женщины в традиционалистской среде. Обращает на себя внимание в этих историях тот момент, что все героини романа были образованными для своего времени женщинами, жившими отнюдь не в самых обездоленных слоях китайского общества. Отличает их всех активность в сопротивлении (в определённой степени) своей судьбе. Так, бабушка автора, подготовленная к выгодной партии с каким-нибудь влиятельным человеком (прадед автора приложил все усилия, все средства для соответствующего её воспитания, образования, формирования внешнего вида – это был его вклад, его капитал в стремлении добиться чиновничьего положения), не получила статуса жены – была лишь любимой и блестяще обеспеченной наложницей очень влиятельного генерала Маньчжурии[372]. Переехав через какое-то время в основной дом своего хозяина, она вволю натерпелась от своего положения наложницы. После смерти своего «благодетеля», женщина была вынуждена вернуться в дом отца, вовсе не приветствуемая им в этом, и приложила массу усилий, чтобы добиться-таки статуса жены, именно выйти замуж – за овдовевшего очень успешного и популярного врача. Она добилась этого ценой ссоры в доме врача, чем обрекла его на моральные мучения, а себя – на потерю былого материального благополучия, поскольку врач вынужден был уехать в другой город, оставшись без имущества, без сложившейся практики.
Более интересны некоторые моменты, происходящие в освобождённой гоминьдановцами от японской оккупации Маньчжурии. Молодая тогда девушка (дочь этой бывшей наложницы генерала, но, что более интересно, – будущая мать автора) заслужила репутацию бесстрашной личности и приобрела авторитет среди соучениц в школе, где руководительницей была назначена новая директриса, делегатка национального съезда Гоминьдана (по слухам, связанная с тайными службами). Героиня принимала участие в некоторых акциях на стороне коммунистов, веря их обещаниям преобразовать жизнь в корне[373]. Эта девушка – в будущем мать автора – видела при Гоминьдане незначительные перемены к лучшему в положении китайской женщины, но считала, что всё тонет в море всесильных предрассудков[374]. И вскоре молодая китаянка начинает испытывать всё большую ненависть к гоминьдану, начинает убеждаться, что единственной альтернативой были коммунисты, чьи обещания положить конец несправедливому обращению с женщинами особенно её привлекали[375].
Очень показательна встреча этой девушки, когда в город пришли коммунисты, с будущим своим мужем – легендарным партизаном, весьма высокого ранга партийным функционером. По объявлениям о его розыске ещё в гоминьдановский период у всех сложился определённый образ грозного партизана. При знакомстве с худым, мечтательным человеком… славившимся своей учёностью… всегда имевшим при себе томик классической поэзии, хорошо знакомым с марксистской философией и историей, русской литературой, семнадцатилетняя героиня, несмотря на то что выглядел он совершенно не воинственно, даже нисколько не была разочарована, поскольку перед ней предстал человек во всех смыслах уникальный. Он, например, ежедневно чистил зубы (и они у него были блестящие и белые, а не коричневые и гнилые, как у большинства парт,и-зан), не сморкался на землю 一 имел носовой платок, часто стирал его, никогда не обмакивал личное полотенце в общий таз, так как глазные инфекции (вероятно, трахома в том числе) встречались повсеместно. И вот этот молодой, 27-летний функционер КПК встречается с семнадцатилетней активисткой, о которой наслушался, что она уже, как это ни невероятно, командовала мужчинами. Он был удивлён, когда перед ним предстала хорошенькая и женственная, даже кокетливая особа, говорившая спокойно, убедительно и 一 что для китайцев редкость 一 точно, ибо он представлял её себе эмансипированной женщиной, достойной восхищения, но, конечно, стервой (выделено мною. 一 Э.С.) [376]. Совместная политическая деятельность заканчивается любовью. В соответствии с новым коммунистическим моральным кодексом, который отменял обычаи прошлого, декларировал равенство мужчин и женщин, молодые герои, оставшись в новогоднюю ночь вдвоём, поделились сведениями о своих прежних любовных отношениях 一 рассказали правду о своей личной жизни. И молодой человек сказал потом, что подаст в горком заявление с просьбой разрешить им «говорить о любви (тань лянь ай 谈恋爱丿», чтобы впоследствии они могли пожениться. Так предписывали правила. Мама подумала,一 пишет Чжан Жун, 一 что это немного напоминает разрешение на брак, даваемое главой семьи, и в сущности была совершенно права: компартия стала новой патриархальной силой[377]. (В эту ночь будущая жена получила первый подарок 一 романтическую русскую повесть «Всего лишь любовь» 一?) Разрешение было получено через месяц (а двум другим парам 一 не повезло: им отказали в праве говорить о любви) Но в связи с рангом жениха необходимо было ещё разрешение провинциального комитета партии. Родители юной особы не были довольны таким женихом-чиновником (каковым они считали, и не без основания, партийного функционера): не говоря уже о прочих пороках, одной их привычки к неограниченной власти было достаточно, чтобы усомниться в их уважительном отношении к женщине.
Не состоявшей в партии девушке зачли подпольный стаж и приняли на полную ставку в Женскую федерацию, где занимались тем, что освобождали наложниц и закрывали бордели, призывали женщин шить тапки для армии, устраивали на учёбу и на работу, рассказывали им о правах и следили, чтобы их не выдавали замуж против воли. Одновременно сотрудники Женской федерации проводили обучение фабричных работниц грамоте и занимались среди них пропагандой равенства полов. Ещё одним из направлений работы Женской федерации было так называемое освобождение невесток – попытка перестроить внутрисемейную жизнь так, чтобы вывести из-под тирании свекрови жён её сыновей[378].
Эта работа в Женской федерации очень помогла матери Чжан Жун выйти замуж, ибо партия установила правило «28-7-полк.-1»[379], гласившее, что для заключения брака необходимо: чтобы мужчина был не моложе 28 лет, состоял в партии не менее 7 лет и имел звание не ниже полковника, а единица обозначала единственное требование к женщине – работа на благо партии не менее года. Казалось бы, всё складывалось хорошо, молодые собирались уже ложиться спать (вероятно, посчитав, что разрешения в горкоме достаточно, остальное 一 формальность) и женщина встала на колени, чтобы снять с мужа тапочки (тем выразив необходимое уважение к мужу, о чём, рассказывает автор, не раз вспоминал отец, говоря о том, как изменились времена и что дочь уже ни за что бы не сделала этого)[380]. И именно в этот момент курьер принёс отказ из провинциального комитета КПК (судя по всему, без объяснения причин). Женщина сжала зубы и вернулась в дом родителей. Но вскоре всё разрешилось благополучно, и молодые отпраздновали-таки очень скромную свадьбу – по-коммунистически. На этой свадьбе не обошлось без сложностей: с тёщей не хотел общаться зять из-за её знакомств с гоминьдановцами, а сослуживцы новобрачной – ещё и по причине того, что она – эта новоиспеченная