– Саш, уходи, если тебе хоть капельку меня жалко. Уходи прямо сейчас.
– Хорошо, сейчас я уйду, – он все еще пытался сохранить лицо. – Я позвоню тебе вечером, и мы поговорим.
– Разбирайся со своими делами. Завтра приедет Лиза. Позвонишь когда-нибудь…
Ира отвернулась к окну. Слышала, как он подошел сзади и постоял возле нее, так и не решившись дотронуться. Потом быстро развернулся и покинул Ирину комнату и Ирину жизнь. Хлопнула входная дверь. Она видела в окно, как он вышел, поставил сумки на тротуар (вторую он тоже не забыл прихватить), закурил, постоял немного. Потом поднял голову на Ирины окна, и сразу опустил, увидев ее. Быстрыми шагами Саша скрылся за поворотом. Новая жизнь, полная удач и интересной работы ждала его впереди.
Но отчего-то Ире было по-настоящему жаль его. Нет, она не питала иллюзий, будто ее любовь – слишком большая потеря для Брюсова, та самая высокая цена, которую он заплатил. Нет, Саша будет платить иначе, медленно и мучительно. Не бывает палача хуже собственной совести, не дай Бог поругаться с нею раз и навсегда.
Ира отошла от окна, оглядела пустую комнату, в которой еще слышался запах его любимой туалетной воды. Теперь можно было позволить себя разрыдаться, но в горле стоял ком. Хотелось потерять сознание или забыться сном. Однако голова была, как нарочно, совершенно пустая и трезвая.
«Ничего… – сказала себе Ира. – Надо снова научиться жить». Она не пропадет. Не даст этой пустоте раздавить себя. И назло всему кинематографу мира – она, Ирина Смалькова, останется собой.
***
Казалось, что боль никогда не пройдет, всегда будет такой же острой и всеобъемлющей. Она и не прошла, но все-таки слегка притупилась. Ира взялась сочинять новый роман, пытаясь хоть как-то отвлечься, но все, что она писала, каким-то образом выходило похожим на ее собственную историю. Тогда она перестала себя останавливать и просто описала все, что произошло. А потом разорвала это все и выкинула. Оставила только страничку со стихотворением…
Меня ты узнаешь легко,В сумбуре роящихся улиц.Людской меня схватит потокИ выплюнет, как несъедобное.Пальто мне всегда велико.Гримасой привычною хмурюсьОт новых и старых тревогДа обуви неудобной.
Сквозь страны и через векаСудьбы предписанием сложнымВиляя в случайностях дня,На ощупь ступая впотьмах,Ведет нас друг к другу, покаНе станет однажды возможным,Что ты повстречаешь меня,Узнаешь в бессчетных мирах.
В том месте, где треснут асфальтИ брошен пакет из-под сока,Ты сделаешь двадцать шаговНа север. И сразу поймешь,Что это действительно я,Стою, тебя жду одинокоМинуту и пару веков!Узнаешь……И мимо пройдешь.
Первое время было очень тяжело на работе. Многие видели церемонию открытия, а кто не посмотрел – тому рассказали. И теперь в ее сторону постоянно устремлялись любопытные взгляды: «Тебя бросили, а ты? Рыдаешь или нет?»
Только начальник смотрел слегка виновато – ведь это он не пустил Смалькову на фестиваль. Если б все было так просто: поехала – не поехала… Не сегодня – так завтра.
Конечно, при них она не рыдала, но, к сожалению, всего утаить было невозможно. В отличие от Брюсова, Ира не была хорошей актрисой, поэтому не составляло большого труда рассмотреть, что ей плохо. Тем более, когда на тебя с показательным сочувствием таращится Леночка, при этом довольно громко воспроизводя новые сплетни из жизни звезд. А из интернета выразительно зачитываются заголовки: «Брюсов вернулся в кино и к своей девушке», или «Брюсов попал в аварию, но не пострадал».
Ира уже знала про аварию. Это случилось, когда он уезжал от нее – слегка стукнул машину, не уступив дорогу на повороте. Через несколько дней Саша сам позвонил Ирине, пожаловался. Заодно сообщил, что нашел в автомобиле ее перчатки. Разговаривали как ни в чем ни бывало. Ира ему посочувствовала. Он сказал, что решил купить новую тачку. Потом немного помолчал и спросил, как дела. Ира ответила, что нормально. Поинтересовалась, как мама, все ли в порядке дома. Не удержавшись, задала вопрос:
– Лиза уже прилетела?
– Да, – замялся он.
– Извини, я больше не буду, – тотчас поправилась Ирина. – А как с Вороничем?
Саша оживился. Сказал, что читает сценарий. Материал – просто супер, роль – тоже. Это будет его звездный час. Съемки пройдут в Китае.
– Почему так далеко? – поинтересовалась Ирина.
– Главный герой уехал в Китай в девяностых, работать. Да так и остался. Но не растворился в чужой ментальности. Потерянный человек, один, надеяться не на кого. Днем пашет в конторе среди китайцев – людей, которые не понимают его, а он их. А ночью бродит по городу, вспоминая жизнь в России, любимую женщину…
– Потерявшись в ночи, – задумчиво произнесла Ирина.
– Как ты сказала?
– Да просто в голову пришло. Стихотворение у меня такое было. «Лишь ангел усталых и поздно бредущих хранит потерявшихся в этой ночи…» Ангел-хранитель тех, кто живет по ночам. Может быть, он выведет твоего героя на свет? Такая идейка…
– Класс! Надо Вороничу подложить…
– Подложи…
– Ир… – начал он вдруг без всякой паузы. – Зачем ты вернула колье? Это ведь подарок. Не надо унижать меня сверх меры. Я и так по горло в дерьме…
– Никакого унижения. Это мне больше не принадлежит, – быстро проговорила она.
– Ира…
Интонации его не оставляли сомнений в том, что он хочет сказать, поэтому Ирина быстро произнесла:
– Саша, извини, мне тут в дверь звонят. Мама приехала. Пока.
И положила трубку.
Мама действительно, словно почувствовав, что дочери плохо, приезжала к ней, но только накануне. Решилась, наконец, нагрянуть неожиданно…
– А где Саша? – поинтересовалась она буквально с порога, глядя в измученное, осунувшееся лицо дочери.
– Нет больше никакого Саши, – ответила Ира. – Ты опоздала совсем чуть-чуть…
Как на духу, она выложила в этот вечер матери историю своего романа. И немножко полегчало. В конце концов, хранить все в себе, не имея возможности поделиться, стало слишком большим грузом. Надо было, конечно, помириться с Верой. Но выглядело бы это не слишком красиво – когда все хорошо, подруга не нужна, а как плохо – так сразу…
Мама ругаться не стала, наоборот, подбодрила ее, посочувствовала, потом сказала, что все к лучшему, все эти люди из телевизора – прогнившие донельзя, и предложила познакомить ее с сыном своей подруги, врачом-стоматологом. «В конце концов, дочка, тебе уже тридцать три. Надо срочно рожать». Ира только посмеялась. Ни о каких новых знакомствах она и слышать не хотела. Но слова эти запали ей в голову. Действительно, она почти упустила свой шанс стать матерью. Еще год, два – и будет поздно. И почему она не решилась забеременеть от Брюсова? Пусть бы они расстались, зато была бы сейчас не одна, с малышом.