пообещал Драган.
5
В подъезде пахло пригоревшей едой и почему-то валерьянкой. Кого-то угораздило выкрутить обе лампочки, освещавшие тамбур, так что до двери квартиры Илье пришлось пробираться сквозь завалы соседского барахла на ощупь.
Послушно лязгнул замок. Дверь приоткрылась — увы, в прихожей тоже было хоть глаз выколи.
— Несса! Ты что, спишь уже? — спросил Илья. Не дождавшись ответа, шагнул через порог…
…Он так и не понял, что заставило его в последний миг остановиться. Замереть, так и не перенеся вес на правую ногу. То ли интуиция помогла, то ли зрение уловило в кромешной темноте что-то неправильное.
Илья, левой рукой держась за дверной косяк, правой нашарил в кармане зажигалку. Чиркнул колёсиком — и смачно выругался.
По ту сторону порога на полу валялась доска, щедро утыканная ржавыми гвоздями. Наступи он на такую — и, скорее всего, со ступнёй пришлось бы распрощаться.
— Несса! — заорал он.
В глубине квартиры вспыхнул свет.
— Ох, мать твою, — вырвалось у Ильи.
Весь пол прихожей был залит маслом. Там и сям валялись самодельные ловушки: крупные осколки стекла, воткнутые в воск.
Ванесса застыла на пороге кухни — бледная, босая, в ночной рубашке. С кухонным ножом в руке.
— Илюша, он там был! Там, снаружи! — её била дрожь. — За окном! Стоял и смотрел на меня. И улыбался. Я позвонила в полицию, но… Рёссель вернулся. Пришёл за нами. С того света пришёл… Господи. Ну почему ты, даже ты мне не веришь?
Она разрыдалась. Нож выпал из разжавшихся пальцев.
— Да потому, что он сдох! — рявкнул Илья, сдерживаясь из последних сил. — Потому что я его убил, этими вот руками убил, вот почему!
В виски впилась острая боль.
Он ведь любил её. Действительно любил. Старался, как мог, спасти её от себя самой.
— Тебе нужна помощь, — сказал он, осознавая необратимость собственных слов. — Помощь профессионалов. Тех, кто знает, что со всем этим делать. Я — уже не знаю. Извини.
6
Она ни слова не сказала в приёмном покое психиатрической больницы, пока оформляли документы, — только поблагодарила кастеляншу за выданное бельё. Словно пытаясь вылечить эту мрачную тишину, парнишка-администратор щебетал за троих:
— Не волнуйтесь, Илья Александрович, у нас лучшие врачи! Настоящие, дипломированные, никаких самоучек. Доктор Рихтер с посттравматикой работает на ура, всех на ноги ставит…
— Вы, милая, проходите, — шепнула Ванессе кастелянша, бросив на Илью укоризненный, до костей прожигающий взгляд. — Третья палата, вон там, за углом.
Но он ведь сделал всё, что мог! Весь день мотался по старым знакомым, умудрился выбить место в частной клинике. И вообще, это действительно ради неё! Сейчас она не понимает, но потом, после курса лечения…
Да что там. Не простит.
— Мне хотелось бы поговорить с лечащим врачом, — повернулся Илья к администратору. — Тут, понимаете, особый случай. Очень важно знать предысторию расстройства…
— Доктор Рихтер сейчас на планёрке. Придётся подождать.
— Как долго?
— Может, час, — не слишком уверенно сказал парнишка. — Или два.
Что ж, день и так был потерян. Рамиро, наверное, рвёт и мечет, так и не дождавшись Ильи в участке; нашёл ли Драган что-то стоящее внимания — неизвестно…
Илья расположился на продавленном диванчике для посетителей. На журнальном столике лежал ворох старых газет, увенчанный журналом мод за январь и крикливо-яркой брошюркой из Центра регистрации.
На обложке брошюрки понурый серый человечек стоял перед зданием ратуши. Со всех сторон на беднягу наплывали крупные буквы:
«Город разочаровал Вас?
Вы думаете, что всё было напрасно? Сожалеете о своём решении?
Не отчаивайтесь! Эксперимент предоставляет каждому из нас удивительные возможности!»
— Да уж, — скривился Илья, переворачивая страницу. И остолбенел. С разворота брошюры на него смотрели знакомые лица.
«В тот майский день меня и моих учеников взяли в заложники — попустительство политиков сделало это возможным. Тогда я, простой учитель математики, не мог ничего изменить. Именно это было самым страшным — ощущение бессилия. Здесь же, в Городе, мы властны над историей. Мы сами её творим. Теперь я, властелин своей судьбы, смотрю в будущее без боязни. Мы сделаем этот мир лучше. Вместе с тобой, мой друг. — Готье Лебёф, 43 года, общественный деятель»
«В своё время я совершил много ошибок: бросил учёбу, связался с дурной компанией. Наставник спас меня не только от тюрьмы, но и от гораздо худшего: от бессмысленной растраты жизни. Здесь я чувствую себя нужным. Мои знания приносят реальную пользу жителям Города. Эксперимент открыл мне глаза на самого себя. Иногда начать сначала — можно и нужно! — Карло ди Пьетро, 27 лет, исследователь»
«Вернуться? Нет, спасибо! Там я была никем. Официанткой в кафе для дальнобойщиков…»
— Чёрт, — выдохнул Илья, переворачивая страницу и глядя на подпись под последней из историй.
* * *
— Мне срочно нужно сделать звонок. В полицию.
Видно, что-то такое было в его голосе, что администратор только кивнул и посторонился, пропуская Илью за стойку.
— Илья, какого хрена? — возмущённо начал Рамиро. — Куда ты пропал? Я к тебе по-хорошему, по старой памяти, а ты…
— Анита Форсберг, модельер. 36 лет.
— Это ещё кто?
— Следующая жертва. Узнай её адрес, срочно. Хватай лучших ребят — и выезжайте. Даже если сейчас у неё всё в порядке — надо приставить к дому охрану. Я подъеду и всё объясню — и вам, и ей. А сейчас — просто сделай, как я прошу.
— Хорошо, — произнёс Рамиро после недолгого молчания. — Но что я ей скажу?
— Да просто объясни ей, насколько всё серьёзно! Расскажи, что этого урода не останавливают ни замки, ни свидетели. Покажи фотографии, дай почитать показания той же любовницы Лебёфа — чтобы Форсберг поняла, с кем мы имеем дело.
— Так, постой. А откуда ты знаешь про Лидию Лисс?
— Ну, из газет…
— Да там ни слова о ней не было! — понизил голос Рамиро. — Она же замужем! Да, она нас вызвала, согласилась сотрудничать — но всё это только на условиях конфиденциальности! Так что, Илья, по-хорошему скажи: от кого ты о ней узнал?
От Драгана. От мальчишки, который так живо интересуется этим делом.
От улыбчивого парня из Центра регистрации, которому откроют в любое время дня и ночи — стоит ему предъявить удостоверение.
— И ещё, — проговорил Илья. — Надо объявить в розыск одного человека…
7
По иронии судьбы, девушка жила в двух шагах от клиники. Если бы только злосчастная брошюра попалась ему в руки на пару часов раньше!
Илья стиснул зубы, глядя на распахнутую настежь дверь дома Аниты — и на колымагу Драгана, небрежно припаркованную у крыльца. Опоздал.
На секунду в душе всколыхнулась безумная надежда: а что,