Сулицы…
Эти легкие метательные копья вышли из употребления как в бою, так и на охоте веке в XIII. На дворе же стоял XVI[50]. Это был залет для Андрейки. Очередной. Но залет вполне осознанный.
Отрок был уверен – если не зимой, то по весне к нему придут, чтобы поговорить. Скорее по весне. И причин к тому хватало.
Прежде всего потому что все лето и осень 1552 года, как он понимал, должен был работать фактор «благих дел». Ведь Афанасий, с его слов, на проповеди во время литургии сказывал, что Андрейка пожертвовал почти все наследство отца для спасения города от голода после разорения татар. А зачем ему в таких вещах врать? Проверить же все крайне просто. Так что вряд ли кто-то решится ехать к нему сюда сразу, имея такой фон за спиной. Потому как если узнают – бед не оберешься. Тем более, что о сделке, совершенной им с Афанасием, вряд ли кто-то со стороны знал. Андрейка в свое время особо просил священника не болтать. Потом же, ежели кто спросит, то говорить, будто не продал он краску, а пожертвовал, ибо ему такие деньжища ни к чему. От греха подальше.
Так что для почти всех любопытных парень продал немного краски Агафону. И уехал в отцовское поместье, имея какой-то запас продовольствия, всякого малополезного барахла и несколько рублей деньгами. Всего несколько рублей. Из-за чего Андрейка был уверен – и нуждающиеся помещики, и алчные купцы, если и рискнут его ограбить, то под конец зимы или весной. Скорее даже весной, чтобы болтать о нем уже стали меньше и его смерть не вызвала бы столько ненужных пересудов. Да и вообще – к весне становится голоднее, чем по осени, а вместе с тем люди обретают большую дерзость и решительность, особенно те, которые оказались в отчаянном положении. Обычные же разбойники если и сунутся, то также по весне, а то и лету. Ибо минувшим летом их тут татары повывели. Поэтому зимой, столкнувшись с острой конкуренцией с поместными дворянами, разбойный люд начнет отходить на юг, спасая свои шкуры. Вот и нагрянет кто-нибудь, наверное. Грабить то тут пока особенно и некого, а жить им придется охотой. Голодно и скудно, ибо такого разнообразия ловушек, как Андрейка не ведают. Поэтому если случайно набредут, то особо рассуждать не станут.
Одно радует – вряд ли эти банды окажутся крупными. Потому как сильные и большие толпы разбойников слишком уязвимая цель. И почти наверняка они будут вырезаны поместной конницей.
Так вот – пришли разбойники. И чем их встречать?
Копьем да саблей? Можно. Но рискованно. Их ведь может оказаться и пять, и десять. Требовалось дистанционное оружие.
Лук?
Так себе затея.
Технически он мог сделать еще два лука для Устинки с Егоркой по типу английских. Благо, что они просты до жути и известны человечеству с каменного века, почти ничем за минувшие с тех лет тысячелетия не изменившись. Что дало бы три лука. И даже стрел наделать, ведь на троих их особенно много не требовалось. Но был нюанс.
И он заключался в умении всем этим пользоваться.
Андрейка там, в XXI веке, когда готовился отправиться в прошлое, упражнялся с луком. Он тогда нанял себе для него тренера, как и для сабли. И какую-никакую технику, а освоил. Одна беда, кроме техники, требовалось еще тело должным образом развитое и прочие привычки. А с луком он почти тут и не упражнялся. Начал то совсем недавно, в отличие от сабли, с которой он «игрался» с лета почитай каждый день.
Ну он то ладно. Он хотя бы какое-то представление имел о стрельбе из лука и даже добился за те несколько лет тренировок в XXI веке уровня третьего взрослого разряда. Что давало массу преимуществ в этом теле несмотря ни на что. А вот холопы его даже как держаться за лук толком не знали. И как показал элементарный тест – с десяти шагов в ростовую мишень, скрученную из пучков сухой травы, попадали через раз хорошо если. Просто пуляли куда-то в ту сторону.
И что делать?
