Частые гудки отбоя. Гомиш подбежал к двери. Схватил с пола конверт. Так, ключ. Ага, записка: «Рекомендуем агентство «Смит Маккензи», посыльного лучше вызвать на улицу Кваме Нкрумы». Подписи нет.
Гомиш машинально бросил взгляд на часы. 9 часов утра. 3 февраля 1969 года. Святая Мария! Скорее бы все кончалось!
Дар-эс-Салам — «Гавань мира», как назвали этот город арабы, — особенно хорош по вечерам, когда, кажется, на улицы высыпает все его население, чтобы после дневного пекла насладиться освежающим, пахнущим морской солью и водорослями бризом. Привычно лавируя среди неспешно текущей толпы гуляющих, Мунги, посыльный из конторы «Смит Маккензи», в этот вечер мысленно был далеко отсюда, в родной деревне, где не был вот уже два года.
На углу улицы Кваме Нкрумы его остановил резкий окрик:
— Эй, бой! Ты посыльный из конторы Маккензи? Сколько, черт побери, можно ждать?! Я вам звонил уже час назад!
— Да, мистер, я из конторы господина Маккензи. Простите, но хозяин только что послал меня по вашему вызову.
— Ладно. Отнесешь посылку на Палм-роуд, вилла Бетти Кинг. Спросишь господина Эдуардо. Понял?
— Да, мистер.
— Знаешь, чей это дом? — махнул Гомиш в сторону штаб-квартиры ФРЕЛИМО.
— Нет, мистер.
— Неважно. Скажешь господину Эдуардо, что мы только что получили ее здесь, на Кваме Нкрума. Дело срочное. Вот тебе фунт. Управишься за час, получишь второй.
— Можете быть уверены, мистер, я все сделаю. Как мне потом вас найти?
— Спроси в этом доме Антонио Фернандеса. Да, не забудь попросить у господина Эдуардо расписаться на адресном ярлыке и обязательно принести его мне...
— Хорошо, мистер Фернандес...
Весело напевая незамысловатый мотив, услышанный на днях в кино, Мунги спешил по торговой Индийской улице. Хорошо, хоть посылка попалась легкая. Юноша крепче прижал локтем небольшой четырехугольный сверток с ярким адресным ярлыком, пристроченным к серой оберточной бумаге.
«Вилла Бетти Кинг», — прочитал он на табличке у асфальтированной дорожки, которая вела к небольшому дому за живой изгородью.
— Срочный пакет для господина Эдуардо, — торопливо бормочет запыхавшийся посыльный вышедшему на стук юноше. Тот недоверчиво оглядывает скромную фигурку Мунги. — Меня послал господин Антонио Фернандес с улицы Кваме Нкрумы...
— Хорошо, подожди здесь, — кивнул головой юноша.
Не успел Мунги осмотреться, как в холл вышел высокий африканец в распахнутой у ворота легкой рубашке.
— Господин Эдуардо, господин Фернандес просил передать вам... — Мунги поспешно протягивает пакет. Ему как-то неловко говорить о расписке этому человеку с высоким лбом и внимательными, спокойными глазами. Но ведь он же обещал принести ее господину Фернандесу. — Минуточку, я оторву ярлык...
Посыльный дергает за цветной картонный прямоугольник, и в ту же секунду ослепительная вспышка взрыва с дикой силой бросает в сторону его тело...
Вместо послесловия
11 марта 1969 года газета «Замбиа мейл» вышла под крупным аншлагом через всю первую полосу: «Тайна заговора раскрыта. Союз нечестивых не унимается». Недавно, говорилось в сообщении, органы безопасности Замбии арестовали некоего Гарольда Барри Бойса. Как выяснилось в ходе следствия, он выполнял задания секретной организации «Рыжая лиса», созданной расистами для совершения террористических актов против борцов за свободу и ведения подрывной деятельности против независимых африканских государств. В частности, Бойсу было поручено взорвать штаб-квартиру партии Союз африканского народа Зимбабве в Лусаке. Имея при себе служебный пропуск, диверсант пересек замбийскую границу под видом техника, следящего за исправностью линии энергопередачи с гидростанции Кариба. В багажнике его машины находились мощные пластиковые бомбы, спрятанные в канистрах для горючего. До декабря 1968 года Бойс был подданным ЮАР. Затем он перебрался сначала в Мозамбик, а оттуда в Родезию, где окончательно отрабатывались детали предстоящего диверсионного акта. Это ли не доказательство, писала газета, наличия тесных связей между португальской тайной полицией ПИДЕ, секретной службой ЮАР и «Рыжей лисой», опекаемой Солсбери? Причем, как заявил на пресс-конференции вице-президент Союза африканского народа Зимбабве Джеймс Чикерема, «главари Претории, Лиссабона и Солсбери давно уже ведут тайную войну против борцов за свободу и независимость Африки. Запланированная диверсия в Замбии должна была совпасть по времени с подлым убийством руководителя Фронта освобождения Мозамбика Эдуардо Мондлане».
