Она сморщилась от боли. Принц немедленно перепрыгнул через сетку, подбежал к ней и подхватил на руки.
– Сейчас отнесу тебя в покои бабушки. И твоя юбка не порвалась, иначе я купил бы тебе другую, – галантно заверил он.
– У вас нет денег! – выпалила она.
– Откуда тебе знать? – возмутился он. – А, это все сплетни моей сестрицы Мег!
– Нога болит! – пожаловалась Розамунда.
– Положи голову мне на плечо и закрой глаза, – посоветовал принц. – Ты, наверное, растянула ее. Никакого треска не слышала?
– Нет, – заверила Розамунда.
– Значит, ничего не сломано, – обрадовался он и, остановившись, прошептал:
– Ты легка как перышко, моя госпожа Фрайарсгейта. Как чудесно чувствовать тебя в своих объятиях!
Янтарные глаза Розамунды широко распахнулись.
– Я уже говорила, милорд принц, вы слишком дерзки.
Помните, что вы совсем еще мальчик, а я на два года старше. Мой день рождения был совсем недавно.
– И я тебе говорил, Розамунда из Фрайарсгейта, что хотя молод годами, но телом зрелый мужчина и обладаю такими же потребностями. А теперь ты должна поцеловать меня, иначе не сделаю ни шагу, – потребовал он.
– Какая несправедливость! – ахнула Розамунда, принимаясь вырываться. Его плечи, обтянутые камзолом, были очень широки, а грудь, в которую она барабанила кулачками, – тверда и мускулиста. На щеках темнела легкая тень щетины.
– Один маленький поцелуй, – просил он с лукавой улыбкой. Голубые глаза умоляюще смотрели на нее.
Розамунда вздохнула. В сущности, это так волнующе – принимать ухаживания красивого молодого принца!
– Только один, – нехотя согласилась она. – Вы даете слово, ваше высочество, что это будет единственный поцелуй?
– Можешь называть меня Хэл, когда мы одни, – пробормотал он.
– Ты не дал мне обещания, Хэл, – заявила она, как надеялась, очень строго. Как же он красив! Еще красивее сэра Оуэна!
Он заметил, какими мечтательными стали ее глаза.
– Один сладостный, сладостный поцелуй, моя госпожа Фрайарсгейта, – прошептал он ей на ухо и припал к ее губам.
Сердце Розамунды бешено забилось. Внезапный жар охватил ее. О, до чего же пылок его поцелуй!
Ее губы словно таяли. Она вздохнула и расслабилась, чувствуя себя в безопасности в колыбели его сильных рук.
– Ах, это будет трудно забыть, – чуть слышно выговорила она, когда он поднял голову.
– Еще? – искушал он тихим, вкрадчивым голосом.
– Да, – согласилась она со вздохом удовольствия, когда он снова накрыл ее рот губами. Только на этот раз принц оказался куда требовательнее.
Она едва заметила, что он опустился на стоявшую рядом каменную скамью. Устроившись поудобнее, Розамунда обняла его за плечи. Пальцы ласкали его затылок.
А поцелуй все продолжался. Он положил руку на ее корсаж и, не встретив сопротивления, стал смело ласкать грудь. Пораженная, Розамунда охнула.
– Так всегда бывает, дорогая, – заверил принц. – Любовникам не терпится коснуться друг друга.
Его пальцы проникли за корсаж, под камизу, ущипнули розовый сосок.
Уж лучше бы он окатил девушку холодной водой. Глаза Розамунды мигом раскрылись.
– Никакие мы не любовники! – вскрикнула она. – И откуда тебе известны такие вещи, Хэл?
Она отшвырнула его руку и села прямее.
– Думаешь, я так же невинен, как ты, моя обожаемая леди? Боже! Да я оседлал свою первую женщину в тот день, когда мне исполнилось одиннадцать! Она была подарком от Брендона и Невилла. Обожаю поиграть с женщиной в постели, если она, конечно, согласна.
– Но разве ты знал, что делать? – допытывалась Розамунда, сгорая от любопытства, заинтересовавшись против воли. Но при этом уверяла себя, что, если бы не нога, немедленно встала бы и ушла.
– Мои друзья нашли чистую, незаразную шлюху, что само по себе оказалось не так-то легко, которая была искусна в своем ремесле и согласна посвятить в тонкости такого неопытного юнца, как я. Она сказала, что для нее большая честь быть моей первой женщиной. И с радостью повела меня по дороге Эроса. А я оказался способным учеником и готов испытать свое новое умение на всякой, кто согласится присоединиться ко мне в моем поиске наслаждений, – пояснил принц.
– Мужчины счастливее женщин, – вздохнула Розамунда.
– Почему? – полюбопытствовал он.
– Вы можете совершенствовать свое искусство любовника до свадьбы и после нее. Ни одна порядочная девушка не имеет на это права. И когда она выйдет замуж, придется оставаться добродетельной, пока ее муж ходит развлекаться к другим женщинам. Я считаю это довольно несправедливым, а как по-твоему?
– Хорошая женщина, особенно чья-то жена или дочь, обязана быть целомудренной, – чопорно ответил принц. – Только потаскухи и куртизанки могут забавляться с любовниками.
– А ты считаешь меня хорошей девушкой, Хэл? – неожиданно выпалила Розамунда.
– Разумеется, – поспешно ответил тот.
– Почему же в таком случае пытаешься совратить меня?
Очернить мою репутацию? Рано или поздно я выйду замуж.
Кому нужна жена, о которой ходит дурная слава? Та, которая считается открытой дорогой для всех парней? Ибо если ты добьешься своего, непременно похвастаешься друзьям, и они тоже будут искать моих милостей.
Принц виновато покраснел.
– Но ты сама была согласна, – хмуро пробурчал он.
– Ты просил поцелуя, – мягко напомнила она. – Одного поцелуя.
– Твои губы сладки, госпожа Фрайарсгейта, – оправдывался он, и, прежде чем Розамунда успела ответить, рядом послышался чей-то голос. Очень знакомый голос.
– А вот и вы, ваше высочество. Ваш отец прибыл из Лондона и желает вас видеть, – объявил сэр Оуэн Мередит, и хотя тон его был достаточно почтительным, во взгляде светилось любопытство.
– Дама подвернула ногу, – торопливо объяснил принц и встал, по-прежнему держа Розамунду на руках. Правда, сразу же передал ее сэру Оуэну. – Мой отец в своих покоях?
– Да, ваше высочество.
Принц молча удалился.
– Ты не можешь идти? – спокойно осведомился Мередит.
Розамунда, багровая от смущения, кивнула. Подумать только, ее застали в столь непристойной позе, да еще с принцем!
– Как это случилось? – продолжал сэр Оуэн, направляясь ко дворцу со своей прелестной ношей.
– На теннисном корте, – выдавила Розамунда. – Я упала, пытаясь ударить по мячу.
– Теннис – чересчур грубая игра для леди, – покачал головой сэр Оуэн.
– Вынуждена согласиться, – кивнула Розамунда. – Вы прибыли с королем?
– Да. Он отправил меня к графине Ричмонд. Говорит, что теперь, когда королева покинула его, у него нет нужды в большом штате слуг. Бедный король в меланхолии и, похоже, с каждым днем все больше тоскует по жене. Меня оставили просто из-за моей долгой и верной службы в доме Тюдоров и еще потому, что я валлиец. Не будь это так, давно отправили бы домой, как многих других.