Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кузнецов осмотрел собрание, выделил из присутствующих Петра Труффальдино, хотя тот несколько присел и вжал голову в плечи, чтобы его не заметили.
— Я вас знаю, — сказал Кузнецов, — вы в газеты пишете.
Труффальдино, не тратя времени на ответную реплику, дунул прочь по коридору, опрокинул по пути мусорное ведро с использованными презервативами и тампаксами, сшиб столик с шампанским, выскочил на лестницу, ринулся вниз по ступеням. Никогда! — колотилось в его мозгу — никогда! Больше никогда! Дальнейших выводов Труффальдино не делал, паническая ситуация не позволяла, но это был главный вывод. Никогда! — он вырвался из парадного на волю, не сразу отыскав дверную ручку. Солнце ударило ему в глаза. Хорошее, доброе солнышко, в лучах которого так приятно греться на домашней кухне, когда мама подаст чай с лимоном и овсяное печенье. Никогда больше! Петр Труффальдино побежал к автобусной остановке.
Тем временем Кузнецов взял Анжелику за локоть и провел мимо гостей и клиентов к выходу. Дмитрий Кротов попытался что-то сказать Анжелике, но Кузнецов недобро взглянул на него — и Кротов отшатнулся. Где-то встречал он это неприятное белое лицо, этот жестокий взгляд. Впрочем, в наших широтах таких лиц не счесть: через одного все бандиты. Построишь с такими либеральное общество, как же. Кузнецов вывел Анжелику в прихожую и, обращаясь к хозяину заведения, сказал так:
— Мы уходим, Пияшев, провожать не надо, а если в милицию позвонишь, я тебя найду.
Валерий Пияшев заклокотал горлом, сделал взволнованные знаки руками.
— Не нервничай, — сказал Кузнецов, — я тебя пока не трогаю.
Он оглядел присутствующих внимательным взглядом, предупреждая их намерения. Никто не двинулся с места, не сделал шага к телефону. Кузнецов еще раз провел взглядом по лицам, останавливаясь на каждом лице и оценивая возможности этого человека. Он искал серьезного противника, и если бы нашел, то ударил бы. Клиенты понимали, для чего он их осматривает, опускали глаза. Интереса у Кузнецова не вызвал ни один.
— Деньги, — сказал Кузнецов Пияшеву, — деньги за месяц. Давай быстро.
— И мои — за полгода! — крикнула Анжелика.
Пияшев опять заклокотал горлом и сказал совершенно несуразные слова:
— Горбачев! Перестройка!
— Еще академика Сахарова вспомни! — сказала ему Анжелика. — Посмотрел бы Сахаров на твою неправду! Либералы! А деньги где, спрашивается? Обещать все хороши! Прогадили перестройку, ага! Деньги давай, козел!
Пияшев полез в ящик стола. Кузнецов следил за его руками.
— Сосчитай, — сказал Кузнецов. Он стоял неподвижно, придерживая Анжелику за локоть, ждал, пока Пияшев сосчитает деньги.
— За субботники плати! — крикнула Анжелика. — Согласия моего нет — задаром давать. Дурочку нашли, ага! Открытое общество! Кто хочешь, придет — и засунет!
Анжелика приняла из рук Валерия Пияшева деньги, поместила их за голенище белого сапога.
— Сейчас тебе весь кафель разобьем, ага, — сказал Анжелика, — все здесь расколотим, никакой Сахаров не починит.
Кузнецов с девушкой спустились на улицу, черный джип сопровождения банкира Щукина стоял у подъезда, рослые молодцы дремали в салоне. Кузнецов свернул в подворотню, пересек двор с тощими тополями, перешагнул низкий забор, вышел на тихий перекресток. Анжелика бежала рядом.
— Такси возьмем? — спросила она. — В ресторан поехали, есть хочется, а денег навалом. Мне девочки про «Ностальжи» рассказывали. Устриц хочешь? Один мужчина говорил, они потенцию повышают. А я еще лобстеров люблю.
— Сначала пешком, — сказал Кузнецов, — машины искать станут. Погуляем, потом на метро сядем. Ко мне поедем — куда еще ехать.
Через два часа они доехали до квартиры Кузнецова в Сокольниках.
IVКузнецов и Анжелика вошли в дрянную комнату в пятом этаже бывшего доходного дома. Коммунальные квартиры дома уже давно усердно расселяли — по этажам суетились риэлторы, будоража воображение жильцов отдельной жилплощадью. Риэлторы заходили в квартиры, объясняли жильцам выгоды будущей жизни и невозможность этих выгод избежать. Берите, пока дают, — а опоздаете, пеняйте на себя говорили риэлторы, и им верили. Единственный жилец, не подозревавший о переговорах и не имевший твердых взглядов на будущее, был Кузнецов. Он не присутствовал ни на одном собрании обитателей квартиры, домой являлся пьяный, падал на диван и засыпал. Соседи не торопились информировать его по понятным причинам: неизвестно, что взбредет в хмельную голову грузчика, возьмет и потребует себе апартаментов на Кутузовском проспекте, и пропало дело. Риэлторы предупреждали, что аппетиты должны быть умеренные — на всех хороших квартир не хватит. Имела смысл при таких обстоятельствах беседовать с алкоголиком? Ясно, что не имело.
