организации считали малоудобным, но до поры до времени с ним мирились. Правда, если дискуссия нечаянно сводилась к одному из исторических спорных вопросов левого движения, как, например, спор между Лениным и Розой Люксембург о праве наций на самоопределение, аудитория, по свидетельству очевидцев, моментально превращалась в сумасшедший дом.
Одними из факторов, позволявшим сохранить единство группы в этой обстановке, был ближневосточный вопрос, по которому у мацпеновцев установился относительный консенсус и которому уделялась львиная доля времени. А при обсуждении ближневосточного вопроса основное внимание, естественно, уделялось критике Израиля. Эта критика сводилась к трём аспектам: критике израильской экономической системы, критике социальной модели и критике государственного строя.
Начнем с критики экономики.
Хотя на тот момент для иностранцев Израиль представлялся промышленно развитым государством, на практике израильская экономика не могла функционировать без поддержки со стороны других капиталистических стран. Поэтому и в политическом, и в экономическом отношении Израиль был полностью подчинён воле Запада. Мацпеновцы конкретно отмечали: хронический дисбаланс внешней торговли в пользу импорта; несбалансированность промышленности; отставание в развитии базовых отраслей экономики; низкий процент работающих в обществе; более высокие прибыли в непроизводственной сфере, чем в производственной, непропорционально большой военный бюджет; «выпадение» экономики из регионального рынка и т. д.
Далее утверждалось, что все государственные и общественные предприятия Израиля — это часть капиталистического рынка и не могут существовать без притока иностранного капитала. После 1967 года Израилем была заимствована модель Южной Африки — импорт рабочей силы с палестинских территорий. В целом эта экономическая политика оценивалась как бесперспективная и ведущая к кризису. Единственный выход мацпеновцы видели в социализме и интеграции в экономику региона.
Выступая против социальной системы Израиля, мацпеновцы отмечали, что израильские рабочие лишены профсоюзов, поскольку существует только общегосударственный «Гистадрут», он же — крупнейший работодатель в стране.
Интересы рабочих занимают последнее место среди государственных приоритетов после обороны, поселенчества, абсорбции и т. д. И конечно, гораздо больше внимания уделяется интересам иностранных инвесторов по сравнению с нуждами трудящихся.
Как временное решение, мацпеновцы предлагали создать альтернативный профсоюз, который, в отличие от расистского «Гистадрута», будет единым для арабов
и евреев. Наряду с ним предполагалось создать постоянные рабочие комитеты. Но окончательно проблемы израильских трудящихся должна была разрешить революция.
Решения остальных проблем израильского общества мацпеновцы видели в де-сионизации страны. «Мацпен» определял сионизм как расистскую идеологию, которая судит о человеке по расовому критерию — еврей ли он по матери или нет. Сионизм — это часть европейского колониализма, он не служит империализму, как утверждала компартия, сионизм — это партнёр империализма. Это партнёрство вовлекло Израиль в вечное противостояние с народами региона. Первоначально в «Мацпене» была принята позиция ИКП, что союз сионизма и империализма — это следствие войны 1948 года, но позже под воздействием хайфских троцкистов было решено, что союз между сионизмом и империализмом существовал с начала еврейской колонизации Палестины.
Сионизм для мацпеновцев не был решением еврейского вопроса, а Израиль представлялся самым опасным местом для евреев. Юваль-Девис отмечала, что суждения членов «Мацпена» по еврейскому вопросу были достаточно путаные. Немногие, кто разбирался в этой теме лучше других, как правило, ссылались на работу Аврама Леона «Марксизм и еврейский вопрос».
Вопреки официальной израильской пропаганде, мацпеновцы уже тогда утверждали, что главная проблема Израиля — это не конфликт с соседними арабскими режимами, а конфликт с палестинцами, жертвами сионистского проекта. У палестинцев отняли работу согласно принципу «авода иврит» (т. е. евреи не должны брать на работу арабов). У палестинцев отняли землю в ходе этнических чисток. Палестинцев вытеснили с местного рынка под девизом покупки только еврейской продукции.
Первоначально мацпеновцы говорили лишь о признании права палестинских арабов на самоопределение, но с 1964 года возобладало мнение, что мир с арабами надо делать не на национальной, а на наднациональной основе. В 1967 году в связи с оккупаций Западного Берега и сектора Газа на повестку дня выдвинулся лозунг «Долой оккупацию!» — как первый шаг к разрешению конфликта.
Мацпеновцы
Формально членом организации мог быть «каждый человек из Израиля, признающий программу организации, защищающий её, реализующий её, соблюдающий устав, работающий в одной из наших организаций и платящий взносы». Поскольку, как мы знаем, программа «Мацпена» так и не увидела свет, действительно актуальными остались лишь остальные параграфы устава.
Членами «Мацпен», как правило, были либо граждане Израиля, любо люди, проживающие в стране постоянно. Впрочем, членство в «Мацпене» сохраняли и эмигранты, поддерживающие связь с группой. 60–70 % мацпеновцев были гражданами и уроженцами Израиля. Их возраст колебался между 17–18 и 50–60 годами. Средний возраст большинства «мацпеновцев» был 25–30 лет. 80–90 % членов «Мацпена» были мужчинами. Инте-ресно отметить, что ни одна из жён членов организации так и не вступила в ряды израильских революционеров. Юваль-Девис, интересовавшаяся этим вопросом, не раз спрашивала мацпеновцев об этом обстоятельстве, на что получала вполне сексистские ответы: «мол, жена очень занята по дому» и так далее.
Изоляция «Мацпена» от израильского общества привела к тому, что жены членов «Мацпена» создали своего рода кружок «мацпеновских жен», где и проводили вме-сте досуг, в то время как их мужья отдавали себя партийной работе.
Арабы составляли около 10 % членов организации. Большинство из них были студентами. Такое небольшое количество арабов в партии объяснялось техническими трудностями в работе в арабских деревнях и конкуренцией со стороны компартии, РАКАХ.
Почти все мацпеновцы до присоединения к группе состояли в каких-либо политических организациях — коммунистических, молодежных, профсоюзных, левосионистских — и приходили в «Мацпен» с известным опытом политической работы. Многие ещё со времён членства в молодежных сталинистских или сионистских группах имели серьезные претензии к идеологии их старых организаций. По профессиональному составу: 60 % мацпеновцев были студентами либо бывшими студентами; большинство работали как журналисты, художники, преподаватели; рабочие и кибуцники составляли меньшинство членов организации.
Почти все члены «Мацпена» были выходцами из мелкобуржуазных семей, но на эмоциональном уровне чувствовали себя как часть рабочего класса. У некоторых из них родители были коммунистами или либералами не-сионистами, другие, наоборот, вышли из фанатичных сионистских семей.
В организацию новых членов, как правило, приводили их друзья и знакомые. Целенаправленные обраще-ния людей, прочитавших листовку или газету, были крайне редки (что говорит о качестве пропагандистских материалов «Мацпена»).
Для того чтобы стать действительным членом «Мацпена», требовалось проработать полгода в группе и подать две рекомендации от старых членов организации. Всего в «Мацпене» на пике его деятельности в 1968–1970 годах участвовало 70–100 человек.
Присоединяясь к «Мацпену», человек, как правило, полностью порывал со своим старым окружением. Для израильского общества он был подобно прокажённому. Узнав, что человек вступил в «Мацпен», знакомые рвали