У парижан было еще свежо воспоминание о словах метра Омоля, произнесенных на пресс–конференции в апреле: «Смешно сказать, но проще украсть Нотр Дам де Пари, чем бесподобную «Мону Лизу».
В Париже распространились слухи, что к краже причастен известный американский миллионер Джон Пирпойнт Морган. Богатый заокеанский коллекционер произведений искусства хотел завладеть драгоценными художественными сокровищами и с этой целью вошел якобы в контакт с нечистоплотными антикварами, которые должны были раздобыть для него лучшие экспонаты из Лувра. При этом на подкуп части персонала охраны музея должна была быть израсходована крупная сумма; иначе эта необычайная, не оставившая следов кража не поддается объяснению. Джон Пирпонт Морган основал в 1871 году в Нью–Йорке банкирский дом, ставший одним из ведущих и могущественнейших финансовых институтов США, создал колоссальное предприятие — стальной трест, крупнейший в то время в мире. Морган превратился в международного банкира. Он достиг такого же положения, какое ранее занимал дом Ротшильда в Европе. Но Морган стал и крупнейшим обладателем произведений искусства. С 1863 по 1913 год он вложил в свое собрание более 60 миллионов долларов. В его доме в Лондоне, перестроенном в художественную галерею, и в Нью–Йорке были собраны произведения искусства из многих стран.
Агенты Моргана участвовали во всех без исключения аукционах — в Париже, Антверпене, Лондоне, Риме… Как одержимые, они охотились за великими именами в искусстве. Английский эксперт–искусствовед доктор Джордж К. Вильямсон многие годы колесил по свету, чтобы перепроверить подлинность и историю отдельных экспонатов моргановской коллекции и составить каталог обширных богатств. Они должны были придать могущественной монополии блеск и бессмертие.
В полицейском управлении на набережной Орфевр, которое располагалось в бывших казармах, творилось что–то невероятное. Комиссар Лемож потный и раскрасневшийся расшвыривал бумаги направо и налево, стучал кулаком по столу и орал на подчиненных, кляня их, на чем свет стоит. Полицейские сбились с ног.
Проверки в Лувре всех работников и присутствующих подрядных ремонтных бригад на причастность к краже ни чего не дала. Следователями было опрошено двести пятьдесят семь человек, в том числе и бывший теперь директор метр Омоль. С каждого из опрошенных снимались антропометрические данные: размер головы, рост, размах плеч. Были повторно сняты отпечатки пальцев и сравнены с хранившимися в архивах. И в этот момент они были близки к цели, как никогда раньше и после.
Дело в том, что при найме на работу в Лувр и заключении подряда с какой–либо организацией снимали отпечатки пальцев у всех, кто имел возможность проходить дальше порога дворца–музея, но брались для ускорения процедуры отпечатки только правой руки.
Великолепный по тем временам парижский сыщик Альфонс Бертильон, как раз, и обнаружил один отпечаток на осиротевшей раме, оставшейся без картины. Как выяснилось гораздо позже, отпечаток этот принадлежал Винченцо Перуджио, но с левой руки, а не с правой. Если бы отпечатки брались с обеих рук, то преступник был бы изобличен на полтора года раньше. Однако, следствию в тот момент не повезло. К тому же Бертильон, будучи очень амбициозным и уверенным в себе человеком, не очень доверял дактилоскопии. Он считал, что антропометрических данных, таких как размер головы, достаточно для выявления преступника. Собственно это именно он и изобрел этот метод, который, конечно, помогал в поимке, но не так точно как отпечатки пальцев.
В любом случае, полиции ни как не удавалось выйти на след похитителя. Они разводили руками и пожимали плечами, сотрясаясь под ударами возмущенного общественного мнения.
Кража «Моны Лизы» вошла не только в историю политики. Она стала также в чем–то и поворотным пунктом в истории криминалистики.
В криминалистике того времени сосуществовали две различные системы и метода идентификации и розыска преступников, которые парализовали и затрудняли международное сотрудничество. «Тут Бертильон — тут Гальтон», — раздавался боевой клич крупных полицейских управлений мира.
Во Франции и некоторых романских странах полиция работала по методу, именуемому «бертильонаж». Примерно сто лет назад полицейские ведомства хотя и начали с того, что завели обширные картотеки для регистрации и идентификации уголовных преступников, но содержали они только снимки и неточные характеристики, как «большой» или «маленький». С ростом числа преступлений и правонарушителей становилось все сложнее установить, является ли задержанный разыскиваемым преступником или нет. Помощник писаря Альфонс Бертильон в конце восьмидесятых годов XIX века пришел к мысли о необходимости использовать для идентификации антропологические размеры костей человека. В соответствии с выводами антропологии эти размеры у взрослого человека остаются неизменными и не совпадают с таковыми у другого индивидуума. Бертильон установил количество соматических элементов, в частности расстояние от локтя до кончиков пальцев, длину стопы, ширину скуловой кости, длину и ширину головы; он выполнил с миллиметровой точностью обмеры и составил новые картотеки идентификации. Этот метод, примененный и в деле с «Моной Лизой», сегодня может показаться курьезным и чересчур затруднительным. Но тогда он представлял собой значительный прогресс, явился первым научным методом в криминалистике и распространился на весь мир.
Другой метод разработал английский естествоиспытатель Фрэнсис Гальтон. Этот способ был гораздо проще и надежнее. Он фиксировал одинаково неглубокие бороздки папиллярных линий на поверхности подушечек пальцев, которые у каждого человека в течение всей жизни остаются неизменными и совершенно различны, поэтому самым наилучшим образом подходят для идентификации.
Дактилоскопический снимок позволяет идентифицировать не только задержанного преступника, это было возможно и с помощью «бертильонажа». Но и делает возможным устанавливать и разыскивать еще неизвестного виновника на основании оставленных на месте преступления отпечатков пальцев.
Кража в Лувре стала испытанием для обеих систем. Похититель оставил на раме портрета отпечаток пальца. И хотя Бертильон уже с 1894 года стал заносить отпечатки пальцев в картотеку как «особые приметы», но регистрация и классификация наказуемых все еще проводились по телесным обмерам, так что отождествление неизвестных преступников только на основании отпечатков пальцев было невозможно. Прославленная на весь мир картотека Бертильона в деле с «Моной Лизой» оказалась несостоятельной, приемы, используемые полицией, устарели. Когда же через два месяца Бертильон, сначала был отстранен от ведения дела о «Джоконде», а затем через пару недель внезапно скончался, его метод был также погребен. Дактилоскопия стала важнейшим средством идентификации, применяемым ныне во всем мире. Началась новая эпоха в криминалистике. «Мона Лиза» сломила последнее сопротивление.
Бертильон произвел на месте происшествия эксперимент, чтобы установить, сколько человек могло осуществить кражу. С этой целью малоизвестному сотруднику Лувра поручили изъять из рамы картину и затем с ней уйти из Лувра. Эксперимент прошел превосходно! Да, в Лувре должны были и ранее иметь место кражи, остававшиеся… незамеченными.
Газеты тут же взорвались идеями, что Лувр обворовывался