— Не вышла бы за генерала? — воскликнула Мэри. — Я всегда считала тебя глупой, но не полной идиоткой! Генерал даст тебе такое положение, о котором ты и мечтать не могла! — Помолчав, она добавила: — Неужели не понятно, слабоумная? Твой брак решит и многие мои проблемы! Если ты выйдешь за отца Ивана, а он уже давно собирается жениться, нам с Иваном будет легче встречаться!
— И ты считаешь это достаточной причиной, чтобы я вышла за такого человека, как генерал?
— Что ты хочешь этим сказать? Тебе не нравится генерал? Да ты счастливейшая из девушек, и тебе повезло, что ты вообще имеешь возможность выйти замуж! Ты же помнишь, папа сказал, что никому не станет навязывать тебя из-за твоего порочного происхождения!
— Я не забыла слов дяди Септимуса, — тихо ответила Алида, — но уверяю, скорее умру старой девой, чем выйду замуж за такого жестокого, бессердечного и отталкивающего человека, как генерал!
— Дура! — взорвалась Мэри. — Да как ты можешь так говорить? Только подумай, что тебя ждет! — Она зловеще помолчала. — Если ты откажешь генералу Бенкендорфу, я немедленно отошлю тебя домой и напишу, что мне стыдно за твое поведение! — Мэри снова замолчала, чтобы Алида осознала угрозу, после чего добавила: — Тебе известно, какого наказания следует ожидать от папы?
— Да, известно, но я все равно не выйду за генерала Я его ненавижу! Я ненавижу все, что нравится ему! Я и графа Ивана ненавижу за то, как он поступает с тобой! Нет, Мэри, нет! Я не хочу иметь дело ни с одним из них.
Лицо Мэри исказилось яростью, и она ударила Алиду по щеке.
— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! — кипела она. — Как ты смеешь — нищая, беспризорная, дочь проститутки — отказывать человеку, который так добр с тобой? Ты выйдешь за него! Слышишь? Выйдешь, нравится тебе это или нет!
Алида. дрожа, приложила руку к горящей щеке и твердо произнесла:
— Прости, Мэри, я не могу выйти… за генерала, чтобы ты ни говорила, какие бы доводы ни приводила.
Мэри прищурилась. Сейчас она показалась Алиде точной копией своего отца.
— Папа прав. Таких бунтарок, как ты, можно заставить подчиниться только одним способом, — медленно процедила она.
С этими словами Мэри прошла через комнату и взяла с книжной колки прут, который утром принесла из Кадетского корпуса. Она медленно подошла к кузине.
— Нет, Мэри! Нет! — закричала Алида. — Ты не можешь… так обращаться… со мной!
— Выйдешь за генерала? — грубо спросила Мэри. — У тебя есть последний шанс сделать это добровольно, но, клянусь, я все равно заставлю тебя принять это предложение!
— Я не могу… поверить, что ты угрожаешь мне… расправой, — сказала Алида, стараясь унять страх. — Но что бы ты ни сделала, ответ мой будет тем же! Я не выйду за этого человека! Никогда! Никогда!
Она повернулась, чтобы отправиться в спальню, но была остановлена сильным ударом по обнаженным плечам. Девушка вскрикнула от боли и попыталась увернуться от кузины, продолжавшей хлестать ее прутом. Сильные удары сначала повалили ее на колени, а затем, захлебнувшись собственным криком, она упала навзничь.
— Его превосходительство ждет вас, миледи, — прозвучал вдруг голос лакея, удивленно воззрившегося на лежавшую леди.
Мэри швырнула прут рядом с распростертым телом Алиды.
— Сегодня я извинюсь за тебя, — прошипела она, — а завтра ты примешь предложение генерала, или я снова отделаю тебя! — Засмеявшись, она добавила: — Мне это будет нетрудно и даже приятно!
Алида молчала.
Она услышала, как закрылась за Мэри дверь, но продолжала лежать на ковре, чувствуя себя оскорбленной и униженной. Она думала о генерале, о его суровом лице, жестоком и неприятном.
— Я скорее умру, чем позволю ему дотронуться до меня! — прошептала она.
И в то же время она очень боялась побоев. Каждый ее нерв реагировал на физическую муку. Девушка презирала себя за слабость, невыдержанность и малодушный крик.
— О, мама, мама! — рыдала она. — Если бы я могла умереть вместе с тобой! Ну что я могу сделать против Мэри? Как мне перенести боль?
Алида отчаянно плакала и почти теряла сознание, когда внезапно услышала возглас:
— Господи! Что случилось?
Алиде уже казалось, что она погрузилась в бездну отчаяния, но голос князя вернул ее к жизни. Сильные руки подняли ее, она прижалась к нему как ребенок, и князь нежно усадил ее на диван.
— Как могли с вами такое сделать?
Алида поняла, что он увидел прут и следы у нее на плечах. От стыда и унижения она зажмурила глаза. На ее щеках и длинных ресницах блестели слезы, и князь, опустившись перед ней на колени, вытер их мягким льняным платком. Он долго смотрел на нее, потом встал и пошел к двери. Алида слышала, как он что-то приказал слуге и снова подошел к ней.
— Что же все это значит? — тихо спросил он. Алида только покачала головой, но он требовательно произнес: — Я вынужден просить рассказать мне, кто посмел вас так избить. Впрочем, ответ мне известен. Но за что? Вот что мне надо знать. За что?
Алида снова покачала головой. Ей почему-то казалось унизительным сказать князю, что такой жестокий и беспощадный человек, как граф Бенкендорф, просит ее руки. Сама мысль о генерале заставляла ее чувствовать себя словно в яме с грязью, оскверненной тем, что он хочет взять ее в жены. Она помнила его взгляд и голос, говорящий о порке и шпицрутенах, которые он считал необходимой частью военной дисциплины.
Вдруг она вспомнила, что граф Иван что-то замышляет против князя и подняла на него глаза. Только она собралась заговорить, как дверь открылась и на пороге появился лакей с вином, которое он явно принес по приказу князя. Князь взял вино и отпустил лакея. Он налил в бокал золотистую жидкость, подошел к Алиде, опустился перед ней на колени и поднес бокал к ее губам.
Алида отхлебнула несколько глотков и почувствовала себя немного лучше. Она еще ощущала слабость, но это уже была иная слабость: ведь князь был так близко и его рука лежала на ее затылке. Больше всего ей хотелось уткнуться лицом в его плечо и рассказать об ужасной опасности, грозящей ему.
Она сделала еще один глоток и тихо сказал:
— Я должна… вам кое-что… сказать…
— В чем дело, дорогая?
Алида удивленно посмотрела на него. Слово «дорогая» смутило ее, и краска залила щеки.
— Расскажите же мне! — нежно произнес князь.
— Граф Иван пытается… расправиться с вами, — неуверенно начала она. — Он сказал… генералу Дубельту, что вы… помогаете господину Таченскому найти мать.
Князь застыл.
— Думаю, мы поговорим об этом в другое время, — очень спокойно сказал он,