Однако, увидев Кузнецова с женщиной, соседи решились на разговор. Кузнецов был вызван в общую кухню для объяснений — причем собрание жильцов сидело на табуретах, Кузнецов стоял в дверях, Анжелика заглядывала в кухню через его плечо.
— Она тебе кто? — спросили соседи устами пенсионера Бесфамильного.
— А твое какое дело? — ответил Кузнецов.
— А могу поинтересоваться.
— Ну, интересуйся.
— Интересуюсь вот. Вместе живем, надо друг про друга все знать. Вдруг воровку привел.
— Сам ты вор, — сказала Анжелика из-за спины Кузнецова, — у меня, может, больше твоего накоплено. Ага, воровку нашли. У меня деньги трудовые.
— Жена, — сказал Кузнецов, — успокойся, Бесфамильный.
— Женился, значит?
— Значит, так.
— По закону?
— По закону.
— Ну, ты, парень, ловкач. Всех обошел. Значит, теперь требования повысишь?
— Какие требования?
— Ну, тихоня. Тихо-тихо, а дела лучше всех устроил.
— Тебя не спросил, — сказал Кузнецов, — взял да женился.
— Вот ты, значит, какую стратегию задумал. Мы уродуемся, переговоры ведем, на нотариуса потратились, а он взял — и женился. Ловко. И жить она с тобой будет?
— А почему ж нет?
— Ловко.
— Тебе что за печаль? На твои метры кровать не поставлю.
— А нас расселяют — не в курсе? Не интересуешься жизнью квартиры? Такие вот равнодушные люди, как ты, все портят. Наплевать тебе на других. Поинтересовался бы, как да что.
— Ну и как?
— А так, что получит каждый жилец по новой квартире, понял? У меня, допустим, две комнаты — мне, стало быть, двухкомнатная квартира положена. Все по-честному. А тебе комнату в другой коммуналке предлагают. Не хуже будет, чем эта. Понял?
— А мне — зачем?
— Как это — зачем?
— Мне и здесь хорошо.
— Или вон — однушку бери в Коровино-Фуняково. Не хочешь? Так и знал, что с тобой проблема выйдет. Ненадежный ты человек, пьющий. А теперь еще и жену завел, ловко придумал. Теперь, значит, тебе и однокомнатной мало будет.
— Ничего мне не надо, — сказал Кузнецов, — отвяжись, Бесфамильный.
— А почему это — нам однокомнатную? — сказала Анжелика. — Законов таких нет — семье однокомнатную давать. А если ребенок? Двухкомнатную нам надо, не меньше. Тем более ребенок у меня уже есть, ага. Дочка маленькая. Он ей куклы покупает. И еще одного ребенка заведем. А если разнополые будут? Нам трехкомнатную надо, вот что. Правительство о матерях заботится. Хитрые какие, однокомнатную предлагают. А может, я буду мать-героиня, тогда что?
— Так я и знал, — горько сказал пенсионер Бесфамильный, — в последний момент Кузнецов нам подлянку устроит. Ну, ничего, Кузнецов, и на тебя управа найдется. Расскажем, какие ты здесь оргии устраиваешь.
— Умные какие. Ну и мы не дураки. Защиту найдем, ага. Я профессора знаю, он открытия делает, про него в газетах пишут. Пропечатает, какие вы нечестные.
Анжелика вышла из-за спины Кузнецова и предстала перед соседями во всем своем великолепии — белые ботфорты до середины бедер, короткая юбка, едва прикрывающая трусы, чулки в крупную сетку, нижняя часть которых пропадала в недрах ботфорт, но верхняя просматривалась легко, будоража воображение пенсионера Бесфамильного. Пенсионер поглядел на Анжелику и лишился дара речи.
— Ага, думаете мужа обмануть? Не выйдет. У нас четкая крыша, все схвачено, понял?
Бесфамильный хотел подать реплику, но вставная челюсть беспомощно щелкнула, а слов никаких не последовало. И что тут скажешь?
— Ты мне под подол не заглядывай, — сказала Анжелика, — у меня муж ревнивый.
Пенсионер Бесфамильный перевел взгляд с бедер Анжелики на ее грудь третьего номера полноты.
— Сиди тихо, — сказала ему Анжелика, — неприятностей хочешь? Ага, не хочешь. Тогда рот закрой — и больше не открывай. Понял?
Она повернулась к Бесфамильному задом и пошла прочь по коридору, вращая бедрами.
Вернувшись в комнату, Анжелика продолжила прерванный на кухне диалог. Она уперла руку в бок и сказала Кузнецову так
- Учебник рисования, том. 2 - М.К.Кантор - Современная проза
- Авангард - Роман Кошутин - Современная проза
- Зимний сон - Кензо Китаката - Современная проза
- Укрепленные города - Юрий Милославский - Современная проза
- Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле - Современная проза