– Боюсь, мы зря потеряли два дня. Лорд Крэнг уж, наверное, по наши души отряд послал, – вздохнул Кен.
– Если есть шанс, то почему бы не попробовать им воспользоваться?
– Слушайте, мастер Альс, – не выдержал сэр Соланг. – Что вам-то до баронетов? Вы – наемник, эльф, и к тому же пришлый, да и барону никаким боком не родня. Отчего вдруг такое милосердие?
Ириен давно ждал этого вопроса, который витал в воздухе с того момента, как он вызвался помочь. Даже барон удивился. Только вслух не сказал ничего.
– Дело не в детях.
– А в чем?
– Сложно объяснить…
Сложно объяснить двум этим людям, что почти пятнадцать лет подряд ты был лангером, воином армии судьбы, и уж что-что, а отличить естественное стечение обстоятельств от злонамеренного чужеродного вмешательства в ткань судеб ты умеешь лучше всего. Нельзя перестать быть лангером, даже если твоя ланга рассеяна по всем обитаемым землям. Даже если Элливэйда и Джиэссэнэ давно нет в мире живых. Даже если ты честно попытаешься забыть о своем долге, ведя простую жизнь честного наемника.
Когда Альс только услышал о странной хвори двойняшек, та сила, которая когда-то сплавила в единое целое двух эльфов, тангара, орка и трех людей, мертвой хваткой сжала горло. Он просто не мог расписаться в собственном бессилии. Лангер идет до самого конца, даже если путь ведет за Грань.
«И вот попробуй теперь объяснить им то же самое». – В ехидном внутреннем голосе чудилось подлинное ликование.
«Гад ты, а не внутренний голос. Ты же должен за меня быть».
«Ну что ж поделать? Это же ты ведешь себя так, словно тебя во сне подменили. То ты хладнокровный зверь, то ты – спаситель детишек. Пора определяться».
«Вот я и определяюсь. Проваливай!»
Самым лучшим выходом было ответить вопросом на вопрос.
– А может быть, мне просто не нравится, когда так поступают с невинными малышами? – спросил он вызывающе. – Разве я зверь какой? Если нелюдь без титулов и рыцарских шпор, то уже и не могу помочь невинным?
Сразу видно, что аргументы нимало не убедили ветландцев, но, по крайней мере, с расспросами они успокоились.
«А что ты будешь врать гномьему шаману?» – полюбопытствовал напоследок подлый предатель – внутренний голос.
Быть вам проклятыми, быть вам на вечные векив землях отцовских изгоями – пращуров горем.Прятать от света небесного черные лица убийц,В мраке подземном таить грязные души свои[8].
Он был страшен даже в спасительном сумраке зимней ночи. Взрослому тангару самое большее чуть выше пояса ростом. С непропорционально большой головой и длинными руками, весь скособоченный, словно кривое искалеченное дерево, выросшее на чахлой почве. Старая, местами плешивая медвежья шкура волочилась по снегу, мешая его движениям, несмотря на крепкую палку, которую гном сжимал в узловатых, изуродованных артритом пальцах. Пигви, усталая, но довольная, почтительно плелась позади.
Все трое – эльф и рыцари, поднялись со своих мест возле костра, встречая гостя. Но тот остановился, едва вступив в круг света. Не исключено, для того чтобы произвести впечатление на тэврцев, нагнать лишнего страха. Своего он легко добился.
– Кто хотел меня видеть? – проскрежетал он на удивительно правильном (для Ветланда) адди.
– Я! – отозвался сэр Соланг. – Я служу барону Крэнгу, владетелю Тэвра.
– Говори!
Тэврский рыцарь довольно подробно изложил просьбу. Речь перед этим репетировали довольно долго, и сэр Соланг не подвел, стараясь вовсю. Но на шаш-ннэ-шаку его речь не произвела никакого впечатления. Гном насуплено молчал.
– Ты говорила, что просить будет другой, – бросил он через плечо Пигви.
– Он хочет слышать твой голос, сидхи Альс, – пояснила та, ничуть не смущаясь.
– Пусть говорит так, чтобы смотреть глаза в глаза.
Догадаться, что требуется встать на колени, было в общем-то нетрудно.
«Все! – подумал Кенард. – Сейчас эльф упрется, и ничего мы от уродца не добьемся».
Но Альс невозмутимо вышел вперед и встал на колени перед гномом. Даже в этом случае его голова возвышалась над шамановой макушкой, и чтоб сравняться, эльф присел задом на собственные пятки. Они молча глядели друг другу в глаза. А глаза у шаку были точь-в-точь такого же цвета, что и у Торвардина, сына Терриара, внука Энардина, такие же теплые, ореховые, чуть в зелень, как скорлупа лесного ореха. С уродливого, непропорционального и грубого лица подгорного изгоя смотрели глаза Тора – друга, соратника, лангера и просто отличного тангарского парня, гордости своей расы.
– Ты – эльф.
– Да, – подтвердил Альс, откидывая с головы башлык, чтоб не осталось никаких сомнений.
– Я никогда не видел… таких, как ты.
– Я тоже.
– Испытываешь ли ты радость при виде меня?
– Нет.
– И я не испытываю должной ненависти.
– Времена принца Финнэджи давным-давно миновали.
– Для вас… быть может.
– Но ты не сжигал дотла Канолон, а я не лил тангарской крови.
– Никто из моего племени не сделал ничего подобного, и тем не менее мы прокляты, изгнаны и забыты.
– Судьба несправедлива.
– Поэтому ты радеешь за детей человеческого лорда?
– Да. Наверное.
Какое-то время гном молчал, продолжая разглядывать эльфа.
– Через десять дней у нас кончится мясо. Я не хочу, чтобы мой народ голодал. У нас тоже есть дети. Потому мы поступим так. Я расскажу тебе, как снять порчу, а ты вернешься на это самое место через девять дней и принесешь с собой оленью тушу. Такова будет плата за мою помощь.
– И все?! – ахнул Кен.
– Заткнись! – шикнул на него рыцарь Соланг. – А то еще передумает.
– Шаш-ина-Йагга взяла от младенцев по частичке плоти, ноготь или волос, залила их воском, закатала в ткань, отрезанную от их одежды, и совершила обряд на крови жертвенного животного, после чего спрятала «куколки». Теперь «куколки» вытягивают души младенцев и зреют, а когда созреют, дети умрут, чтоб из «куколок» вылупились ядовитые твари о шести ногах, о десяти крыльях, о двадцати клыках. Найдите «куколок» и сожгите их в чистом огне. Только так и можно снять порчу.
– А если не найдем?
– Тогда заставьте Шаш-ина-Йагга указать место схрона, – молвил гном. – Теперь я ухожу.
Он с видимым трудом развернул свое неповоротливое туловище и заковылял в сторону леса. Несчастное невинное существо, покаранное без всякой жалости за вину далеких предков.
– И денег не взял, – вздохнул сэр Соланг.
– Зачем ему ваши деньги? – удивилась Пигви. – Разве он сможет пойти с ними на базар?
А Ириен все смотрел и смотрел вслед подгорному шаману. Чтобы запомнить этот миг навсегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});