— Одни боги знают, как я счастлив видеть вас, уважаемый Эвер! — Лицо Амара Турина прямо-таки светилось от удовольствия, всем своим видом подтверждая его слова.
— Я тоже очень рад, что горькая судьба, занесшая меня на ваш остров, хоть немного облегчает мои страдания удовольствием встречи с вами.
Амар Турин насторожился и окинул гостя внимательным взглядом. Он терпеть не мог связываться с неудачниками. Но тугой кошель на поясе гостя несколько рассеял его опасения. Эвер всегда расплачивался золотом, и Амар Турин имел все основания предполагать, что он до сих пор не изменил этому правилу. И, судя по толщине его кошеля, до полной нищеты его гостю было еще очень далеко. А что еще может быть более непоправимым несчастьем?
— О уважаемый Эвер, я всем сердцем сочувствую вашему горю, каким бы оно ни было, и искренне готов положить все свои скромные силы на то, чтобы помочь вам вернуть благосклонность богов. — Купец слащаво улыбнулся и радушно указал в глубь дома: — Я собирался отобедать, не угодно ли присоединиться? Заодно и расскажете, чем так обидела вас судьба.
Брат Эвер благодарно кивнул и прошествовал в парадную комнату.
Первая часть обеда проходила в молчании. Амар Турин любил потешить брюхо, а брат Эвер, хотя и уступал ему по степени приверженности к подобному способу получения наслаждения, но после целой четверти пребывания на диете, основными составляющими которой были солонина и дешевое кислое вино, свинина, запеченная в тесте, и великолепное дожирское явно заслуживали самого пристального внимания. Наконец, когда был утолен первый голод и Эвер почувствовал, что снова способен наслаждаться тонким букетом дожирского, а Амар Турин, сыто рыгнув, сделал вывод, что со второй переменой блюд можно и подождать, собеседники подняли глаза друг на друга. Несколько мгновений они оценивающе присматривались, потом опомнились и, рассмеявшись, тут же спрятали столь откровенные чувства за масками добродушия и благожелательности.
— Я вижу, вы нисколько не изменились, уважаемый Амар Турин. Только, по-видимому, стали еще богаче.
— Нынче настали сложные времена, уважаемый Эвер. Но умный человек всегда найдет иные возможности для совершенствования, — тут купец хитро прищурился, — каковая мысль, как я думаю, будет не менее справедлива и в отношении вас.
Оба понимающе рассмеялись. Амар Турин давно понял, что, несмотря на не очень притязательный вид, Эвер сегодня занимает несравнимо более высокое положение в своем таинственном братстве. Все: осанка, манеры, уверенность во взгляде — выдавало человека, уже привыкшего повелевать.
— Могу я узнать, что привело вас на Аккум на этот раз? Эвер усмехнулся:
— В основном вы, уважаемый Амар Турин.
— Я?! — Хозяин изобразил крайнее изумление, за которым, однако, пряталось жгучее любопытство. — Чем такой незаметный человек, как я, мог привлечь ваше внимание?
Эвер решил пока не раскрывать все карты:
— Дело в том, уважаемый, что мне необходимо попасть на Ситакку. И сделать это необходимо так, чтобы по приезде люди, которые имеют вес в тамошнем обществе, отнеслись бы к моим словам самым внимательным образом.
Хозяин дома вновь изобразил на лице крайнее удивление:
— Но чем я могу помочь? Какое влияние на этих кровожадных разбойников может быть у скромного и бедного аккумского купца? — И Амар Турин выжидающе уставился на собеседника. Эвер молча смотрел ему в глаза. Наконец, выдержав приличествующую паузу, купец хитро усмехнулся и вкрадчиво произнес — Впрочем, деньги могут многое, особенно на Аккуме.
Его собеседник согласно кивнул:
— Ну кому об этом знать, как не вам, уважаемый.
Они еще помолчали. Потом Амар Турин произнес:
— Во сколько вы оцениваете свою заинтересованность в этом деле?
Эвер развел руками:
— В этом деле я считаю более правильным положиться на ваше мнение, уважаемый.
Амар Турин ненадолго задумался, потом осторожно произнес:
— Я бы советовал не скупиться и вложить в дело не менее полутора тысяч золотых.
Эвер мысленно присвистнул. Аккумец не стеснялся в запросах. Но это уже были его проблемы, хотя он пока об этом не подозревал.
— Что ж, всецело полагаюсь на ваше мнение.
Амар Турин на мгновение просиял, но тут же надел на лицо маску озабоченности:
— В таком случае, пока поступят деньги, я мог бы уже начать устанавливать некоторые связи.
Эвер усмехнулся про себя, тут же изменив выражение на лице с благожелательности на некую смесь удивления и озадаченности:
— О каких деньгах вы говорите, уважаемый?
Амар Турин непонимающе воззрился на собеседника:
— Простите, уважаемый, но мне показалось, что вы упомянули о том, что хотели бы попасть на Ситакку, и вовсе не в качестве раба.
— Это так.
Амар Турин всем своим обрюзгшим телом изобразил непонимание.
— Прошу простить, но я как-то не принял во внимание, — сказал Эвер, — что пока не сообщил вам, по какой причине мне необходимо попасть на Ситакку.
Амар Турин привычно натянул на лицо маску вежливого интереса, однако всем своим видом давая понять собеседнику, что потерял интерес к дальнейшему продолжению разговора. Эвера прямо корчило от внутреннего смеха, когда он представлял, что будет с купцом, когда он закончит излагать все, что собирался сказать, но он не подавал виду.
— Помните ли вы, уважаемый, о некоем рабе-молотобойце по имени Грон?
Амар Турин насторожился:
— Насколько я помню, он сильно интересовал вас в прошлый раз. Мне представлялось, что к этому моменту он давно должен был бы перестать представлять какой-либо интерес для кого бы то ни было.
Эвер сокрушенно вздохнул:
— Хотел бы я, чтоб это было именно так. Лоб купца покрылся испариной.
— Вы хотите сказать, что он еще жив? Эвер печально кивнул:
— Увы, кстати, лет пять назад он выкупил некоего Угрома с ситаккской галеры.
Купец вздрогнул при упоминании этого имени. А его собеседник спокойно закончил:
— Да, в Элитии его знают под именем Великий Грон.
На некоторое время в комнате повисла гнетущая тишина, потом купец спросил внезапно осипшим голосом:
— Так это… ОН?
Эвер деланно печально покачал головой и, выдержав паузу, продолжил:
— До сих пор нам удавалось создавать ему некоторые проблемы, чтобы он был постоянно занят и не смог вернуться к некоторым делам, которые он считает незаконченными… — Эвер выразительно помолчал и закончил сокрушенно: — Но теперь наши возможности исчерпаны и последняя надежда на ситаккцев.
Амар Турин судорожно вздохнул и хрипло произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});