- Нет, наверное, - нерешительно сказал он, - но, может… если оставить ему воду и еду…
- Это, по-твоему, будет милосердно? Ваше милосердие вам ничего не стоит, оно - точно мусор под ногами… Дай мне нож, я сама.
Ни разу до того мне не приходилось убивать человека, но, полагаю, он не многим отличается в этом смысле от животных. Впрочем, все равно, неприятно.
Он сказал:
- Нет, это не годится… ты еще ребенок…
- Какая разница? Это он будет обузой - не я. А если все-таки они решили вернуть его…
- Это не… правильно, - устало сказал он, - но я… ладно, пошли.
Раненый лежал там, где мы его оставили - он дышал часто и неровно, похоже, силы его были на исходе. Я наклонилась и, приподняв ему голову, поднесла к губам флягу. Улисс нерешительно топтался у меня за спиной, я кивнула ему и он, наклонившись, быстро ударил лежавшего в какую-то точку за ухом - не ножом, рукой. Тот захрипел, голова его откинулась.
Я сказала:
- Ножом было бы наверняка.
- Это тоже наверняка. Я блокировал блуждающий нерв. У него остановилось дыхание.
Тело, которое я поддерживала, вдруг сделалось очень тяжелым. Я опустила его на землю.
- Может, и правильно. Если его все-таки найдут… Подумают, он сам умер.
- Не в этом дело, - грустно сказал Улисс, - не в этом дело… просто… нельзя резать человека ножом, как скотину.
Он вздохнул, по-прежнему глядя на мертвое тело.
- Мы вовсе не того хотели. А оно вон как обернулось…
Мне не понравилось, как он выглядит, но сейчас было не до этого; если он такой нежный, придется ему потерпеть. Пройдет.
-Если ты рассчитываешь на эту ночь, нужно идти. Потом будет сложнее. Утром они стронутся с места - обычно всадники отъезжают далеко от основных отрядов; могут и на нас наткнуться.
- Да, - сказал он, - верно.
- Или, может, ты хочешь подождать, пока не прилетит помощь? Они бы в два счета со всем управились.
Он устало ответил:
- Я надеялся, они найдут нас еще днем. Мне почему-то кажется, что не стоит слишком полагаться на них…
- Их не будет?
- Похоже, нет.
- Почему?
-Не знаю, почему, - сказал он. - Не знаю. Но нам придется выбираться самим.
- Тогда, - сказала я, - нам лучше найти воду. Наполнить флягу. Потом у нас может не остаться на это времени.
Еще я подумала, что, если идти по воде, они могут и не учуять нас - проще будет убраться отсюда.
-Видишь, - я махнула рукой в южном направлении, - вон там…
Трава там была еще выше, над ней качались метелки камыша и было видно, как поблескивает в темноте вода, когда ветер морщит гладкую поверхность.
- И уходить нам лучше в ту сторону. Там начинаются плавни. Кочевые не очень-то любят воду. Они, по-моему, и плавать не умеют.
Улисс неуверенно сказал:
-Хорошо. Попробуем… Но сперва…
- Сперва нужно убрать лучников.
Если он так же хорошо владеет ножом, как рукой, может, нам еще и повезет. Никакое стреляющее огнем оружие тут не годится - ночью с холма вспышку будет видно издалека.
*
Если у часовых и имелся сигнальный фонарь, то он был накрыт каким-то колпаком, потому что поблизости от лагеря я не заметила никаких других огней; но сам лагерь был залит светом костров и факелов; кочевых было так много, что им нечего было бояться; никто не рискнул бы напасть на них, даже ради добычи. Доносились голоса и смех, цепочки огней бродили между палатками, табун лошадей пасся на заливном лугу у самой воды, охраняемый огромными лохматыми собаками кочевых и несколькими мальчишками, которых для того и взяли с собой. Лошади фыркали, втягивая непривычно влажный воздух, и порою то одна, то другая заходила в воду и начинала носиться галопом по мелководью, поднимая столбы брызг. Никогда раньше кочевые не заходили сюда - разве что отдельные небольшие отряды; молодые мужчины, которые хотят доказать свою доблесть, но сейчас, похоже, целое племя стронулось с места - если они решат остаться здесь, в этом изобильном краю, речным жителям придется туго, да и те Дома, что окажутся зажаты между Рекой и Степью, тоже вряд ли уцелеют; обычный порядок вещей нарушился, и мир изменился в один миг.
Вода окружала лагерь с трех сторон - должно быть, так им казалось безопаснее, хотя на деле мелководье не слишком серьезная преграда для любого из местных жителей; со стороны суши его прикрывала дубовая роща, утонувшая в густой листве, и холм, на котором, должно быть, расположились невидимые часовые.
Я обернулась к Улиссу:
- Ты не передумал?
Он коротко сказал:
-Нет.
-Может, подождать до следующей ночи? За это время можно будет выследить, где они держат пленных, да и где их посты - тоже.
- Нет,- торопливо ответил он, - нет… нам нельзя медлить… завтра может быть уже поздно, да и…
- Что с ней может случиться, кроме того, что уже случилось? Если она не будет слишком уж несговорчива, то останется жива и здорова - во всяком случае, до завтра.
Кочевые бабы ревнивы как кошки - если какой-нибудь из них покажется, что кто-то из их мужчин чересчур уж положил глаз на Диану, они вполне могут расцарапать ей лицо, или вырвать клок волос; но от этого, опять же не умирают…
Он сказал:
- Ты не понимаешь.
Прозвучало это скорее печально, чем снисходительно, но я все равно обиделась.
- Куда уж мне. Ладно. Пошли, что ли?
Улисс порылся в сумке и протянул мне какую-то тряпочку, сложенную в несколько раз.
- Погоди. Возьми вот это.
- Что это?
- Фильтр. Приложишь ко рту и будешь через него дышать - я попробую успокоить их снотворным газом. Жаль, баллончик маленький. Будь это внутри помещения..,
- Проще было бы перерезать им глотки, - заметила я.
Два раза я своими глазами видела действие вот этих штук, но все равно им не доверяю.
Он сказал:
- Опять ты за свое. Почему бы не попробовать хоть раз обойтись без убийства?
- Зачем?
- А зачем вообще лезть на холм? Мы могли бы подойти по воде.
Я вздохнула.
- Улисс, мы не смогли бы подойти по воде. Нас тут же учуют собаки.
- Да, - сказал он, - да, пожалуй…
…Скорее всего они поставили часовых на холм, потому что опасались нападения со стороны степи других крупных отрядов - теперь и сами они со всем награбленным добром представляли желанную добычу.
Подул слабый ветер, небо заволокло тучами и стало совсем темно; нам же легче - мы растворились в ночи, тогда как огни в лагере, казалось, светили еще ярче. Земля в роще сплошь была покрыта прошлогодней опавшей листвой, но наши осторожные шаги терялись в шорохе, который поднимал снующий меж листьев ветер.
По мере продвижения к верхушке холма, роща редела; теперь мы крались почти ползком. Из низины доносились громкие голоса и смех, но здесь было тихо часовые знали свое дело; сколько я ни прислушивалась, я не уловила ни переговоров, ни движений. Потом заметила смутное светящееся пятно - фонарь, накрытый сплетенным из лозы колпачком. Размытая тень, которая качнулась рядом с ним была единственным признаком того, что на верхушке холма кто-то был.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});