Сегодня мы купались голышом в бассейне, не высовываясь из воды выше шеи, чтобы ни один любопытный прохожий не решил заглянуть за забор в этот предсумеречный час осеннего дня. Сцепившись ногами и держать за пенопластовую трубу, зажатую между нами, мы плавно покачивались в теплой воде.
«Отстойно, что мы ничего не можем делать открыто еще четыре года», — сказал он. Джек считал, что мы будем встречаться на протяжении всей его старшей школы и после, но я не спешила разрушать его фантазии. По правде говоря, остаток наших отношений по длительности был не больше срока, отмеренного старому лабрадору. Еще один год казался оптимистичным прогнозом, два — слишком маловероятно. Он вырастет, его голос огрубеет, проявившаяся мускулатура сделает его крупным и широким. Мне было сложно представить влечение к нему хотя бы после 15 лет. «Я имею в виду даже самые дурацкие вещи, понимаешь? Типа, ходить вместе обедать или на баскетбол».
Я подтянулась выше, обхватив ногами его талию и трясь о его плоский живот. «Но ты можешь делать это с друзьями. Мы добились лучшей части отношений — наших отношений. Для нас двоих это десерт». Я почувствовала его эрекцию, упирающуюся мне промеж ягодиц, но последовавший вопрос озадачил меня: я думала, что его мысли плавают в более приятной области.
«Каков твой муж?»
Не стоило притворяться безразличной. «Он просто муж», — я пожала плечами. Беспокоясь, что дальнейшие вопросы могут испортить вечернее удовольствие, я решила сыграть на сочувствии: «Прошлой ночью он напился и кричал на меня. Скорее, это просто сожительство. Он платит по счетам, выполняет разные скучные взрослые обязанности», — я взяла Джека за руки, переплетя наши пальцы и глядя на его подстриженные ногти. Несмотря на теплый вечер, время, проведенное в бассейне, придало его губам бледный оттенок, а тело покрылось гусиной кожей. Мне нравилось, какой робкий вид это ему придавало, — будто его только что спасли, вытащив со дна колодца.
«Вы все еще?.. Ты знаешь», — спросил Джек. Я хотела, чтобы он сказал это, меня возбуждало, когда он произносил сексуальные слова в любом контексте.
«Все еще — что?»
Он закатил глаза. — «Занимаетесь сексом».
«Не часто. Но это совсем другое, не так как у нас. С ним нет страсти, как с тобой. Когда я занимаюсь с ним сексом, я думаю о тебе». — С этими словами я подплыла к бортику и поманила Джека к себе. Когда он приблизился, я притянула его к себе за руку, так что сама оказалась зажатой между ним и холодной струей воды. — «Так что дай мне возможность подумать об этом снова». Джек услужливо начал целовать мою шею. Руководствуясь моими стонами, вскоре он отлично в этом преуспел. Дотянувшись до его члена, я направила его в себя, помогая ему преодолеть эластичное сопротивление первого неуклюжего проникновения под водой. Уже достаточно стемнело, чтобы можно было разглядеть на небе звезды, но вся Вселенная для меня сузилась до Джека, его дыхания, толчков и сопровождающих их всплесков воды.
* * *
Мы всегда были осторожны, даже по средам, когда у нас было больше свободного времени (его отец был на учебе до восьми часов, а потом еще час добирался домой), уже без десяти восемь я уходила. Единственный раз я нарушила этот график в тот вечер, когда Джек получил свой первый серьезный опыт куннилингуса. Смотреть на него сверху вниз, уткнувшегося лицом в плоть моих половых губ, и не позволить себе продлить это блаженство, поддавшись его упрашивающей улыбке, было совершенно невозможно. В тот вечер я уехала в 8:15 и каждая секунда могла стать фатальной.
Я надеялась, что все предосторожности, которые я предпринимала, отразятся на Джеке и заставят его хранить свои эмоции поглубже. Но спустя месяц после начала наших встреч, когда его застенчивость со мной наедине полностью рассеялась, он уже не сдерживался и постоянно напоминал мне о своих чувствах и планах на будущую совместную жизнь. Я напрямик заявила, что между нами не может быть никаких письменных или электронных сообщений, пылких признаний и дифирамбов. Он нарушил это правило, когда стал записывать в тетрадь ужасные стихи, посвященные мне (Когда ты уходишь от меня прочь / Наступает ночь и сердце не бьется / Замирая в ожидании, пока ты не вернешься), которые он дал мне прочитать после секса. Они выглядели вполне безобидными для любого непосвященного — в них не было упоминаний моего имени, и прочитавший понял бы только, что Джек в кого-то влюблен. Он часто повторял мне это, но я не спешила отвечать на его горячность, повторяя, что предпочитаю сначала понять и прочувствовать что значит «любовь», прежде чем произносить его попусту. Это часто вызывало у нас споры.
Однажды я попросила его подрочить передо мной. Он согласился, но сказал, что привык во время этого занятия всегда смотреть через окно на небо. «Я повернусь к окну, вместо того, чтобы вставать к нему вплотную», — улыбнулся он. — «Думаю, ты сможешь меня увидеть, но я не хочу, чтобы меня увидел кто-то с улицы».
«Давай», — поторопила я. — «Действуй, как будто меня тут нет». Сев на кровать позади него, я увидела, как сжались его ягодицы. Его голова задралась вверх; сейчас он был наедине с Богом. Когда он кончил, я попросила его размазать свою сперму по моей груди, и спросила, почему ему так нравится смотреть в окно.
«Ты точно смотришь на небо?» — Оно было единственным, что виднелось отсюда, за исключением нескольких живых изгородей в отдалении. — «А не заглядываешь в чужие окна?»
Он усмехнулся. «Да не знаю. На облака или звезды».
«Почему?» — Я стала перекатывать в руках его мошонку. Несмотря на складки, она до сих пор сохраняла детскую мягкость. Я отметила, что она нежнее, чем кожа на животе Форда.
«Меня от этого переполняют ощущения. Хорошие ощущения. Как будто я настолько маленькая часть мира, что мне не приходится заморачиваться ни о чем.»
Я расплылась в улыбке. «Ты действительно юн». Он шутливо толкнул меня, — ему жутко не нравилось, когда я напоминала ему о его возрасте.
«Ты выглядишь моложе своего возраста», — возразил он. — «Через пару лет никто даже не заметит разницы в возрасте между нами. Когда я буду в колледже, все подумают, что ты моя подруга».
«Не загадывай так далеко», — сказала я. — «Мы должны наслаждаться каждой секундой.» Его фраза про колледж как будто поразила меня ударом в челюсть. Это было все равно что понюхать забытый неделю назад ужин, гниющий и кишащий опарышами — теперь я не могла наслаждаться остатком вечера с Джеком без этой картины в голове. Я начала целовать его грудь, закрыв глаза и уткнувшись носом ему в подмышку, в надежде, что его запах подействует как соль и прогонит прочь ужасное видение выросшего Джека.