— Мальчики, теперь, если вы не хотите быть раненными, я бы предложил нам мирно разойтись, — кричит он Зейну.
Зейн подходит к входу, достает пистолет и стреляет стоящему перед ним человеку прямо в голову.
— Зейн… — предупреждает Фрэнк, или, я должен сказать «Казимир».
— Мне плевать на то, что ты говоришь, Фрэнк. Я убью вас всех.
Искоса смотрю на пистолет, приставленный к моему виску, и через мгновение выхватываю его из рук отца, перекручиваю и стреляю ему в ногу. Развернувшись, направляю пистолет в лицо толстому хрену, которого помню по видео.
— Ты! Ты тот жирный ублюдок, который прикоснулся пальцами к моей девочке? — спрашиваю я, подходя к нему.
Я слышу еще два выстрела и чертовски хорошо знаю, что это дело рук моих парней, поэтому не свожу глаз со своей мишени. Схватив его за горло, прижимаюсь лицом к его лицу.
— Я спрашиваю… ты тот больной ублюдок, который прикоснулся к моей девочке?
Он смеется так сильно, что его толстый живот вздрагивает, прижимаясь ко мне. Я с отвращением смотрю на него, прежде чем снова поднять глаза.
— Думаешь, это смешно? — я толкаю его обратно, тем же путем, которым мы пришли, направляясь обратно в комнату, где находятся девочки и Чед. Пинком распахнув дверь, вижу, как Чед заворачивает их в свою толстовку.
— Эд? — шепчет Алэйна.
— Все кончено, петарда.
— Здесь ты ошибаешься, — бесстрастно шепчет Кали. Прежде чем подойти к ней, я бросаю жирного чувака на землю.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не прав, детка? — обхватываю ее за шею и притягиваю к себе.
Она отстраняется от меня.
— Это еще не конец, Эд. Я уже никогда не буду прежней. Мужчины касались меня в тех местах, в которых я хотела, чтобы меня касался только ты, — она вытирает слезы, которые капают из ее глаз, и моя грудь сжимается от эмоций в ее голосе и слов, слетающих с ее губ. — Я никогда не буду прежней. Ненавижу тебя, Эд Никсон. Ненавижу так сильно, что никогда больше не хочу видеть твое лицо.
Кали встает с того места, где сидит, оборачивает толстовку вокруг Алэйны и целует ее в голову. Она убирает волосы Алэйны со лба, пристально глядя ей в глаза.
— Я люблю тебя, детка. Мне очень жаль.
Она встает и направляется к двери.
— Кали! — требую я, и она останавливается, резко поворачивая голову ко мне.
— В чем дело, Эд?
Я стою неподвижно. Мои мысли несутся со скоростью сто километров в час — я так много хочу ей сказать. Хочу упасть на гребаные колени, как маленькая сучка, и умолять ее остаться со мной, пообещать ей, что положу мир к ее ногам и буду баловать ее всем, чего она захочет, пока мы оба будем жить. Но я не могу. Я, бл*ть, не могу, просить эту девушку остаться со мной, когда она права. Это все моя вина. Она заслуживает большего, кого-то, кто не является частью этой жизни, и я не могу дать ей этого. Я никогда не смогу дать ей этого, потому что не просто живу с этими демонами каждый день, эти ублюдки танцуют со мной во сне.
— Какие-нибудь последние слова этому жирному ублюдку? — спрашиваю я, снимая толстовку и передавая ей, чтобы она ее надела.
Поднимаю на нее глаза и пытаюсь запомнить каждую ее черту. Я люблю ее так чертовски сильно, и именно поэтому мне нужно отпустить ее. Больше я никогда никого не полюблю. До нее никого не было, и после нее уж точно не будет. В моем сердце всегда будет место для Кали. Это место всегда будет неприкосновенным, и пусть Бог спасет душу того, кто попытается снова прикоснуться к этому месту. Она стягивает через голову мою толстовку.
— Убей его медленно, — бормочет Кали, прежде чем выйти из этой комнаты и моей жизни.
Глава 20
Такое ощущение, что моя челюсть сейчас треснет от того, с какой силой я ее сжимаю, и когда я смотрю на Чеда и Алэйну, я вижу жалость в их глазах.
— Не надо, бл*ть смотреть на меня так!
Через дверь врывается Зейн и бросает взгляд на Алэйну, его глаза становятся стальными и он тяжело сглатывает.
