Оба тротуара были забиты служебными машинами. Кроме трех «Скорых», Петр увидел два «Москвича» с мигалками, «газик» и утлый корейский минивэн с надписью «лаборатория». Еще дальше, у музея Цветаевой, примостился дряхлый омоновский автобус типа «Фердинанд». Автобус был пуст.
Зрители дружно охнули, и Петр направился к толпе. Из подъезда вытащили носилки с пристегнутым блестящим мешком. В мешке угадывались очертания человека, но, судя по упаковке, медицинская помощь ему уже не требовалась.
— Это третий, — негромко сказал один паренек другому.
— Сколько их там еще?
— Всего четыре было. Прикинь, новый маньяк в городе!
— Ребят, что произошло? — ненавязчиво осведомился Петр.
— А у вас закурить не будет?
— Кончились. Да и рано вам. Так что здесь?
— Сами не знаем, — нагло глядя ему в глаза, сказал паренек.
— Держи, на сигареты. — Петр протянул ему сторублевку, но не отпустил. — Кого убили-то?
— Всех. В девятой квартире. Всех зарезали. Кровищи!.. аж по лестнице лилась.
— Ну уж прям лилась, — деланно усомнился Петр.
Девятая. Это его. Толик, Лиза. Сегодня утром с ними разговаривал, и вот они уже в мешках. И Толик, и Лиза. Неведомые Петуховы. Был бы он дома, могло бы и обойтись. Что еще за потрошитель? Расстрелять — дело другое, а порезать... всех...
— Лилась, лилась! — с обидой в голосе подтвердил парень. — У меня дядька в опергруппе. Вон, трупешник проверяет.
Он показал на мужчину в кожаном пиджаке. Оперативник расстегнул на мешке длинную трескучую «молнию» и, что-то там пощупав, велел грузить. Покойника отнесли к темно-зеленому тупорылому «рафику», а через секунду все три машины «Скорой помощи» затарахтели и, синхронно вырулив, уехали. Значит, живых не осталось.
— Хорошо, когда дядька опер, — сказал Петр. — А еще что знаешь?
— Когда их мочили, баба в окне орала, на помощь звала. Но здесь это часто. Никто всерьез не принял.
Петр кивнул — действительно часто. Каждый вечер кто-то обязательно нажрется и давай вопить. В пятидесяти метрах Арбат, правительственная трасса: налево — Кремль, направо — «Белый дом». А здесь, в тени, островок неизбывной полублатной Москвы с малолетними алкоголиками, пропащими девочками и смертными уличными драками. Сколько Петр помнил свой дом, фасад красили ежегодно, а чтоб горячую воду провести — это извините.
— А версии у твоего дядьки есть?
— Версии, — хмыкнул подросток. — Говорю же: маньяк. Они, когда в припадке, подковы гнут свободно.
— Ясненько...
Петр сделал вид, что ему надоело, и, потихоньку отколовшись, двинулся к проспекту. Насчет психа племянник мента скорее всего попал в точку. Только вот что это за псих? Должен быть натуральный — не такой, как, скажем, шахматист Полонезов, а подлинный инвалид по мозгам. А сможет сей калека прикончить четверых здоровых и совершенно адекватных людей? Вопросец... И еще: прийти-уйти незамеченным, не попасться сразу же у подъезда, не разгуливать по дворам с окровавленным тесаком. Видно, голова у шизоида все же работает.
«И с деньгами у него нормально, — неожиданно подумал Петр. — Да. Шизоид не бедствует, иначе не уважил бы водилу чаевыми».
Мысль, блуждавшая по лабиринту, вдруг выбралась из тупика и понеслась вперед.
