— До брака далеко. Ведь я не влюблен, увы. И теперь все мои попытки проявить внимание богатая наследница будет воспринимать как фальшивую игру рыскающего вокруг добычи хищника.
— А ты не играй фальшиво, милый. Ты же ас в своем деле. Она скрывает, значит, тебе не следует знать. Она хочет иметь бескорыстную любовь следовательно, охаживай Риту Тичелли, забыв про Марго и «голубого принца». Только подсуетись, друг мой, — здесь все дело в темпе. Пока у вас на студии не растрезвонили новость и не раскрыли инкогнито Риты, она должна получить от тебя самое пылкое и самое бескорыстное предложение супружеских уз.
У Элмера никогда ещё так не шумело в голове от предчувствия большой игры. Уж очень велика была ставка! Да, к тому же, удача сама плыла к нему в руки. «Святые спасители! Кто же из вас надоумил меня затащить её в постель там, в гостинице? Я поставлю самую толстую свечу! Ведь эти мои хиленькие сексуальные подвиги — самый крупный козырь во всей этой истории! Папаня был ещё живехонек, а я и вообразить не мог, что предмет моего пылкого вожделения — черноокая секретарша Рита — невеста с фантастическим приданым», — думал Элмер, направляясь домой. Он решил не появляться в этот день на студии, где любой идиот может ткнуть ему под нос газету со счастливым возгласом: а наша-то Рита не так проста! Нет, он должен оставаться «в неведении» как можно дольше.
Из дома Элмер позвонил на работу и зажав нос платком, сообщил, что сильно простудился и намерен проваляться в постели ближайшую неделю. За это время Рита непременно объявится и сделает какой-то шаг.
Телефон требовательно заверещал.
— Я звонила на студию и все поняла, радость моя! Лечу к тебе с полной аптечкой! Какой ты милый, мне не терпится поставить тебе горчичники! колокольчиком разливалась Лара.
— Постой, постой… — старательно загнусавил Элмер. — Что поняла? Я не симулирую, миа кара. Совершенно разбит и высокая температура… Самое ужасное — у меня все губы обметаны лихорадкой, доктор говорит, что это какой-то бразильский вирус. Страшно заразный…
— А у меня как раз три дня — полная свобода. Боже, какое невезение, дорогой… Может, все же не так страшно, если хорошенько предохраняться… одеть марлевую маску и прочее… — засомневалась Лара, решившая в этот визит в Рим добиться от Вествуда брачного предложения.
— Ну, что ты, — я и руки поднять не могу. И говорю с трудом — от таблеток страшно мутит. Боюсь, ближайшие дни мне придется провести в обнимку с унитазом — рвотные спазмы даже от телерекламы «Рафаэлло».
— Ну, раз так, — буду оплакивать твои страдания в гордом одиночестве, — пообещала Лара, не скрывая иронический подтекст своего заявления.
Элмер с облегчением повесил трубку.
Сутки. проведенные в запертой квартире, показались Элмеру бесконечными. Он боялся подходить к телефону и звонков в дверь — ему все казалось, что какой-нибудь доброжелатель заявится с сенсационной вестью и все испортит: ведь сохранить иллюзию неведения было важно не только ради красивой игры с Ритой, но прежде всего из-за своего общественного реноме. Хорошенькое будет известие — «знаменитый плейбой Вествуд продал свой потрепанный шарм «золотой невесте». Элмер не знал, как подстроить встречу с Ритой, вынашивая разные хитрые планы, но случай помог ему — все произошло само собой.
Теперь он не откликался на звонок сразу, а, включив микрофон автоответчика, определял звонившего. Его записанный на магнитофон голос хрипел: «Я болен, прошу извинить и оставить сообщение». И вдруг после этих слов раздался единственно нужный ему сейчас грудной женский голос:
— Элмер, это Рита. Я звоню с вокзала. На студии мне сообщили, что тебе совсем худо. Может, скажешь пару слов? — Она чуть не плакала.
— Да, я слушаю тебя, милая! — радостно воскликнул Элмер и тут же спохватился, перейдя на вялое лепетание. — Действительно, без тебя все пошло прахом. С передачей полный завал и эта болезнь так некстати… — он закашлялся и тяжело задышал.
— Молчи, молчи, не напрягай горло. Я через полчаса буду у тебя!
Рита явилась с огромным пакетом лекарств и продуктов, которые положено принимать обессиленному, истощенному доходяге. Элмер, живописно разметавший по ковру в спальне мятые майки, журналы, чашки с остывшим чаем и упаковки лекарств, возлежал на высоких подушках. Его мужественное лицо сохраняло следы борьбы с недугом.
— У тебя упадок сил, дорогой, — постановила Рита от порога, отметив вялость и всклокоченные волосы. — Вероятно, ночью был сильный жар. — Она положила горячую ладонь на его влажный лоб и он с волнением вдохнул аромат горьких духов. Так пахнут старинные аристократические дома, так пахнет дорогая печаль и скорбящие женщины с фамилиями, входящими в списки «кто есть кто».
Он устало опустил веки, чувствуя, как колотится сердце — неужели Рита в самом деле волновала его?
— Как твои дела, Рита? Все в порядке? — спросил он, не открывая глаз и замирая от того, что она может сказать.
Рита присела на край постели и взяла его за руку:
— Мне надо тебе кое-что сообщить, Элмер.
— Нет-нет, не сейчас. Никаких дел — у меня в голове сплошная муть! поспешно остановил он признание.
— Это не о работе… Я не молода и не так хороша, как Лара… Но это, к сожалению, не мешает мечтать. И мечтать смело…
Элмер затих, с нетерпением ожидая дальнейших слов. Он смотрел в посеревшее лицо своей секретарши, в её скорбные ввалившиеся глаза, окруженные коричневыми тенями, на сухие, бледные губы, которые она нервно облизывала, и думал, что никогда ещё так не волновался от близости женщины, которая могла стать его женой.
— Элмер, те наши объятия в гостинице не были случайными. Я охотилась за тобой, как кошка… Мне стыдно, но… но мне показалось, ты так смотрел на меня… Ты ведь, правда, хотел меня?.. Я люблю тебя, Элмер! — Она вдруг бурно зарыдала, припав лицом к его животу и увлажняя слезами простыни. А пресыщенный вниманием сексапильных красоток Вествуд почувствовал, что часть его тела, находящаяся у обрюзгшего подбородка дамы, превращается в угрожающий холм.
Рита отпрянула, глядя на него сквозь мокрые ресницы горящими счастьем глазами.
— О, милый, если бы ты знал, как я тебя люблю!
На этот раз страсть Элмера была неутомимой. Для изнуренного вирусом больного это были потрясающие успехи, объяснимые только присутствием настоящего любовного чувства.
— Я завтра подам заявку в книгу рекордов Гиннеса, — шептала на его плече разомлевшая Рита. — Думаю, ты переплюнул все рекорды среди перенесших бразильский грипп, а также нападение всех иных вирусов.
— До твоего прихода я не мог пошевелить и пальцем. А сейчас я чувствую зверский аппетит!