— Вы не понимаете, — затрясся от страха, — у меня семья, мне угрожали, я…
— Семья говоришь? — усмехнулась я, — может и дети есть?
Доктор ничего не ответил, лишь тяжело дышал, понимая, что прошлые поступки сейчас могут отразиться на будущем его семьи.
— Отвечай, — потребовал Дима.
— Да, двое, — наконец выдавил из себя ответ Савельев.
— Мальчики или девочки? — поинтересовалась я
— Сын и дочь, — тихо ответил доктор.
Сын и дочь значит.
— Кто это был? — спросила я, — кто тебе заплатил?
Доктор покачал головой
— Я не знаю, — признался он, — ко мне пришел человек, сразу после того, как привезли тело.
— Выглядел он как? — спросил Дима, — возраст, особые приметы?
— Не знаю, молодой парень, лет двадцати, может больше, — затараторил доктор, — блондин, высокий, обычный парень, чем-то на Вас похож, — указал на меня, — татуировка у него еще была, паук, на руке, большой.
Кажется для этого дня потрясений мне достаточно. Я знала человека с такой татуировкой — Матвей. Этот маменькин сынок без ведома матери и шага не ступит, я давно подписала приговор для Марго, но сегодня его детали изменились, эта сука просто так не сдохнет, я заставлю ее пройти через все страданя, что выпали на долю моей матери, заставлю ее биться в агонии.
— Знаете, доктор, — обратился к нему я, — Вы могли избежать всего этого, — обвела рукой вокруг, — Вам лишь нужно было написать правдивый отчет десять лет назад и отказаться от денег.
— Вы не понимаете, — снова завел шарманку, — у меня семья, мне угрожали, у меня не было выбора.
— Выбор есть всегда, доктор, — не согласилась я, — Вы выбрали деньги, но знаете, я дам Вам шанс исправить давнюю ошибку. Я предоставлю Вам выбор.
— Что, — запаниковал доктор, — что Вы имеете в виду?
Паника уже накрыла его с головой, осознание, что расплата вот его настигнет обрушилось на него огромной ударной волной.
— Говорите у Вас есть дочь? — улыбнулась я, — и жена наверняка имеется?
Доктор нервно кивнул.
— Они ведь дома сейчас, не так ли? — все также улыбаясь спросила я, — сколько человек, говорите, насиловало мою мать?
Доктор ошарашенно посмотрел на меня, не в силах произнести ни слова.
— Отвечайте доктор, — посоветовала я, — ну же.
— Был найден материал трех разных людей, — тихо ответил доктор, понимая, к чему я клоню.
— Значит минимум трое, — протянула я, глядя ему в глаза, — в таком случае, доктор, я отправлю шестерых своих ребят навестить вашу жену и дочь, что скажете? А может еще парочку накинуть?
— Не надо, прошу Вас, — заверещал он, падая на колени, — прошу, они ни в чем не виноваты.
Жалкое зрелище. А в чем была виновата моя мать? Ее окрестили самоубийцей бросившей ребенка на произвол судьбы, я потеряла любящую мать, а это тварь скрыла улики, потому что деньги для него были важнее правды. Невольно взглянула на мужа, который все это время молча наблюдал за диалогом, Дима лишь кивнул, давая понять, что примет любое мое решение.
— Моя мать тоже не была виновата, — холодно произнесла я, — она заслужила хотя бы правды, а те, кто это сделал, должны были понести наказание, но из-за вашей жадности они все еще на свободе.
— Я..я, — запинался доктор, — я во всем признаюсь, я расскажу…
— Твое признание ничего не изменит, — перебила его я, — у моей матери выбора не было, но тебе я его дам.
— Ка…какой выбор? — слезно спросил он.
— Выбирай, доктор, либо сейчас шестеро моих людей направляются к твоей семье и делают с ними то же, что когда-то сделали с моей матерью, а ты потом лично пишешь заключение о смерти в результате самоубийства, — посмотрела на бледнеющего врача, что открывал рот, пытаясь сохранить дыхание, — либо есть второй вариант.
— Какой? — спросил он.
— Ты запишешь признание, в котором расскажешь обо всех своих махинациях, — ответила я, — а потом пустишь себе пулю в лоб, сам.
