Главная зала в Ангенхейме была просторная и высокая, словно в соборе. Через открытые окна, расположенные высоко на стенах в дальнем конце залы, вливался дневной свет, освещая королевский стол, за которым сидели Генрих, весело смеющийся над, действиями троих фокусников, и очаровательная молодая женщина, которая, казалось, на несколько лет была младше Сангланта. На голове у нее сверкала золотая корона, а на стене, рядом со знаменем Вендара, висело другое — солнце Аосты.
— В честь кого свадебное празднество? — потребовал ответа Санглант, но не был услышан капитаном Фальком из-за неимоверного шума празднующих.
Принц пошел вперед через нескончаемые ряды ломящихся от яств столов, Фальк неотступно следовал за ним. Собаки забивались под скамьи, слуги отпрыгивали в стороны и не в силах были сдержать крик, заметив Алию, идущую за ними. Дамы и лорды, сидящие за столами, безмолвно провожали их взглядами; быть может, Алия наложила на них заклятие, укравшее их голоса. Что еще могла сделать та, что сумела заставить стрелу пройти сквозь ствол дерева?
Звенящая тишина окутала залу при их приближении.
Перед королевским столом было образовано свободное пространство, где выступали жонглеры, призванные развлекать гостей, здесь же коленопреклоненно дожидались внимания государя те счастливые просители, которым удалось оказаться на королевском празднике. Просители, ползающие на коленях по краю этого свободного пространства, не заметили появления Сангланта, поскольку все их помыслы были устремлены на короля. Санглант впервые с теплотой посмотрел на короля, взгляд его лишь на некоторое время задержался на трюках фокусников. Генрих выглядел удивительно крепким и энергичным, даже слегка раскрасневшимся, молодая женщина рядом с ним весело смеялась над тем, как золотые и серебряные шары стремительно мелькали в руках искусных трюкачей. Носком ботинка Санглант осторожно оттолкнул с пути какого-то человека, одетого в лохмотья и ползающего на коленях по полу. Нищий взглянул вверх, в изумлении уставился на принца и тут же поспешно бросился в сторону, за ним бурным потоком последовали все просители, отползая на новые места. Принцесса Теофану, которая сидела по правую руку короля, заметила непонятное движение и оглянулась, пытаясь понять причину волнения среди просителей. Выражение ее лица не изменилось, быть может, она лишь слегка побледнела и крепче сжала в руке кубок с вином, который хотела поднести к губам. Клирик, стоявший позади ее кресла, отшатнулся назад, будто кто-то невидимый ударил его под колени.
Проход, открывшийся через толпу собравшихся, теперь преграждали лишь жонглеры, увлеченно перебрасывающие друг другу золотые и серебряные шары. Санглант ловко отклонился от летящего сияющего шара, поймал другой шар правой рукой и прошел между трюкачами, пока Фальк, бормоча себе под нос проклятия, следовал за ним. Шар ударил капитана в плечо, упал и разбился вдребезги о землю, специально расчищенную от тростника там, где трюкачи показывали свои фокусы. Лошадка, прошедшая такой долгий путь и, возможно, несколько успокоившись, привлеченная запахами ковра из тростника, полагая, что наконец пришла в конюшню, воспользовалась моментом, чтобы справить естественные нужды — долго и громко.
Генрих легко поднялся со своего трона. В этот момент, когда король окинул его взглядом, Санглант понял, что отец заметил его, как только они вошли в залу. Капитану, чтобы иметь лишний козырь, пришлось устроить засаду для бандитов, притаившихся в лесу, король же просто предпочел притвориться.
— Принц Санглант, — обратился он к нему холодно-официальным тоном, царапнувшим Сангланта по сердцу. — Ты еще не знаком с моей супругой, королевой Адельхейд.
Очевидно, Генрих все еще гневался на своего непокорного сына, ведь именно на этой женщине его отец так отчаянно хотел женить Сангланта. Она была безусловно очаровательна, но, что наиболее важно, в ней чувствовалась энергия, присущая лишь тем женщинам, которые испытывают истинное удовольствие в постели. Несомненно, этот факт, а также корона Аосты, которую она носила, стали причиной румянца, игравшего на щеках его отца, и блуждающей на губах улыбки, которой он одаривал своего неблагодарного сына, вернувшегося назад, подобно нищему.
Кто для кого устроил засаду?
Адельхейд смело окинула его взглядом, как если бы выбирала породистого жеребца.
— Привлекательный, — четко произнесла она, так, будто принц прервал их посередине разговора, — но у меня нет причин сожалеть о сделанном мной выборе. Ты не раз подтвердил свою готовность и право быть правителем, Генри.
Король Генрих рассмеялся. Обескураженные такой реакцией короля, некоторые среди собравшихся нервно закудахтали в ответ; в это время несколько мужчин прошли сквозь толпу и упали к ногам Сангланта.
— Ваше высочество!
— Принц Санглант!
Он узнал в них людей капитана Фалька, которые, очевидно, прислуживали за столами или стояли в почетном карауле у дверей залы. Подошел Хериберт, с трудом пробравшись через плотное кольцо просителей, толпившихся у королевского стола, встал перед принцем на колено и поцеловал руку Сангланта.
— Санглант! — торжественно произнес он, задыхаясь, будто пробежал не одну милю.- Милорд принц! Я боялся…
— Нет, мой друг, — ответил Санглант, — никогда ничего не бойся. Прошу тебя, поднимись с колен и встань рядом со мной.
— Хорошо, — сказал молодой клирик, слегка пошатываясь и поднимаясь на ноги.
— Кто эти люди, что вышли вперед? — спросил Генрих. — Разве брат Хериберт не служит Теофану?
Принцесса Теофану продолжала крепко сжимать свой кубок. Старый Гельмут Виллам, сидящий рядом с ней, наклонился и зашептал что-то принцессе, но она совершенно не слушала его. Она едва заметно кивнула Сангланту и опустила на стол кубок с вином.
— Это моя свита, ваше величество, — наконец произнес Санглант. — Эти люди присягнули мне на верность.
— Разве не я обеспечивал их? — вкрадчиво спросил король.- Я не знал, что у тебя есть земли и необходимые средства, чтобы содержать свиту, сын. Ты презрел то, чем я хотел тебя вознаградить. Я даже не вижу у тебя на шее золотого ожерелья, свидетельствующего о том, что ты мой сын.
Но у Сангланта было свое собственное оружие, и он знал, как противостоять королю. Принц отошел в сторону, открывая взорам Генриха свою мать.
Она стояла в брызгах света, проникающего через верхние окна. От света волосы ее, блестящие и заплетенные в плотную косу, толстую, как ее запястье, приобрели бронзовый оттенок. Она раскатала рукава туники Лиат и закрепила ее поясом, как обычно, вокруг бедер, но, несмотря даже на длину материи, выступающей из-под пояса, вышитый край туники все же окутывал ее лодыжки. Она выглядела превосходно в своем одеянии, но от нее исходил огонь неизвестности, она была здесь чужая, словно леопард, промелькнувший среди стада огромных зубров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});