гвозде не видно!
– Я ее не ношу, холодно стало!
– Найди ее, это же теткин подарок.
Заниматься Вера уже не могла. Ее испугало насупленное, грозное лицо отца, его бегающие глаза и вздрагивающие руки. Полистав недолго учебники, Вера выскочила из избы, забралась на забор. Костя в огороде сгребал в кучу картофельную ботву.
– Костя!
Он тоже повис на заборе. Вера торопливо поведала ему о разговоре с отцом. Костя не знал, что делать.
А тем временем Горяев допрашивал жену: не приходила ли дочка в последнее время домой поздно. Оказывается, приходила, у какой-то подружки готовила уроки.
За чаем отец снова заговорил о шапочке. Вера на глазах отца перебрала все тряпки в большом сундуке, заглянула на печь, под стол и даже под кровать. Но, конечно, нигде шапочки не оказалось. Отец сидел хмурый, страшный. Он и пьяный никогда таким не был...
* * *
Собрались в бане.
– Кому нужна эта самая шапочка? Что из-за нее голову ломать? – наигранно небрежным тоном произнес Ленька Индеец, когда Вера рассказала обо всем, что случилось дома.
Костя готов был отлупить его за несообразительность.
– Да ведь из-за этой шапки всем нам голову снимут! – закричал он.
– А ты не ори! – Ленька толкнул Костю плечом. – Хочешь, я эту бабскую штучку в одни миг достану?
– Брось трепаться, барон! – рассердился Шурка. – Тут дело серьезное, а ты зубы скалишь!
– Конечно, я граф Трепачевский! – кричал Ленька. – А вот это видели?!
И он бросил на подоконник белую шапочку с голубой лентой. Вера схватила ее, прижала к груди, не могла слова выговорить.
– Откуда ты... это... – прошептал Костя.
– За пазухой носил, жизнью рисковал, а вы...
– Молодец! Ай молодчина! – уже приговаривал Костя, любовно тузя Леньку кулаками.
– Да рассказывай скорее!
– Все равно не поверите!
– А ты без вранья! – зашумели ребята, чувствуя, как вся тревога, тяжелый страх свалились с их плеч.
Ленька торжественно помолчал и не торопясь, с подчеркнутой небрежностью начал:
– А что тут рассказывать... Иду, значит, домой. Смотрю: за мостом Конфорка стоит, в руках у нее шапочка. Слышу, купчиха всех прохожих допрашивает: «Не знаете ли, чья это шапочка? Кто-то на мосту потерял». Подхожу. Хотел это я ее с моста сбросить, да рядом с ней японец с винтовкой. «Э, думаю, хитростью надо брать». Знаю, говорю, чья это шапочка, дайте поглядеть. Беру, значит, левой рукой шапочку, а правой ка-ак размахнусь... и сбил у японца фуражку прямо в воду... Я драпанул с моста на берег, японец из винтовки два раза: бах! бах!..
– Не попал? – серьезно спросил Кузя.
– Он же с перепугу вверх бахал... Конфорка за мной, да где там! Сами знаете, как я бегаю! Вот и все!
– Историки когда-нибудь разберутся, где правда, а где брехня, – сказал Шурка. – Шапка у нас – это факт. Индеец – молодец! Это тоже факт!
Решили так: шапку Вера отнесет домой, но носить се больше не будет.
* * *
Отец встретил Веру у порога.
– С легким паром, доченька! – хрипло и непонятно проговорил он.
Вера почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.
– С каким паром? – спросила она еле слышно.
– Когда люди из бани приходят, им всегда так говорят!
– В какой бане, я не...
Отец схватил Веру за руку.
– Не ври, дрянь! Я все видел... Где ты была?
– В бане... у Чураковых. Мы там вчера играли в сыщики-разбойники, а я на окошке шапочку оставила, сегодня вспомнила и побежала туда.
Рука отца разжалась.
– Где она? Где? – взревел отец.
Вера сняла материнский платок, под ним на голове была белая шапочка с голубой лентой. Отец схватил шапку, шагнул ближе к лампе, долго рассматривал, шевеля губами. Потом бросил жене.
– Она?
– Та самая, – ответила робкая, запуганная мать Веры.
Отец жадно выпил ковш воды и спокойно сказал:
– Теткин подарок... Беречь же его надо... пуще глаза!
* * *
У Васюрки умер отец. Кто теперь будет кормить больную мать и маленького Витьку? Ученью – крышка. По совету Кравченко, Васюрка и Эдисон пошли в контору участка пути наниматься в ремонтные рабочие. Ребят приняли подбойщиками шпал.
В субботу вышли на работу. Бригада, в которую они попали, ремонтировала пути за кладбищем. Рабочих туда увозили на «компашке». В обеденный перерыв Шурка и Васюрка сидели на старой шпале, ели хлеб с картошкой.
Очищая картофелину, Васюрка произнес где-то слышанную фразу:
– Буржуи дерут шкуру с нас, а мы с картошки!
Шурка не ответил Он задумчиво поглядывал на скалистые горы, прорезанные железной дорогой, и на телеграфные столбы, торчавшие меж камней. Вчера в книжке изобретатель прочел, что фарфоровые стаканчики, укрепленные на перекладинах столбов, играют немалую роль. Если стаканчики разбить, провод ляжет на железные крюки, связь нарушится...
– Что ты там увидел, Эдисон? – спросил Васюрка, чавкая.
– Думаю, как это слова по проволоке бегут... Здорово придумано!
– Здорово.. А я что слышал! – зашептал Васюрка. – Будто на Горе тоже все объявления сорваны! А мы ведь там не были...
Перед Шуркиными глазами вырос одноклассник, вихрастый паренек в очках...
– Там другие есть... Все начисто выдрано на островах – Большом, Малом и Хитром. А думаешь, в Порт-Артуре тихо? И в Чертовом углу? Везде рвут!
Он помолчал и значительно добавил:
– В воскресенье мы сюда все придем...
– Зачем? – спросил Васюрка, бросая в рот хлебные крошки.
– Потом узнаешь!.. Ну, поднимайся на работу, князь!
* * *
За кладбищем, в ложбинах между буграми, росла высокая и густая трава – волосец. Осенью она красиво покачивалась на ветру. Жители делали из нее кисти для побелки изб. Шурка давно уже обещал матери принести волосца, и вот в воскресенье собрался за ним. Все Шуркины товарищи тоже воспылали жаждой осчастливить матерей кистями из травы.
Стоял ясный, но ветреный день. Юные зареченцы шли вдоль берега реки. Каждый нес или холщовую сумку или корзину. Имелось и оружие– столовые, кухонные ножи. Лишь у Проньки на плече горбом сидел старый заржавленный серп.
Травы было много, нарезали ее быстро. Шурка предложил спрятать сумки и корзины под обрывом, а самим подняться на железнодорожное полотно. Зачем? А вот зачем... Нужно перебежать пути и забраться на гору, заросшую соснами, покрытую камнями. Там на телеграфных столбах гудят провода.