Я была уверенна, что он сделает правильный выбор, конечно, если он не законченная мразь, готовая пожертвовать женой и дочерью, взамен на свою жизнь.
— Твоя жизнь, в обмен на жизнь твоей семьи, — подвела итог, — выбирай, у тебя пятнадцать секунд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Второе, — тихо прошептал он, пряча лицо в ладонях и глотая слезы.
— Не слышу, — рявкнула я.
— Я выбираю второй вариант, — уже громче повторил врач, — только не трогайте семью, они не при чем.
Я и не собиралась трогать его семью, не смогла бы, они ведь и правда не виноваты в том, что отец семейства жадная мразь, откажись он, его бы просто пристрелили. Впрочем, я дала ему возможность немного очистить совесть. Мать мне мои действия не вернут, но я хотя бы накажу виновных.
Глава 21
Саша
Сразу после того, как доктор покинул наш дом, на негнущихся ногах поднялась со своего места и направилась в комнату, пелена ярости наконец спала и на меня с обрушился шквал эмоций, которые все это время ждали своего выхода. Не помня себя от боли и разочарования в этом долбанном мире, добралась до спальни, и не в силах больше стоять на ногах, упала на шелковые серые простыни.
Боль, ненависть, разочарование, чувство собственной беспомощности, все обрушалось разом. Столько лет я училась держать под контролем свои эмоции, но сегодня, сегодня всего слишком много.
— Мама, милая моя мамочка, что же они с тобой сделали, — шептала я в пустоту.
Сейчас, когда никто не видел, когда я была одна, я дала себе возможность оплакать мать, мать, которую у меня забрали десять лет назад, над которой жестоко поиздевались те изверги, я даже близко не могла представить, что она пережила в тот день, но я уверена, даже после всего, что с ней случилось, она бы не покончила с собой, только не моя мама.
Свернулась в клубочек и прикрывшись покрывалом позволила эмоциям выйти наружу. Полностью погрузившись в свою боль и воспоминания о матери совсем не обратила внимание на то, что в комнате я уже не одна. Почувствовала, как прогнулась кровать, а спустя секунда сильная рука мужа прижимала меня к его груди.
— Тише, девочка, тише, — услышала шепот Димы над моей макушкой, — ты справишься, со всем справишься.
С трудом заставила себя повернуться, тело не слушалось, впервые за много лет хотелось спрятаться от этого мира. Дима лежал рядом, вглядываясь в мои глаза, читая в них всю боль и ненависть, что я испытывала. Сейчас я не была похожа на себя, на ту, кто несколько минут назад вынес смертельный приговор человеку, которого видела в первый и последний раз в своей жизни. Сейчас перед Димой была маленькая девочка, девочка, для которой жизнь не поскупилась на очередную порцию боли и страданий.
— Прости, — прошептала я, утыкая носом в шею мужа и впитывая уже ставший родным аромат.
— За что ты извиняешься? — как-то слишком ласково спросил Дима, такой непривычный тон, совсем несвойственный моему мужу.
— За слезы эти, — глотая ком в горле с трудом произнесла я, — я знаю, мужчин раздражают рыдания, слезы — проявление слабости, я сейчас успокоюсь и…
Договорить мне на дали, муж просто накрыл мои губы своими, заставляя замолчать. Сейчас я нуждалась в нем как никогда, вот так близко и нежно.
— Ты всего лишь человек, Саша, — серьезно произнес муж, оторвавшись от моих губ.
— Я так устала быть сильной, — призналась я, — можно я побуду слабой, только сегодня.
Ничего не ответив, Дима лишь сильнее прижал меня к себе, казалось время остановилось и мир перестал существовать, как давно меня вот так никто не обнимал, я не понимала его действий, не понимала, почему он здесь, почему вместо того, чтобы решать свалившиеся на него проблемы, он лежит здесь со мной и гладит меня по голове, как когда-то делала мама. И почему мне так хорошо и спокойно? Почему все это кажется таким правильным? Когда, в какой момент жестокий и циничный мужчина, которому ничего не стоит пустить пулю в лоб любому, кто посмеет некорректно выразиться в его присутствии, стал мне родным и почему несмотря ни на что, рядом с ним я чувствую себя в безопасности.