Читать интересную книгу Скульпторша - Майнет Уолтерс

Она привела его к себе из-за дурацкого чувства давно забытого долга.

— На ночь я тебя здесь не оставлю, — предупредила она, подталкивая его к дивану. — Я позвоню Джессике. Пусть она приедет за тобой.

— Сэм приболел, — сообщил он, едва ворочая языком. — Она его одного не оставит.

Роз безразлично пожала плечами.

— Тогда я вызову тебе такси.

— Нет. — Он решительно протянул руку и вырвал телефонный провод из розетки. — Я останусь здесь.

В его голосе прозвучала угроза, и Роз сразу поняла, что он сейчас не намерен шутить. Но они прожили вместе слишком долго, и она сумела пройти через множество его пьяных драк с побоями, чтобы позволить ему снова начать диктовать свои условия. В данный момент Роз испытывала к этому мужчине только презрение.

— Чувствуй себя как дома, — съязвила она. — А я ухожу в гостиницу.

Он, шатаясь, подошел к двери и уперся в нее спиной.

— Я не был виноват, Роз. Это был несчастный случай. Ради Бога, прекрати наказывать меня!

ГЛАВА 8

Роз закрыла глаза и снова увидела изувеченное бледное лицо своей пятилетней дочери, настолько же отвратительное в смерти, насколько красивым оно было в жизни, с многочисленными ранами от разбившегося в брызги ветрового стекла машины. Интересно, может быть, она не так близко к сердцу приняла бы эту потерю, если бы вместе с дочерью тогда погиб и Руперт? Сколько раз она задавала себе один и тот же вопрос! Может быть, тогда она смогла бы простить его мертвого, как не может до сих пор простить живого?

— Мы с тобой не видимся, — заговорила она, тщетно пытаясь улыбнуться. — Каким же образом я могу тебя наказывать? Ты пьян и оттого смешон. Причем и то, и другое случается с тобой довольно часто, и в этом нет ничего странного.

Сегодня у него был особенно неряшливый и неухоженный вид, что только подстегнуло ее язвительность. Роз начинала терять терпение.

— Ради Бога! — отрезала она. — Убирайся отсюда. И поскорее. Я уже не испытываю к тебе никаких чувств. И, если признаться, не испытывала их никогда. — Но это, конечно, было неправдой. Или не совсем правдой. Роз сразу вспомнились слова Олив: «Вы не можете ненавидеть того, кого никогда не любили».

По пьяному лицу Руперта заскользили слезы.

— Я плачу по ней каждый день, если хочешь знать.

— Неужели, Руперт? А я нет. У меня на это не хватает сил.

— Значит, ты не любила ее так сильно, как я, — продолжал он всхлипывать, и было заметно, как его тело содрогалось в рыданиях.

Роз презрительно скривила губы.

— Тогда как ты объяснишь свое чрезмерное стремление поскорее обеспечить ей замену? Я все уже давно поняла. Наверное, твоя Джессика забеременела уже через неделю после того, как ты целым и невредимым пережил тот несчастный случай. Она будто смаковала это слово, вложив в него максимум сарказма.

— Ну, так что, Руперт, Сэм оказался хорошей заменой? Он, наверное, тоже любит наматывать твои волосы себе на пальчик, как это делала Алиса? И смеется так же, как она? И ждет каждый день у дверей, чтобы можно было обнять тебя за колени и закричать: «Мамочка! Папуля уже дома!» — Роз разозлилась, и голос ее стал колючим. — Все это так, Руперт? И Сэм во всем похож на Алису. А в чем-то даже лучше? Или он совсем не похож на нее, и потому ты плачешь о ней каждый день?

— Да он всего лишь маленький ребенок! — Руперт сжал кулаки. В его глазах отразился гнев Роз. — Какая же ты сучка, Роз! Я никогда и не собирался заменять кем-то Алису. Как я мог? Алиса всегда останется самой собой, но я не в силах вернуть ее.

Роз отвернулась и посмотрела в окно.

— Не в силах.

— Тогда почему ты обвиняешь Сэма? Его вины в случившемся тоже нет. Да он и не знает, что у него когда-то была сестра.

— Я не виню Сэма. — Роз молча уставилась на парочку на улице, освещенную оранжевым фонарем. Они нежно держались друг за друга, гладили друг друга по рукам и волосам, целовались. Какие они наивные! Они, скорее всего, считают, что любовь несет доброту. — Мне просто обидно.

Она услышала, как Руперт споткнулся о кофейный столик и невнятно выругался.

— Это ты нарочно так говоришь. Из-за злости.