— Детка? — шепчет он с нескрываемым волнением. Алэйна разражается слезами, бросаясь в объятия Зейна. Я смотрю вниз на жирного говнюка, сидящего на земле, и сжимаю его руки за спиной. Зейн ставит Алэйну на землю и подходит ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Этот урод прикасался к тебе, Лэйн? — спрашивает он, не сводя глаз с мужчины на полу.
Она кивает.
— Да, но главным образом тот, что моложе.
Входит Харви, волоча за собой тощего молодого парня.
— Этот? — спрашивает он Алэйну. Девушка кивает.
— Да, он также прикасался к Кали, Эд. Он делал с ней ужасные вещи.
Я прищуриваюсь, глядя на Алэйну, прежде чем подойти к худому молодому парню.
— Ах, да? Какие вещи, например? — спрашиваю я, не сводя с него глаз.
— Он… однажды я слышала, как она закричала. Кали пыталась помешать ему и еще одному мужчине вернуться в нашу комнату. Я слышала, как она кричала: «нет, оставь ее в покое», а затем послышался ее крик боли, пока они смеялись. Когда они вошли в комнату, сказали, что он трахал ее пальцами, удерживая за горло у стенки. Она чуть не умерла, Эд. Они сказали, что она потеряла сознание, и им пришлось сделать ей искусственное дыхание, чтобы она очнулась.
Едва Алэйна заканчивает свой рассказ, как я хватаю этого парня за шею и швыряю на пол, к толстяку. Я смотрю на Зейна.
— Сколько у нас времени?
Он качает головой.
— Не уверен. Я запер Казимира в соседней комнате. Мы можем справиться с ним позже.
— Не можем. С этими двумя — да. Однако я пообещал Сандре, что она получит Казимира. Хотя, я же я не говорил, что он будет целым и невредимым, — я улыбаюсь Зейну, а затем снова становлюсь серьезным. — Как Кали выбралась отсюда?
Он смотрит на меня с беспокойством.
— Эм, да, тебе это не понравится, но, Эд, он хороший парень, он не причинит ей вреда.
— Выкладывай, брат.
— Тревор отвезет ее прямо домой. Она даже не захотела остановиться и забрать свои вещи из отеля, — грустно говорит он.
— Понял. Я их возьму.
Алэйна подходит ко мне и кладет руку на мое сердце.
— Милый, позволь мне сделать это, хорошо? Тебе нужно дать ей немного времени. Может быть, гораздо больше, чем тебе бы хотелось. Но эта девушка… она тоже любит тебя, Эд. Я видела это в ее глазах. Позволь ей скорбеть.
Я тяжело сглатываю.
— Хорошо, — отвечаю и оглядываюсь на мудаков, с которыми еще не закончил. — Ты! — поднимаю тощего на ноги и прижимаю к стене. — Жди здесь, — говорю я, выходя из комнаты. Распахнув дверь в соседнее помещение, в котором сейчас находится мой отец, я говорю:
— Дай мне свой резак для сигар.
Он роется в кармане и протягивает его мне, и как только я выхожу за дверь, он встает со своего места.
— Сынок. Я любил твою мать и тебя. Я показывал это иначе, чем большинство отцов, но это все, что я знал.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— Может быть, именно поэтому я никогда не мог полюбить, потому что с самого раннего возраста видел, как грязно это было. Так было до Кали, а потом ты забрал ее у меня. Так что поверь мне, когда говорю, что ты заплатишь за это, — ругаюсь я, хлопая дверью после того, как выхожу.
Возвращаясь в соседнюю комнату, я получаю сообщение от Драго.
ДРАГО: Я знаю, что вы все там. Я вас вижу. Привет, старший брат. Эбби дает тебе двадцать минут, прежде чем ей придется вмешаться. Сделайте это быстро.
Я смотрю на камеру в углу коридора, ухмыляюсь и отвечаю.
Я: За двадцать минут может многое случиться. Казимир отправляется к Сандре.
ДРАГО: О боже. Эбби просит не устраивать беспорядка. И она знает, они работают вместе.
Я: Не рассчитывай на это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Засовываю телефон обратно в карман, прежде чем снова открыть дверь, туда, где в данный момент все стоят.
— У нас двадцать минут. Так что, мы должны сделать это быстро.
Я указываю на Алэйну.
— Ты хочешь это видеть, Лэйн?
Она кивает и скрещивает руки на груди.
— Да. Да, хочу.