Она еще не утратила былой красоты, но была печальной, натянутой и отрешенной. Создавалось впечатление, будто она живет в другом мире. На ней было платье из брюссельского кружева и маленькая бархатная накидка, отороченная горностаем.
Императрица расцеловалась с великой княгиней, и та представила ей Мэри и Алиду. Девушки присели в глубоком реверансе.
— Великая княгиня говорила, что вы хотели взглянуть на мои драгоценности, — произнесла императрица бесцветным голосом.
— Я обожаю драгоценности, сударыня! — загорелась Мэри.
— Тогда мои вам понравятся!
Она проводила гостей в свою спальню, где уже были приготовлены ее чудесные драгоценности. Они лежали в больших стеклянных витринах, а в отдельном шкафу — драгоценности, принадлежащие короне.
Императрица объяснила, что в каждый праздник и по случаю рождения каждого ребенка ей дарили какое-нибудь украшение.
— Вряд ли можно что-либо добавить к моей коллекции камней, — произнесла она с чуть заметной улыбкой, показывая девушкам изумруды, рубины, бирюзу, сапфиры, жемчуг и бриллианты, один прекраснее другого.
Корона императора находилась в его покоях, а корона императрицы разочаровала девушек — очень уж мала ока была.
Никого не оставило равнодушным бриллиантовое ожерелье с подвесками величиной с голубиное яйцо и огромный рубин, с которым была связана весьма любопытная история.
Мэри не могла оторвать глаз от изысканных изумрудов. Алиду же поразили многочисленные старинные веера, украшенные бриллиантами.
Осмотреть все за один раз было трудно, но Алида невольно удивилась, увидев маленький пистолет, украшенный рубинами и бриллиантами.
— Это настоящий, ваше величество? — спросила она.
— Настоящий, — ответила императрица. — Царь подарил его мне, когда мы поженились, взамен того, что был у меня в детстве.
— Ваше величество умеет стрелять? — изумленно спросила Мэри.
— Конечно умею, — ответила императрица. — Большинство девочек учатся стрелять совсем юными, потому что в усадьбах часто встречаются волки и медведи!
— Повстречайся мне волк, я бы от страха не смогла нажать на курок! — воскликнула Мэри.
— Надо, чтобы князь научил вас обращаться с пистолетом, — сказала императрица. — Он пользуется славой исключительно меткого стрелка.
— Все это так, — согласилась великая княгиня, — но его светлость предпочитает дичь помельче, например куропаток или перепелов.
Алида вертела в руках маленький блестящий пистолет.
— Какой легкий! — воскликнула она. — Не могу поверить, сударыня, что из этой игрушки можно кого-то убить!
— А вы, вижу, умеете обращаться с пистолетом, — заметила императрица.
— Когда мы жили в Париже, отец научил меня, — объяснила Алида. — Он был прекрасным стрелком и считал, что женщина тоже должна уметь постоять за себя. Разумеется, он не имел в виду медведей, но ведь бандиты и грабители есть везде.
— У всех нас есть свои враги, — с печальной улыбкой произнесла императрица, и Алида поразилась, насколько она права.
Чай был подан в личную гостиную императрицы, утопающую в цветах с изысканно-тонким ароматом. В комнате весело горел камин, перед которым удобно устроился маленький спаниель, абсолютно равнодушный к окружающему его великолепию.
Когда чаепитие было завершено, императрица поднялась.
— Боюсь, меня уже ждут, — обратилась она к великой княгине. — Но с вами, дорогая Елена, мы увидимся еще вечером!
— Благодарю вас за приглашение на обед и на новую оперу в императорском театре! — ответила великая княгиня.
— Вы получите огромное удовольствие! — любезно ответила императрица.
— Девушки сегодня приглашены на бал к Бенкендорфам. Княгиня Радзивилл вызвалась сопровождать их.
— Что ж, они будут в хороших руках, — одобрила императрица.
Гости попрощались. Девушки присели в реверансе, а княгиня, поцеловав руку императрицы, облобызалась с ней.
На обратном пути Мэри воскликнула:
— Никогда не видела таких потрясающих драгоценностей! Я бы отдала все на свете, чтобы иметь такие бриллианты и изумруды! Только представьте, как они выглядели бы на моей коже!
— Больному сердцу бриллианты не помогут, — печально заметила великая княгиня.
— Вы хотите сказать, ее величество несчастлива? — тихо спросила Алида.
— Она всегда очень печальна, а император любит повеселиться. Он обожает красивых женщин и, как все русские, постоянно влюбляется!
С этими словами княгиня искоса взглянула на Мэри, и Алида поняла: великая княгиня предупреждает кузину, что интерес к ней графа Ивана, возможно, скоро пройдет.
— Кто может упрекнуть его величество? — жестко спросила Мэри. — Конечно, императрицу жаль, если она несчастлива, но, в конце концов, у нее остается высокое положение и фантастическое богатство!
— Да, конечно, все это у нее есть, но сомневаюсь, чтобы это было для нее большим утешением.
Мэри промолчала, а Алида подумала: «Великая княгиня права! Только любовь! Не положение, не богатство, а любовь! С любимым человеком можно жить и на чердаке, и быть счастливой, необыкновенно счастливой!»
Подумав о князе, Алида вспомнила, как важно предупредить его о графе Иване.
— Ваше высочество, — неуверенно обратилась она к великой княгине, — увидите ли вы господина Строенского сегодня вечером?
— Нет, господин Строенский сегодня утром уехал в Варшаву!
— О, в таком случае, не спросите ли вы у князя, не оставил ли мне господин Строенский музыкальную пьесу, которую обещал. Я думаю, он не забыл об этом!
Великая княгиня испытующе взглянула на девушку.
— Я обязательно спрошу князя, — медленно промолвила она. — Не сомневаюсь, господин Строенский не забыл о своем обещании, и князь, как только освободится, передаст ее вам.
— Благодарю вас, сударыня, — тихо сказала Алида.
При мысли о том, что она снова увидит князя, у нее загорелись глаза и перехватило дух.
Она увидит человека, которого любит! Человека, который вчера ночью поцеловал ее и которому теперь навеки принадлежит ее сердце!
Глава 8
Посмотрев на себя в зеркало, Алида пришла в восторг. Днем во дворце появилась француженка-портниха и вместо белых орхидей пришила к платью кружевные банты, усыпанные бриллиантами, так же как и воротник.
Теперь платье при каждом движении сверкало и приобрело французский шик, которого, конечно, не было в английских платьях.
Сегодня в волосах у Алиды не было орхидей, но зато ее глаза сияли, как бриллианты, в предвкушении встречи с князем.