Читать интересную книгу Швейцария на полкровати (рассказы и повести) - Сергей Прокопьев

- Полтора часа я в очереди простоял...

- Прихватил бы газетку, сиди да читай... - во второй раз перебил Мошкин.

Кока посмотрел на него, как на недоумка:

- Повторяю, чирей у меня вскочил на... - Кока сделал паузу и... махнул рукой. - В общем, захожу в кабинет. Только начал слова подбирать, покультурнее объяснить местоположение болезни, на меня кашель напал. Лазарева говорит: "Раздевайтесь до пояса, послушать вас надо".

- До пояса сверху или до пояса снизу? - не унимался Мошкин.

- Если ты для прослушивания легких оголяешь задницу, то я - грудь, пояснил Кока.

Тоже деталь. Свою задницу за весь рассказ Кока в присутствии женщин назвать напрямую постеснялся, а Мошкина - запросто.

- Прослушала меня Лазарева, - продолжил Кока повествование своих злоключений, - и поставила предварительный диагноз: катар верхних дыхательных путей. Держите, говорит, направление к отоларингологу.

- Тебе же к хирургу надо было! - сказал Мошкин.

- А тебе-то что? - отмахнулся Кока и пошаркал ногами. - У отоларинголога тоже очередь...

- Все с чирьями? - поинтересовался Мошкин.

Кока не удосужил вниманием эту шпильку.

- Час простоял! Оказывается, отоларинголог - это по уху, горлу с носом специалист. Как напустилась на меня: "Вам что - делать нечего? Вам к хирургу надо!.."

- А там очередь, - забежал вперед паровоза Мошкин.

- Не было очереди. И врач мужик. Слов подыскивать не надо. Смело штаны я скинул, а тут, как мухи на мед, профессор со студентами. Человек десять студентов, половина... - "баб" хотел сказать Кока, но посмотрел в женский угол, поправился, - половина девок. Положили меня на операционный стол без штанов. Обступили чирий... Ощущение, как в бане со стеклянными стенами. Профессор на живом примере читает лекцию и вместо кролика мое смешное место режет. Там оказался интересный случай, не фурункул, а того хлеще карбункул, сразу несколько голов развивалось...

- И сколько развитых голов у тебя в смешном месте наковыряли? - спросил Мошкин.

- А тебе-то что? - буркнул Кока и, уткнувшись в бумаги, закруглил рассказ. - Больше я к Лазаревой не ходок.

ПОЧТИ ПО ТЮТЧЕВУ

Мошкин загулял на Байконуре с горя. Его коллеги - Кока Патифонов и слесарь Артур Федоров - за компанию. Они, конечно, и без мошкинского горя не удержались бы. Запуск спутника на три недели отложили, работы нет. На дворе казахский март. Ни тебе порыбачить, ни тебе покупаться.

Опять же горе у Мошкина горькое - три миллиона за десять минут профукал. Тогда в ходу миллионы были. Не потерял, не украли - собственными руками как псу под хвост. Теми самыми, которые впервые такую сумму держали.

Дураков не сеют - сами всходят. А когда рынок со всех сторон объявили, их на каждом углу проверяют на всхожесть.

На такой проверке Мошкин и взошел. На пути из Омска в Тюратам бригада делала пересадку в Самаре. Пока Артур с Кокой стояли за билетами, Мошкин крутанулся по вокзалу в поисках приключений на свой карман. Они стояли тут же на вокзале в виде моментальной лотереи. Простой, как три копейки. Покупаешь жетон, крутится стрелка удачи, а как остановилась - получай приз. Мошкин в первом раунде получил бутыль шампуня, а следом на кон ставится... "Ё-мое!" - ухнуло у Мошкина сердце. Японский магнитофон ставится... А Мошкин - меломан с огромным стажем. Не пассивный, который уши развесил и ловит дилетанский кайф, Мошкин сам когда-то в ансамбле на барабанах играл. Любую песню на них подберет.

Годков за пятнадцать до самарской лотереи при помощи барабанного искусства два месячных оклада пропел на ресторанной эстраде. Поехал в Красноярск в командировку, а вечерком в питейном заведении "Такмак" зачесалось поиграть, попеть на весь зал. "За ради Бога, - сказали музыканты, - плати бабки за каждую песню и лабай до посинения, а мы подыграем". Мошкин разошелся в сценическом кураже и не остановился, пока суточные, проездные и квартирные не пролабал.

Меломан Мошкин до мозга костей, а тут на кону "Panasonic" японской сборки, и стрелка тормозится на мошкинской "десятке". Мошкин чуть энурезную неожиданность не произвел в штаны от радости.

- А у меня тоже "десять", - омрачила проявление чувств пришибленная на вид девица.

- Не может быть?! - не поверил своим глазам и ушам Мошкин.

- Может, - знающе ответил ведущий лотереи, - теперь между собой приз разыгрывайте. Кто больше на кон налички поставит, тот и победитель. А мне 10 процентов за арбитраж.

Мошкину в этот критический момент пораскинуть бы умишком, что ведущий с девицей одна шайка с лейкой, невзирая на рядом прохаживающего милиционера с дубинкой-демократизатором на боку. Мошкин наоборот хохотнул про себя: "Эту деревню я одними суточными задавлю", - и бросил на кон сто тысяч.