— Возможно, — сказала Роз, обращаясь, скорее, к самой себе. От ее дыхания на стекле образовалось туманное пятно. — Только я не могу понять, почему ты должен купаться в счастье, когда я до сих пор не могу отойти от горя. Ты убил мою дочь, но тебе за это ничего не было, поскольку суд посчитал, что ты и так перенес достаточно много. Мне пришлось пережить гораздо больше. Но единственная моя вина состоит в том, что я позволила своему неверному мужу встречаться с дочерью, которая любила его больше всего на свете, а мне не хотелось делать ее несчастной.

— Если бы ты могла стать понимающей, — рыдал Руперт, — этого бы никогда не случилось. Во всем виновата только ты сама, Роз. И это ты убила ее…

Роз не услышала, как он бесшумно подошел к ней сзади. Она собиралась повернуться к нему, и в тот же миг его кулак с силой ударил ее по лицу.

* * *

Это была нечестная и отвратительная драка. Когда слова переставали действовать или попросту кончались (нетрудно догадаться, что это случалось при каждой их беседе, а потому бывшие супруги всегда чувствовали себя заранее вооруженными), они переходили к взаимным побоям и царапинам, желая нанести противнику наибольший вред. Со стороны это напоминало бесцельное и бесстрастное занятие, диктуемое скорее чувством собственной вины, нежели ненавистью или желанием отомстить. В глубине души каждый сознавал, что виной всему оставался их неудачный брак, та война, которую они каждый день вели друг против друга. Именно поэтому Руперт в один прекрасный день поспешно забрал у Роз дочку, так же торопливо усадил ее в машину, забыв пристегнуть ремни безопасности. Он пребывал в растрепанных чувствах и не мог предусмотреть всего. Не мог он даже подумать о том, что машина внезапно выйдет из-под контроля и он, не справившись с управлением, врежется в столб, отчего его пятилетняя дочка, как беспомощная тряпичная кукла, вылетит вперед через ветровое стекло, разбив себе голову. Страховая компания расценила этот случай как форс-мажорное обстоятельство. Для Роз это событие означало конец всему. Руперт для нее умер в тот же день, вместе с Алисой.

Руперт остановил свой кулак первым. Наверное, он все же понял, что борьба была неравной или, может быть, просто немного протрезвел. Он отполз в сторону и сел, сжавшись, в углу. Роз осторожно потрогала разбитую губу, слизнула языком кровь, закрыла глаза и некоторое время посидела молча, ощущая, как улетучивается ее гнев. Надо было поступить именно так давно. Впервые за много месяцев она смогла почувствовать полный покой, словно ей удалось изгнать из себя свое собственное ощущение вины. Она прекрасно понимала, что в тот роковой день ей нужно было самой выйти на улицу вместе с дочкой, а потом собственноручно пристегнуть ее ремнями безопасности. Однако вместо этого она грубо захлопнула за ними дверь и удалилась на кухню, чтобы лелеять свою гордость при помощи бутылки джина и глупого ритуала уничтожения семейных фотографий. В конце концов, решила Роз, она сама заслужила наказание. Сама она не смогла бы искупить вину. А та расплата, которую она придумала себе, в виде разрывания души на части, выразилась лишь в том, что она действительно стала распадаться, как личность, а освобождение никак не наступало.

Теперь, она поняла, наступил предел страданиям. Она намучилась достаточно. «Мы все хозяева своей судьбы, Роз, включая и вас», — всплыли в памяти слова Олив.

Она осторожно поднялась на ноги, нашла телефонную вилку и снова воткнула ее в розетку, затем взглянула в сторону Руперта и тут же набрала номер Джессики.

— Это Роз, — сообщила она. — Руперт здесь, боюсь, тебе за ним придется заехать.

В трубке раздался вздох.

— Джессика, это в последний раз. — Роз попыталась засмеяться. — Мы заключили перемирие. Никаких взаимных обвинений больше не будет. Ну хорошо, через полчаса. Он будет ждать тебя у подъезда. — Она повесила трубку на рычаг: — Все. Руперт, теперь я говорю с тобой совершенно серьезно. Все кончено. Это был несчастный случай. Давай наконец перестанем винить друг друга и обретем желанный покой.

* * *

О бесчувственности Айрис Филдинг ходили легенды, но даже она пришла в ужас при виде побитого лица Роз, когда пришла к ней на следующий день.

— Господи, как же страшно ты выглядишь! — заметила она, направляясь к бару. Сначала Айрис налила стаканчик бренди себе, потом, немного подумав, такой же предложила Роз.

— Кто это сделал? — поинтересовалась она.

Роз закрыла за подругой дверь и, прихрамывая, добралась до дивана.

Айрис осушила свой стакан.

— Неужели Руперт? — Она снова предложила Роз бренди, но та только отмахнулась, одновременно отказываясь и пить, и отвечать на вопрос.