Вот Андрейка и вспомнил про сулицы. Если чему с нуля и учить, то этим нехитрым штукам, так как очень низкий порог вхождения. Научить обезьяну[51] кидать во врага всякий хлам – самая простая из возможных стратегий. В конце концов исторически люди сами в незапамятные времена с этого и начинали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Собственно, парень даже хотел, не мудрствуя лукаво, навесить на этих ребят по небольшому подсумку с самыми что ни на есть обычными камнями. Чтобы они в духе Mount&Blade угощали неприятелей булыжниками в лицо. Но начать решил все же с сулиц.
Лук, конечно, можно было продуктивно употреблять и без особых навыков. Но для этого требовалось два условия. Во-первых, масса врагов и желательно в плотной формации, а их будет, скорее всего мало и строй держать они не станут. Во-вторых, толпа лучников, которые работают через массирование обстрела по площади, как, например, поступали знаменитые английские лучники. Вот тогда да. Набрал «бомжей». Выдал им самые дешевые луки. Поставил кучнее и пущай пуляют в набегающего неприятеля. А когда неприятеля раз-два и обчелся, как и защитников, то такой подход не прокатит. Там стрелять нужно уметь.
Кроме сулиц Андрейка со своими холопами обзавелся самыми простыми круглыми щитами. С кулачным хватом и достаточно просторными полями. Чтобы ими можно было надежно прикрывать. Удар такие «поделки» держали плохо. Но мало-мальски могли прикрыть. Тем более, что в изготовлении все оказалось так просто, что не пересказать. Обычные колотые дощечки более-менее подтесанные. Они составляли в стык, формируя щит. По центру они скреплялись центральной рейкой, идущей поперек волокон досок с обоих сторон щита. Плюс две вспомогательные рейки по сторонам от центральной. Да небольшая полоска сыромятной кожи, которой обшивался щит по краю, стягиваясь.
Даже умбон металлический не требовался. Просто потому что, наружная часть центральной рейки в районе умбона имела чашку из дерева. Больше всего труда на эту переднюю часть центральной рейки и уходило, так как вытесывали ее из дубового сухостоя. Остальное же изготавливали из легкой липы. В качестве крепления шли самодельные заклепки. Просто небольшие кусочки металла, которые вытягивались в малые прутки. С одного конца их тупо загибали, формируя упор. А с другой расклепывали, после установки по месту.
Да, такой деревянный умбон заметно слабее металлического. Ну так и что? Стоил усилий и металла такой щит также не в пример меньше. А парная центральная рейка выступала достаточно мощным ребром жесткости, немало укрепляя в целом конструктивно хлипкую конструкцию.
Вот так и тренировались.
Двое прикрывали, маневрируя. Третий кидал метательные снаряды. А потом, как все заканчивалось, отрабатывали взаимодействие по схеме «лося». То есть, учились заходить с трех сторон на цель. Глухой обороне втроем на отходе. И так далее.
– Ну что, взмокли? – тяжело дыша, спросил Андрейка.
– А то, хозяин, – убирая мокрые волосы с глаз, ответил Устинка.
Все-так полчаса уже плясали.
– Ну ладно. Пошли отдыхать. И сохнуть.
Мокрым быть на морозе, даже в теплой одежде – плохая идея. Поэтому прекратив тренировку, они рысью бросились к землянке. Там им надлежало немного обсохнуть от пота. Подсушить одежду. И только после этого вновь выходить на улицу. Заболеть простудой или, упаси осинка, воспалением легких Андрейке не хотелось совершенно. Да и холопов своих он берег, понимая, что других у него пока нет и не предвидится в ближайшее время. Тем более, что эти более-менее замотивированы им, а другие как себя поведут – бог весть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Скучно… – тихо пробурчал Андрейка, развалившись почти голышом на своей лежанке.
– Зато тепло! – отметил Устинка.
– И благодать, – добавил Егорка. – Такая ломота повсюду, что лежать и не шевелиться – истинная благодать.
Парень усмехнулся.
Не привыкшие они к таким делам. Ой не привыкшие. Видно, когда разбойным делом промышляли, только селян и грабили, да путников одиноких. А тут вон какая нагрузка.