- Отвечаю, - выложила бумажный ответ пришибленная девица.

- Мошкин бросал 200, 300, 400 тысяч, полмиллиона. Соперница талдычила свое пришибленное "отвечаю" и отвечала. Даже на отчаянно брошенный миллион.

- Секундочку, - взмолился азартный Мошкин.

- Пожалуйста, - вежливо согласилась девица.

- Займи миллион, - подлетел заведенный Мошкин к Артуру.

Если бы Артур знал, что деньги псу под хвост. И если бы Кока рядом был в тот момент, он как назло отошел по надобности...

Пришибленная и этот миллион покрыла...

- Дурак ты! - охарактеризовал друга Кока. - И не лечишься!

- Ну, ладно бы я, - сокрушался Артур, - дурак-работяга, но ты-то...

- И на старуху бывает непруха, - слабо защищался Мошкин. - Для вас же старался, думал, будет веселее в командировке.

И запил с горя. А что делать? На Байконуре тогда власть казахи взяли. Что могли, разграбили до основания, остальное стало разрушаться. В номере ни радио, ни телевизора и холод собачий. Ракетчики задернули шторы, заперли двери на случай, вдруг нахалявщики на чужой спирт нагрянут, и пошли в автономное плавание. "Задраить отсеки! - кричал Мошкин, в былые времена он частенько работал с моряками-подводниками. - Начинаем борьбу за выживание! Наливай!"

И боролись, не выходя из номера. А зачем выходить? Это в советском Байконуре все было: от цитрусовых до тушенки и сухого вина. В казахско-демократический на счет пожевать приходилось из дома везти. Дураков не было вино с цитрусовыми волочь на себе, но картошку мужики приволокли. Которую варить можно было только на костре на задах гостиницы. А зачем? Когда неработающий холодильник забит омским салом.

Неуловимо-волшебным способом не пустовал на столе графин с гидролизным спиртом. Рядом - дежурный шмат сала истощался в шматок. Иногда ракетчики, тяжело выбираясь из-под одеял, сходились у графина. Нередко случались одиночные подходы. "Задраить отсеки!" - кричал, проснувшись, Мошкин коллегам по автономке, которые далеко не всегда реагировали на призыв.

Когда волшебный графин наконец-то опустел, в номер вошла Галя, знакомая Мошкина с "десятки" - центра Байконура. Наши герои жили на 95-й площадке, это полтора часа на мотовозе от центра. Галя надумала Мошкина проведать, который начал выбираться навстречу гостье из-под одеяла.

- Подожди! - Галя поспешно отвернулась.

И зря. Мошкин был не в неглижово-постельном виде. Хотя парадно-официальным его тоже не назовешь. Брюки и пиджак порядком помялись за автономку.

- Ух ты, наша красавица! - поцеловал Мошкин гостью в щечку.

- Поешьте сдобненького! - достала Галя из сумки домашнюю выпечку.

- Ух ты, наша мамка! - Мошкин опять полез целоваться.

- Я еще и завтра к вам приеду, - сказала Галя.

На что Мошкин моментом сделал стойку:

- Привези канистру пивка.

- Я уже на "гидрашку" смотреть не могу! - Артур достал из-под кровати пустую канистру. - Привези, будь другом!

- Вы что, мальчики! Такую тяжесть тащить!

- Моя ты сладкая, - Мошкин два раза чмокнул воздух в сторону Гали, - мы тебя встретим у мотовоза и на руках в гостинницу принесем.

- А на "десятке" как я допрусь до мотовоза?

- На саночки поставь да вези, - весело подсказал Мошкин.

Галя нехорошо посмотрела на него и покрутила пальцем у виска, мол, что - голова бо-бо?

- Ты че? - сказал Мошкин. - У тебя же есть саночки!

- В окно-то выгляни, - закачала головой Галя.

Мошкин отдернул штору.

- Эх, мамочка, на саночках катался я не с той! - грянул из своего угла Кока.

- Откатался! - сказал ему Мошкин.

- Эт почему? - обиделся Кока и резко глянул в окно, при этом чуть лбом стекло не вышиб.

Вместо ожидаемого снежного пейзажика за окном зеленела трава.

- Че, снег уже сошел?! - ошарашенно посмотрел в ту же сторону Артур и тут же обрадованно завопил. - Весна! Выставляется новая фляга!

И достал из-под кровати полную канистру.

- За зеленую травку не грех и принять! - согласился Мошкин и отдал команду. - Задраить отсеки! Начинаем борьбу за выживание!..

ПОД СТУК ТРАМВАЙНЫЙ

По иронии судьбы Кока Патифонов дорабатывал до пенсии под стук трамвайных колес кондуктором. В период демократических преобразований родное КБ платить перестало, Кока помыкался-помыкался и надел на шею сумку с мелочью и билетами. Пошел, как говорил друг Мошкин, в "обер-кондукторы". Работа не располагала к лирике и романтике, но, бывало, пробегающий за окном пейзаж воскрешал в памяти былое. Однажды (бросили его тогда на "второй" маршрут), проезжая мимо дома, в котором начинал семейную жизнь, отыскал глазами свои окна, и припомнился подзабытый за давностью лет эпизод.