знаю, — сказал Страйк. — Слушай, я знаю, ты думаешь, что я считаю ее идеальной, но, конечно же, это не так. Неужели ты думаешь, что я смотрю на то, какая ты мать, и вспоминаю, какая она была, и не вижу разницы?
— О, Стик, — со слезами на глазах сказала Люси.
— Она была такая, какая была, — повторил Страйк. — Я любил ее, я не могу сидеть здесь и говорить, что не любил. И она могла быть чертовым кошмаром во многих отношениях, но я знаю, что она любила нас.
— Правда? — сказала Люси, вытирая глаза кухонным полотенцем.
— Ты знаешь, что так и было, — сказал Страйк. — Она не обеспечивала нашу безопасность, потому что была настолько чертовски наивна, что едва ли могла самостоятельно открыть входную дверь. Она испортила нам учебу, потому что сама ненавидела школу. Она притащила в нашу жизнь чертовски ужасных мужчин, потому что всегда думала, что этот будет любовью всей ее жизни. Все это не было злонамеренно, это была просто чертова неосторожность.
— Неосторожные люди причиняют много вреда, — сказала Люси, все еще вытирая слезы.
— Да, это так, — сказал Страйк. — И она причинила. В основном себе, в конце концов.
— Я не хотела… я не хотела, чтобы она умирала, — всхлипывала Люси.
— Господи, Люс, я знаю, что ты не хотела этого!
— Я всегда думала, что когда-нибудь я все с ней выясню — а потом было уже поздно, и она ушла… А ты говоришь, что она нас любила, но…
— Ты знаешь, что это так, — сказал Страйк. — Ты знаешь, Люс. Помнишь ту историю с сериалом, которую она придумывала для нас? Как она, черт возьми, называлась?
— Лунные лучи, — сказала Люси, продолжая всхлипывать.
— Семья Лунных лучей, — сказал Страйк. — С мамой Лунным Лучом и…
— … Бомбо и Мунго…
— Она не проявляла любви, как большинство матерей, — сказал Страйк, — но она и не делала ничего, как другие люди. Это не значит, что любви не было. Но и не значит, что она не была чертовски безответственной.
На несколько минут снова наступила тишина, только сопение Люси все уменьшалось. Наконец, она вытерла лицо обеими руками и подняла глаза, покраснев.
— Если ты расследуешь деятельность этой так называемой церкви — как она называется?
— ВГЦ.
— Убедись, что ты достал эту суку Мазу, — сказала Люси низким голосом. — Мне все равно, если она сама подверглась насилию. Прости, но мне все равно. Она позволяла им делать это с другими девочками. Она была для них сутенером.
Страйк подумал, не сказать ли ей, что поимка Мазу — это не то, для чего его наняли, но вместо этого сказал:
— Если у меня будет возможность, я обязательно это сделаю.
— Спасибо, — пробормотала Люси, все еще вытирая опухшие глаза. — Тогда тебе стоит согласиться на эту работу.
— Слушай, я хотел сказать тебе кое-что еще, — сказал он, даже сам удивляясь тому, что говорит, во что, черт возьми, он играет. Импульс был вызван желанием быть честным, как была честна она, перестать прятаться от нее. — Я… э… я связался с Пруденс. Ты знаешь — вторая незаконнорожденная Рокби.
— Правда? — сказала Люси, и, к его удивлению — он скрывал от нее зарождающиеся отношения из страха, что она почувствует ревность или что ее заменяют, — она улыбнулась сквозь слезы. — Стик, это здорово!
— Неужели? — спросил он, опешив.
— Ну, конечно, да! — сказала она. — Как давно вы общаетесь?
— Не знаю. Несколько месяцев. Она навещала меня в больнице, когда я… ну, ты знаешь…
Он показал большим пальцем на легкое, пробитое загнанным в угол убийцей.
— Что она из себя представляет? — спросила Люси, которая выглядела любопытной и заинтересованной, но ничуть не обиженной.
— Милая, — сказал Страйк. — Я имею ввиду, что она не ты…
— Тебе не нужно этого говорить, — сказала Люси с дрожащим смехом. — Я знаю, что мы пережили вместе, я знаю, что никто другой никогда этого не поймет. Знаешь, Джоан всегда хотела, чтобы ты помирился с Рокби.
— Пруденс — это не Рокби, — сказал Страйк.
— Я знаю, — сказала Люси, — но все равно хорошо, что ты с ней встречаешься. Джоан была бы счастлива.
— Я не думал, что ты так воспримешь это.
— Почему бы и нет? Я вижусь с другими детьми моего отца.
— Да?..
— Конечно! Я не хотела об этом говорить, потому что…
— Ты думала, что мне будет больно?
— Наверное, потому, что я чувствовала себя виноватой, что у меня есть отношения с отцом и сводными братьями и сестрами, а у тебя их нет, — сказала Люси.
После небольшой паузы она сказала:
— Я видела Шарлотту в газете, с ее новым парнем.
— Да, — сказал Страйк, — ну, ей нравится определенный образ жизни. Это всегда было проблемой — я был на мели.
— Ты же не хочешь..?
— Господи, нет, — сказал Страйк. — Это мертво и похоронено.
— Я рада, — сказала Люси. — Я очень рада. Ты заслуживаешь гораздо лучшего. Ты останешься на обед, не так ли?
Учитывая утренние откровения, Страйк посчитал, что у него нет другого выхода, кроме как согласиться.
Глава 12
Низшее кажется таким безобидным и привлекательным, что человек радуется ему; оно выглядит таким маленьким и слабым, что он воображает, будто может возиться с ним и не получить вреда.
И-Цзин или Книга Перемен
Во время обеда Страйк прилагал нехарактерные для него усилия, чтобы выглядеть веселым, и терпел своего шурина и старшего племянника с таким изяществом, какое редко проявлял раньше. После обеда он не спешил уходить, а оставался до тех пор, пока дождь не утих, и тогда вся семья вышла в сад и наблюдала, как Люк, Джек и Адам играют со своими луками Firetek, и даже притворился веселым, когда Люк, вопреки ожиданиям Страйка, разрядил свой дротик в лицо дяди, чем вызвал смех Грега.
Только выйдя из дома, Страйк позволил своему лицу расслабиться, утратив решительную ухмылку, которую он носил большую часть последних двух часов. Решительно отказавшись от предложения Люси подвезти его, он шел к станции под серым