылые и бестолково освоенные бесконечные просторы, в которых всегда чувствовался дух незабвенного МОСХа и слышалось эхо хрущевской ругани – вне зависимости от того, что, собственно, выставлялось. Никаких проблем с Минкультом тогда бы точно не возникло.

Но был и третий путь, который многим подсказали сами непокрытые руины Манежа. Можно было бы поставить дело таким образом: вне зависимости от нашего желания или нежелания фирмы Бетанкура утрачены навсегда, но светлая память об инженерно-конструкторском дерзании великого иностранца на русской службе должна сохраниться. Давайте же поиграем в преемственность поколений и пригласим какого-нибудь великого архитектора современности, чтобы он охватил все это своей могучей рефлексией: и победу над Наполеоном, и путинские выборы, и торжественный тосканский ордер, и гениального Бетанкура, и закопченные руины. Нефам венецианского Арсенала, где когда-то строили корабли, а сейчас проводят архитектурные и художественные биеннале, такое и не снилось.

Результат, однако, оказался неожиданным. Власти отказались от привлечения инвестиций и прекратили переговоры с M.S.I. Vertriebs, взвалив все расходы на городской бюджет. Злополучный призрак автостоянки под Манежем сначала скукожился до небольшого паркинга на 200 машиномест, а потом и вовсе исчез из проекта реставрации. Хотя подземный ярус есть – в нем разместится еще один выставочный зал и подсобные помещения. Противопожарными датчиками утыкано все, что только можно, но в остальном по отделке и по материалам это помещение крайне простое и, мягко говоря, не очень затратное.

Основной уровень (то есть собственно восстановленный исторический Манеж) производит смешанное впечатление.

Первое, что бросается в глаза: ликвидирован потолок, на необходимости которого так настаивали поборники аутентичности реконструкции во главе с директором Института искусствознания Алексеем Комечем. Просто мэр хотел, чтобы хоть современная копия бетанкуровских конструкций была совершенно доступна обозрению посетителей манежных выставок («А то иногда такое выставят, что и смотреть больше совершенно не на что», – прибавлял Юрий Лужков). Даже компромиссные варианты вроде съемного или полупрозрачного натяжного потолка не прошли.

В итоге картина слегка ошеломляющая: над без малого гектаром выставочного пространства нависает не потолок, а несколько ажурных ярусов переплетающихся деревянных конструкций. Здесь есть привкус хай-тека и актуальности, но понятно, что это именно хай-тек в духе ампира, с его тягой к неглянцевой, архаизирующей классике. При этом стропила – новые, сделаны из клееной сосны, прямо на них приделаны светильники, освещающие пространство зала, и зритель может созерцать теперь еще и трубы с кабелями, проложенные по внутренней обшивке кровли.

К слову, внутри Манеж теперь выглядит еще более просторным. Прежние помещения входной группы (гардеробы, туалеты, кассы и т. д.) ликвидированы, Манеж фактически начинается прямо с входных дверей. Но поскольку элементарная инфраструктура все-таки необходима и не все можно перенести в подземный уровень, при входе возведены в два яруса довольно робкого вида галерейки – безликие и сверкающие галогеном, будто перенесенные из аэропорта средней руки.

Надо сказать, что даже реакция Юрия Лужкова на восстановленный Манеж была противоречивой. Оба зала – верхний и нижний – мэр осмотрел буквально мельком, хотя в том же раскрытии стропил все-таки есть его немалая заслуга, казалось бы, мог бы и полюбоваться лишний раз. Но нет. Даже прессе мэр рассказал не о своих восторгах от обновленного интерьера, а о том, что фундаменты здания теперь как следует укрепили, и это хорошо, потому что при Александре I строили совсем халтурно – Манеж, мол, еле стоял.

Военторг

В 2003 г. правительство Москвы приняло решение о сносе Военторга – «со сносом всех строений, с сохранением наиболее ценных элементов фасада». Взамен был разработан проект строительства нового здания в «московском стиле» на месте Военторга.

Здание – замечательный памятник эпохи модерна. Заметные в Москве охранители принялись бить тревогу, говорить о необходимости срочного включения Военторга в списки федеральных памятников (сейчас здание имеет статус вновь выявленного памятника). Но как это у них получается, прекрасно показывает история с гостиницей «Москва». Там все было то же самое: то же волнение, те же постановки на учет, тот же статус вновь выявленного памятника – «Москву» начали разбирать в сентябре.

Отечественный опыт 1990-х гг. однозначно свидетельствует: таким способом нам не удалось реконструировать ни одного здания. Мы умеем разрушить и отстроить заново, а вот оставлять и сохранять – это мы не можем. Мы попробовали с Гостиным Двором – и вроде бы это то же самое здание, которое было, но только на самом деле все равно – муляж.

Строительство храма Христа Спасителя, как ни верти, принципиально уравняло историю и новодел в общественном сознании: для большинства населения Юрий Лужков доказал, что он может строить ничуть не хуже царей, потому борьба против сноса перестала быть общественно значимой. Вопрос стал узкоспециальным, но специалисты по охране в своем наиболее деятельном и разумном большинстве все инкорпорированы в лужковские комиссии и советы. Жизнь их насыщена и интересна, они заседают в этих комиссиях, которым для работы нужны заключения экспертов, их фирмы заняты подготовкой этих исследований под доказательство возможности и необходимости нового строительства в центре и новых сносов. И архитекторы, и инвесторы относятся к этой аналитике с заранее проплаченным результатом как к легализованной форме взятки и уважают охранников памятников примерно так же, как население уважает гаишников.

Вдобавок начался восхитительный процесс дележа памятников между Москвой и федеральными властями, который окончательно доказал, что высокие проблемы сохранения нашего наследия – это просто вопрос о том, кто будет собирать дань.

История перестала быть всеобщей – она приватизировалась, а общественная защита частных интересов группы мытарей – это нонсенс.

Леса с нового здания Военторга на Воздвиженке сняли в августе 2008 г. Эксперты-историки с презрением отвернулись, московское правительство осталось довольно.

То, что новый Военторг не соответствует тому, который был снесен в 2003 г., – тривиальная истина факта. Тут не о чем рассуждать – это другое здание. Оно в шесть раз больше. Оно построено в другом материале: старый Военторг был штукатурный, нынешний из полированного гранита, который трудно отличить от пластика. Оно другой формы. Изменен ключевой элемент – угловая башня, она была прямоугольная с длинными тягами и трехчастным делением окон, а стала скругленная с куполом. Исчезли эркеры, исчезли поэтажные членения. Вообще все черты, делавшие это здание памятником «венского» модерна начала XX в., тщательно убраны, и во всех деталях, членениях и пропорциях это характерный офисно-торговый центр лужковского стиля.

Это прискорбно и отвратительно. Но остается вопросом, отнеслись бы эксперты к этому зданию как к менее прискорбному и отвратительному, если бы оно было построено точно по чертежам Сергея Залесского 1911 г. Ведь это все равно была бы фальшивка, а чем фальшивка ближе к подлиннику, тем она преступнее. Фальшивые здания – то же, что и фальшивые деньги. С того момента, как со здания сняты леса, они выпущены в оборот, уже стоят и обманывают людей, делают вид, что они подлинники, хотя сами – фальшивки.