— Передайте талончик.
Клерк с неудовольствием перехватил «дипломат» и сложил пальцы щепоткой.
— Где талончик-то?
— Именем Народного Ополчения, — беззвучно произнес Константин, сгибая руку.
Спица, мягко щелкнув, проткнула кожу и прошла по диагонали от солнечного сплетения к сердцу. Клерк раскрыл рот, но вздохнуть не смог — вместе с сердцем были проколоты и легкие. Он мгновенно побелел, покрылся испариной и начал оседать. На футболке пропечаталась маленькая капелька крови, похожая на пятно от вишневого сока.
— Мужчина, что вы налегаете? — по-украински растягивая слова, воскликнула дама в лосинах и куртке «Найк». — Мужчина! Не налегайте на меня! — Она прижалась к вертикальной стойке, и клерк, потеряв опору, свалился на пол.
— Плохо... плохо... ему плохо!.. — тут же понеслось со всех сторон.
— Разойдитесь, дайте ему воздух!..
— Куда я разойдусь? Окна, окна шире!..
В салоне закипела какая-то бессмысленная деятельность. Наконец весть о случившемся достигла водителя, и он, остановив автобус на полдороге, открыл двери. Клерка вынесли и устроили на газоне, в тени дерева. Его обмахивали журналами, прыскали на лоб теплым спрайтом, хлопали по щекам и — Косте стало жутко — делали массаж. Если спица прошла мимо сердца и клерк не умер сразу, то забота бедовых спасателей убила его на все двести процентов. При каждом нажиме на грудную клетку острие под ребрами изгибалось и разрывало плоть.
Костя для порядка побродил вокруг и присоединился к тем, кому было быстрее пешком. Настроение неожиданно испортилось. Из памяти все не выходила та бабка, которой клерк помог подняться в автобус. На ее темном лице блестела слезинка — почему-то только одна.
Адреналин понемногу рассосался, и Косте с новой силой захотелось есть. Словно в издевку, павильоны и палатки стали попадаться все чаще — переулок выходил на Садовое кольцо. Пистолет за поясом засвербил и налился отвагой.
«Все проблемы нашего мира проистекают из финансовых, — мысленно сформулировал Константин. — Об этом даже в прессе пишут».
Он развернул газету и, прислонившись к столбу, разыскал статью про шального Е.
"...С большой долей уверенности можно предположить, что нападение на лечащего врача — не первый из подвигов Е. В туалетной комнате общего отделения, где больной проходил реабилитацию, найден список фамилий, сделанный его рукой. Однако, как утверждает супруга Е., упомянутые в списке люди ей незнакомы.
Что же это за список? Он не менее любопытен, чем персона самого Е. Достаточно сказать, что третьим номером в нем числится... покойный доктор Кочергин. Пятую и шестую позиции занимают соответственно Батуганин и Валуев. Оба, как мы знаем, недавно погибли. Возможно, речь идет об однофамильцах, но такое совпадение, согласитесь, настораживает. Тем более что это вовсе не совпадение. Те, кому "посчастливилось попасть в список маньяка под номерами 2, 4, 7, 8, также лишились жизни. В милицейских сводках за последние две недели проходят Жердинский, Ефимов, Морозова и Панкрашин — все убиты.
Самое интересное, что перечисленные убийства произошли в тот период, когда Е. еще находился в больнице. Администрация уверят, что отлучиться из отделения Е. не мог, отсюда следует вывод, что в Москве орудует целая преступная группа или, если угодно, группа душевнобольных. Что же это? Месть отчаявшихся безумцев? Умелая инсценировка?
Правоохранительные органы, как всегда, обещают разобраться. Однако нашу гипотезу относительно связи между этими преступлениями милицейские чины восприняли с улыбкой. Есть подозрение, что следствие по делу об убийстве В. М. Кочергина поручат не самому даровитому из московских сыщиков и вскоре мы услышим о новой трагедии.
Вы, вероятно, заметили, что мы не назвали номер первый. Первым в списке маньяка стоит некто Нуркин. Готовя этот материал, мы обратились за справкой в МВД России, где нам сообщили, что среди погибших и без вести пропавших за последнее полугодие Нуркин не зарегистрирован. Остается уповать на то, что потенциальная жертва знала о готовящемся покушении и предприняла необходимые меры.
Пользуясь случаем, обращаемся ко всем гражданам, носящим фамилию Нуркин или ей созвучную. Берегитесь! Ваша жизнь в опасности!
Мы призываем к бдительности не только Нуркиных, но и всех москвичей. Будьте предельно внимательны! Неизвестно, насколько обширен список маньяка Е. Что, если в нем не восемь фамилий, а девять? Десять? Сто? Возможно, кого-то из нас он просто не успел вписать, но это мы выясним не раньше, чем он будет пойман. А пока Е. разгуливает по городу.
Кто девятый?.."
Костя бросил газету на землю и придавил ногой. Нуркина предупредили. Какой-то сраный журналистишка... И ведь не из гуманизма, сволочь, статейку накропал — популярность зарабатывает. Дай ему волю, так он не восьмерых, он миллион похоронит, лишь бы гонорар отработать. Фактически именно это он и сделал. Как раз миллион. Примерно во столько обойдется возвышение Нуркина. Банкира с писателем ему жалко. Панкрашина ему, видишь ли, жалко. А остальных?
Константин пошел дальше, но, поравнявшись с очередной палаткой, не выдержал и прилип к витрине.
— Э-э... мне, пожалуйста, вон ту коробку конфет, пакет чипсов... большой... нет, давайте два... вот это печенье... оно хорошее?.. ага, давайте... и водичку какую-нибудь... только не фанту, лучше колу. Сколько? Сто пятьдесят? Как удачно — ровно и без сдачи... Сейчас, сейчас.
Он сунул ладонь под пиджак и обхватил рифленую рукоятку. Это легко. За жратву — это почти то же самое, что за идею. Он ведь не грабит — так, покушать. Дома только кислые щи и скандал.
Дома он никто, а здесь — человек с черным пистолетом.
— Извините, девушка, я передумал. Нет, ничего брать не буду. Извините.
Константин резко развернулся и зашагал к Садовому. Есть хотелось нестерпимо, но теперь он испытывал от голода какое-то наслаждение. Другой на его месте мог бы сказать, что он чего-то там в себе сохранил, что отошел от края, но Костя красивых слов не любил.
«Кочергин, значит», — подумал он и мысленно поставил еще одну галочку.
* * *
Проснуться и ждать. Не открывать глаз, пока не назовут по имени. Они должны это сделать, пусть даже он успеет намочить штаны — психу простительно. Они напомнят, кто он такой, иначе как он узнает? Без блокнота — никак. Не стоило его вчера оставлять, ведь было же в запасе время. Где он теперь, со всей биографией? Ясное дело, у ментов. Хорошо хоть адреса с телефонами не записаны — лишь те, что принадлежали человечку на «БМВ». Вот его пусть и крутят, раз он крутой.
Почему молчат Борода и Зайнуллин? Кто еще скажет, если не они?
Все по новой. Без блокнота он пустышка. Хотел вчера купить какую-нибудь тетрадь, да где ее возьмешь в два часа ночи? Не громить же магазины ради такой мелочи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});