– Из-за чего? Не понимаю. Из-за того, что я обманула тебя?
– Расскажи мне про все свои обманы и секреты, а я расскажу тебе про свои, и покончим с ложью раз и навсегда.
– Зачем?
– Потому что от правды хуже нам все равно уже не станет.
– Я вовсе не богата. Мы с Беллой бедны словно церковные мыши, и мы дурачили тебя этими роскошными тряпками и дорогим телефоном.
Люка в ответ только улыбнулся.
– Так ты знал?
– Ну, не совсем, хотя меня удивило то, что ты якобы занимаешься организацией мероприятий, – признался он.
– На самом деле я – горничная.
– Ты и была ею, когда я в тебя влюбился.
– И тебе наплевать, кем я работаю?
– Мне наплевать на деньги и на вещи. Да, конечно, приятно, когда и того и другого в избытке, но, если завтра мое богатство исчезнет, проглоченное океаном, я выживу и без него. У отца было денег столько, что и не сосчитать, и при этом он был самым несчастным человеком из всех, кого я знаю.
– Извини.
– За что?
– За то, что не приехала на его похороны.
– Это не важно.
– Нет, важно. Мой отец не раз поступал плохо, и все же я люблю его.
– Мой поступал куда хуже.
– Тем, должно быть, больнее тебе. Думаю, нельзя просто взять и заставить себя разлюбить кого-то. Любовь – это не школьная доска. Невозможно стереть с нее написанное.
– Не могу назвать отца хорошим человеком, но с теплом вспоминаю некоторые моменты, когда еще мама была жива. А потом он… – Люка тряхнул головой. – Так в чем ты мне еще наврала?
– Я завлекла тебя в ловушку. В тот день, когда мы занимались любовью, ты видел меня ненастоящую. Я была одета в свой самый лучший наряд, на мне были мамины серьги, я даже немного накрасилась…
– Софи, я казню себя за то, что сказал тогда о тебе своему отцу. Я не могу взять назад свои слова, но я сказал их в пылу ссоры и даже подумать не мог, что это будет обсуждаться в суде. А что касается ловушки… Я провел шесть месяцев в тюрьме, и я много думал о нас. Считаешь, я вспоминал, что, когда ты пришла ко мне, на тебе были серьги твоей матери? – Он нежно поцеловал Софи в мочку уха. – Думаешь, прикасаясь к тебе в тот вечер, я думал о твоем макияже? – Его губы скользнули по ее векам, и Софи заплакала, внезапно осознав, что Люка прощается с ней. – Клянусь тебе, – сказал он и нежно поцеловал ее шею, – что ни разу не вспомнил, какой на тебе был наряд. Вот о чем я думал… – Он распустил завязки, удерживающие лиф платья Софи, обнажил ее грудь и прижался к ней губами. – Я вспоминал тебя обнаженную и то, как взял тебя, и твои сладкие стоны… – Люка спустил платье и трусики Софи вниз, и она застонала, чувствуя, как его пальцы скользнули у нее между ног. Люка уложил ее на спину и расстегнул брюки. – Каждый раз, когда я кончаю, я вспоминаю это… – Он вошел в нее, и Софи не смогла сдержать слез, понимая, что в этот момент они пытаются заново пережить то памятное свидание. – Я помню, как ты кончала, а я изо всех сил старался сдержаться. – Люка поднялся на локтях и посмотрел Софи в лицо. – И сейчас тоже не хочу кончать, потому что, когда это случится…
– Ты оставишь меня, так? – закончила она за него фразу, и Люка кивнул.
И все вдруг стало для Софи не важным: сложное прошлое и неясное будущее. Она просто жадно целовала любимого мужчину: его губы, его твердую щеку, шрам над глазом от раны, которую когда-то лечила.
– Не кончай! – умоляла она Люку, чувствуя, что его оргазм уже приближается, но он со стоном кончил и, глядя на Софи синими глазами, предложил ей последний шанс:
– Ты готова бороться за нас? – Он застегнул брюки, одел Софи и спросил еще раз: – Будешь ли ты, как обещала, сражаться за нашу любовь после того, что я тебе сейчас расскажу? Будут ли твои речи по-прежнему добрыми и мудрыми, если придется столкнуться с испытанием? – Люка вложил ей в ладонь золотой крестик. – Я нашел его в вещах отца после его похорон.
– Так это сделал твой отец! Ты… – Софи пыталась напомнить себе, что обещала бороться за их любовь, но в этом бою она должна была быть на стороне своей матери.
– Видишь? С этим аргументом ты можешь выиграть любой наш спор, снова и снова обвиняя меня за то, что сделал мой отец. Но я больше так не могу. Знаешь, почему я никогда на тебе не женюсь? Я солгал под присягой на Библии, чтобы защитить твою семью. Я лгал и после. Но больше не буду. Я не собираюсь врать перед алтарем, женясь на тебе лишь на время, потому что на самом деле я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей навсегда. И мне плевать, что ты не богата, что обманывала меня… Плевать на все. Но и у меня есть границы, которые я не могу нарушить, компромиссы, на которые не могу пойти. Я не в силах больше извиняться за то, чего не делал, нести на себе вину своего отца.
– Как давно тебе известно о… о моей матери?
– Узнал только после его смерти.
– Я должна была догадаться. А когда ты начал подозревать?
– Тебе нужны факты? Точно я узнал об этом всего год назад, – вскричал Люка. – Но я всю жизнь знал, что мой отец – человек с насквозь прогнившей душой. Хочешь кого-нибудь препарировать? Тогда найди дохлую лягушку – у нее кровь уже свернувшаяся и холодная. А моя – горячая. Мое сердце еще бьется, и я не позволю тебе ковыряться в нем!
И тогда Софи поняла, что настал момент сражаться за их любовь.
– Тебе не нравится, что я снова и снова сравниваю тебя с твоим отцом, но ты, мой отец и весь город постоянно сравнивают меня с моей матерью. Однако мы – это не наши родители. Ты умный, сильный, заносчивый, но добрый. Я вспыльчивая, у меня взрывной характер, но в отличие от своей матери, которая отправилась ругаться с Мальволио, я не пошла к нему заступаться за Беллу, уважая ее выбор остаться в Бордо-дель-Чело. И точно так же я уважаю твой выбор не жениться на мне.
– Я никогда не смогу стать тебе фальшивым мужем. Сможем ли мы победить наше прошлое?
– Не знаю, – ответила Софи, и Люка улыбнулся ее прямоте.
– Тебе решать. Я приду в церковь сегодня. Сама брось меня перед алтарем, если думаешь, что я этого заслуживаю. Но я знаю, что если ты не явишься на нашу свадьбу, то будешь жалеть об этом до конца своих дней. Никто не будет любить тебя так сильно, как я.
– Ты любишь меня так сильно, что предлагаешь тебя бросить?
– Я люблю тебя так сильно, что не хочу для нас плохого будущего. Лучше до конца жизни перебиваться случайными связями, чем лежать рядом с тобой, холодной, засыпающей меня обвинениями. Я хочу всю тебя. Если хочешь, спорь со мной, будь сицилианкой до кончиков ногтей. Если ты однажды обвинишь меня в том, что сделал мой отец, я, возможно, и проглочу это. Но сделаешь то же самое еще раз… Я не предупреждаю дважды. За смерть твоей матери в ответе мой отец. Я не позволю его грехам или твоему гневу поставить меня на колени. Если ты явишься сегодня в церковь, это будет означать, что ты любишь меня больше, чем тени прошлого. А иначе лучше для нас обоих будет расстаться.