«Хотел, дружок, третьего совпадения? — злорадно спросил себя Петр. — Так получай же: Батуганин, Валуев и я сам. С Петуховыми, понятно, осечка вышла, ведь он, потрошитель, не ведал, что заместо меня — они. Это почему же? Все ведают, а он... так же, как и я... Вот в чем дело! Рассказывал таксисту про взрыв „Мелодии“... У них никакого взрыва не было — он был у нас. Где у нас-то?! Тьфу! Хорошо, а черный список? Шизоид убирает тех, кого приговорило Народное Ополчение. А я при чем? Меня в списке нет. Зачем он ко мне приперся? Зачем соседей грохнул, он что, кайфует от этого?»
— Стоять! — раздалось откуда-то сбоку. — Руки на капот!
— Какой капот, мужики? Вы что, очумели?
— То есть это... к дереву прислони.
Из темного садика показалось двое омоновцев: первый — туша килограмм на сто, не иначе, бывший десантник, второй, как в дрянной комедии, — прыщавый засранец. Личико тонкое, форма не по росту, бронежилет чуть не по коленям бьется. Стажер, что ли?
— Ну, вы напугали, — заулыбался Петр.
— Руки на дерево.
— Да вы что, мужики?..
— Стоять! — крикнул прыщавый, срываясь на фальцет, и торопливо дернул затвор «АКСа».
— Осторожно, — предупредил амбал. — Ставь на предохранитель и обыщи. Я прикрываю.
Он обошел вокруг и, поправив ремень, навел на Петра автомат. Петр глухо выругался и прижал ладони к корявому тополю. Тренироваться вздумали.
Другого места не нашли.
Стажер боязливо потрогал его бока, поясницу и бедра. Извлек из карманов блокнот и деньги и вопросительно посмотрел на старшего.
— Действуй сам, — приказал тот. — Проверь обувь и пах.
Юный мент оттянул носки и пошарил в них пальцем, затем, смущенно кашлянув, прикоснулся к ширинке.
— Все, чистый, — робко доложил он. Амбал заставил Петра раздвинуть ноги еще шире и торопливо провел руками по его одежде.
— Документы ты забыл, — догадался он.
— А я их с собой носить не обязан.
— Я эту песню каждый раз слышу. — Омоновец включил рацию и бросил в треск эфира пару усеченных, похожих на арго фраз. — А здесь что? — Он небрежно пролистал книжку. — У сколько у тебя телефонов. Небось жаловаться будешь.
— Не буду, если отпустите.
— Мы только задерживаем, отпускают другие. Такая служба.
— Мужики, меня жена дома ждет, — просительно молвил Петр.
— Так и меня тоже.
Милицейский «газик» появился на удивление скоро. В темноте Петр не разобрал, та ли это машина, что паслась у его дома, или другая. В кабине находился только водитель, и амбал приказал стажеру сесть рядом, а сам, вопреки всем инструкциям, забрался вместе с Петром назад. Шофер захлопнул дверцу, и через пару секунд «газик» сорвался с места. Петр проехал задницей по гладкой доске и стукнулся ухом о какую-то железку.
В металлическом коробе стояла кромешная тьма. Сквозь маленькое зарешеченное оконце были видны рекламные финтифлюшки Арбата, но света они давали не больше чем тлеющий окурок.
— Навязали молокососа на мою голову, — пожаловался омоновец. — Порядочных людей беспокоить приходится. Я же вижу, кто человек, а кто — шваль.
Чтобы лучше слышать, Петр подался вперед. В доверительном шепоте патрульного угадывался обычный ментовской зачин. Сейчас попросит денег.
— Если б не мальчишка, я бы тебя сразу — на все четыре стороны. Я же не изверг, правильно?
— Конечно, — согласился Петр.
— Мне это тоже не надо. Ну что? Ну, доставим тебя, ну, сдадим в отделение. Дежурный до утра не почешется. А клетка наверняка битком — у нас сейчас рейд. Будешь всю ночь с бомжами сидеть. Еще заразу какую подцепишь. Жене позвонить не дадут, изведется вся или заревнует. А за что? Ну, паспорт забыл. Ты же не преступник, правильно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});