чем русые.
Мужчина огляделся, потом шагнул к кровати Нади и спросил:
— Ты — Надежда Ивановна Егорова?
Надя кивнула головой.
— Надя.
Взяв около двери стул, мужчина устроился около кровати Нади, и представился:
— Я следователь, Воронков Александр Иванович.
Он улыбнулся.
— Так что мы с тобой в части отчества тезки получаемся.
Надя послушно кивнула головой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Воронков и пояснил: — Врач мне сказал, что ты легко отделалась и скоро поправишься. Правда, говорит, что синяки долго не сойдут. Ну, это ничего, могло быть и хуже.
Надя опять кивнула головой, и спросила каким-то чужим голосом:
— Скажите, пожалуйста, как там появилась милиция? За кого мне молиться, за свое спасение?
Александр Иванович пошутил:
— Интересное начало, — я еще не успел ни одного вопроса задать, а она уже засыпала меня ими. А я то думал, что она еще в шоке.
— Моя жизнь, Александр Иванович, вообще сплошной шок, а может, недоразумение, — проговорила Надя и сглотнула подкатившие к горлу слезы.
— Ну, ладно, девушка, успокойся, как-нибудь потом расскажешь о своей жизни, — проговорил Воронков. Он поставил на табуретку диктофон и предложил. — А пока, давай по существу дела, — расскажи, как ты там оказалась, и что произошло? Постарайся вспомнить, каждую мелочь, здесь все важно.
Воронков говорил слишком ласково для следователя, однако у Нади, которая раньше никогда не сталкивалась с работниками правоохранительных органов, эта ласковость внушила полное доверие, и хотя и неприятно ей было вспоминать о произошедшем, однако она постаралась, как можно подробней описать весь вчерашний день, с момента приезда в город.
Воронков слушал ее внимательно, не перебивая. Когда Надя кончила говорить, он выключил диктофон, немного помолчал, потом сказал:
— Ладно, Надя, на сегодня хватит, отдыхай.
Убирая диктофон, он посоветовал:
— И еще девушка, постарайся, пока ни с кем о происшедшем не делится, а то что-то родственнички этих бандитов чересчур активно суетятся с раннего утра.
— А можно спросить? — робко поинтересовалась Надя.
— Ну, попробуй, — сказал Воронков.
— Мне показалось, что вчера меня спас молодой человек.
— И, разумеется, он красивый, и платиновый блондин, и волосы у него до плеч? — насмешливо проговорил Воронков.
Надя смущенно покраснела.
— А откуда вы это знаете?
— Несложно догадаться — все девушки мечтают о красивых принцах с платиновыми волосами. Правда, я еще не видел ни одной, которая бы вышла замуж за принца, наверно, их слишком мало.
Надя опустила голову.
— Так я и знала, что мне померещилось.
— А ты не теряй надежды — говорят, что жизнь более невероятна, чем пишут в сказках, — приободрил её Воронков.
Надя тяжело вздохнула и промолвила:
— Если бы…
Воронков поднялся:
— Ну я пошел. Ладно, выздоравливай, а я потом еще зайду.
— До свидания, Александр Иванович, большое спасибо, — прошептала Надя. — Я буду ждать.
Когда он ушел, Надя вспомнила, что не спросила о своей сумке.
«Ладно, потом спрошу, — подумала Надя, — ведь откуда-то он узнал, как меня зовут, значит, документы у него, а это самое главное».
Вскоре Надя, уставшая от этого разговора, уснула.
Проснулась она ближе к обеду, и почувствовала, что ей было уже легче, и тело не так болело.
Видя, что Надя не спит, к ней подошла, и села на край кровати, девушка лет двадцати и кокетливо сказала:
— Давай знакомиться? Хотя я уже знаю, тебя Надей зовут. Ну, а я Рита.
Наклонившись к Наде, она таинственно прошептала на ухо:
— Тут тебя какая-то женщина спрашивала, явно не русская. Она говорила, что ты вроде бы пыталась обворовать ее сына.
Надя удивилась, но помня слова следователя, промолчала.
Вскоре принесли обед, но Наде есть не хотелось, к тому же ей было больно глотать. Поэтому она немного поела супа, и снова легла.
Перед ее глазами удивительно ясно, стояло лицо молодого человека, похожего на принца, который спас.
И так как это оказалось всего лишь сном, она была ужасно разочарована, и ей не хотелось ни с кем разговаривать, и она лежала с закрытыми глазами, и она хотела уснуть и попасть в тот мир, в котором жил ее прекрасный принц, и на ее ресницах блестели прозрачные, точно хрустальные капли, слезинки.
Потом она, стала думать, что будет делать, когда выйдет из больницы, и ей в голову пришла мысль о том, что скорее всего ее деньги пропали. Эта мысль ее испугала.
Наде не жалко было денег, потому что она теми деньгами, что были у нее, она почти не воспользовалась, но она не знала, что делать в этом случае.
«Неужели возвращаться домой? Лучше умереть!» — категорически сказала Надя. В конце концов, она пришла к решению, что когда придет следователь, то спросит его, что из ее вещей сохранилось.
Неожиданно Надя вспомнила о женщине, о которой сказала новая знакомая, и которая обвинила ее в краже денег, и ей пришла в голову мысль, что может ей ничего из ее вещей и не понадобится, потому что ее посадят в тюрьму.
Надя недоверчиво думала, что сейчас у кого есть деньги, тот и прав; а уж у этих-то кавказцев есть деньги; и значит ей прямая дорога в тюрьму.
У нее из глаза покатили слезы.
«Вот и убежала из дома от уголовника. Правду говорят — от судьбы не уйдешь».
Воронков пришел на следующий день к вечеру.
Надя читала журнал, позаимствованный у соседки. Видя, что Надя сидит на кровати, Воронков, желая поговорить наедине с ней, предложил прогуляться по больничному скверу. Наде надоело лежание в постели, поэтому она с радостью согласилась.
Они вышли из здания больницы и немного прошлись по двору. Воронков задавал общие вопросы по поводу, как она чувствует себя.
Надя отвечала односложно, и недоумевала, почему её здоровье так интересует следователя. Закончив с вежливой частью беседы, Воронков кивнул на подходящую лавочку и предложил:
— Присядем?
Он осторожно помог Наде сесть. Когда та, устроилась, задал вопрос:
— Скажи, Надя, ты мне все рассказала?
Надя покраснела:
— Я никогда не вру.
— Ну, уж… — скептически улыбнулся Воронков. — Хотя… Если честно рассудить, женщины и в самом деле никогда не врут, они лишь по-своему излагают правду.
Воронков залез в карман пиджака и вынул блокнот, затем внимательным взглядом заглянул в лицо Нади и проговорил:
— Ладно, буду говорить в открытую. Понимаешь, мне хочется тебе помочь, да и хотелось, чтобы эти ублюдки понесли справедливое наказание, а то совсем распоясались. Но они заявили, что ты проститутка и это ты хотела украсть деньги из кармана у одного из них, и что нож, найденный на месте происшествия, твой.
Надя затряслась в гневе и горячо выпалила:
— Да?!