Две недели спустя в танзанийской печати появилось сообщение властей, которые вели расследование покушения на Мондлане. В последнее время, говорилось в нем, зарегистрированы новые попытки проведения террористических актов против лидеров мозамбикских патриотов. Полиция перехватила еще две «посылки» с бомбами замедленного действия, в том числе 13 марта, которая была адресована одному из руководителей ФРЕЛИМО Марселино дос Сантосу. Причем, по словам начальника следственного департамента Танзании Савайя, «они были явно из одного и того же источника».
«Судя по всему, расисты замыслили кампанию террора против лидеров освободительных движений, чтобы сорвать важные решения о дальнейшей активизации борьбы, принятые на сессии Комитета освобождения Организации африканского единства, — подчеркнул один из видных деятелей национально-освободительного движения в Африке Джордж Ниандоро. — Однако, к каким бы маневрам ни прибегали наши враги, народы португальских колоний, Южной Африки и Родезии полны решимости довести великую битву за освобождение до победы!»
...То, что осталось от Муэды, даже при богатом воображении трудно было назвать укрепленным лагерем. Разбитые партизанскими минометами окопы, обуглившиеся стены бункеров, разбросанные в хаотическом беспорядке мешки с песком, снарядные гильзы, мотки колючей проволоки, сорванные взрывами антенны, обломки самолетов на травяном поле за казармами — жалкие следы португальской базы, еще недавно контролировавшей весь сектор. Километрах в двадцати от Муэды на небольшой прогалине в дебрях сумрачного тропического леса, куда ведут неприметные узенькие тропинки, под кронами деревьев приютились несколько бараков с плетеными стенами и крышами из пальмовых листьев. Рядом — закопченные очаги из камней, помятые бидоны с водой, штабеля ящиков с амуницией, гранатами, разобранными минометами. К одному из бараков тянутся телефонные провода. Внутри вокруг разложенных на столе карт склонились несколько человек в защитных куртках с накладными карманами. Идет разбор другой операции, в ходе которой была разгромлена рота карателей.
— Пойми, Лоренсу, — терпеливо втолковывает Нампула одному из командиров, с которым когда-то создавал свой отряд, — партизанский рейд — это не только чисто военная, но и политическая операция. Нужно всегда учитывать интересы населения, избегать ничем не оправданного риска.
— Товарищ Нампула, — слабо пытается возразить Лоренсу, — у нас же были реактивные гранатометы, и мы сразу подбили оба броневика. После этого из пулеметов отсекли португальцев от деревни.
— А если бы каратели подбросили подкрепления на вертолетах? Могли бы напрасно пострадать мирные жители. Лучше было бы перехватить их подальше от деревни, непосредственно около поста. Учти это на будущее.
Требовательно зазуммерил телефон. Нампула взял трубку. Все притихли.
— Да. Знаю. Начальник штаба будет у вас через два часа. Решите с ним на месте. Хорошо, подбросим вам минометов. Атаку не начинайте, пока не убедитесь, что пулеметные точки подавлены...
Партизанские будни продолжались.
С. Милин
Разговор с товарищем мэром о делах коммуны Сен-Дени
Вырваться из автомобильной круговерти парижских улиц не так-то просто. Течение несет настолько быстро, что лишает какой бы то ни было самостоятельности. Машины обступают тесно, слишком тесно. Причем здесь, чтобы помощней, — только тогда ты найти свои путь, нужен не самый сильный мотор, не самая приемистая машина. Куда важнее психология. Выдержишь натиск соседей, сидящих в авто поновей и можешь взять свою скорость и свое направление.
(Не подумайте, что автор задался целью долго задерживать ваше внимание на перипетиях уличного движения во французской столице. Просто в этой связи пришли на ум аналогии из совсем другой области. Но немного терпения...)
Мой французский друг везет меня на своем юрком «рено» на северную окраину Парижа, в предместье Сен-Дени на встречу с мэром этой коммуны Огюстом Жилло. Товарищем Жилло. И пока мы, вырвавшись из города, едем по новой автостраде, мой друг, склонный, как многие французы, к широким и смелым историческим параллелям, говорит о взаимоотношениях своего знаменитого города с не менее знаменитыми пригородами.