с утра, как в детстве, наполнилась волнением от предвкушения важного события.
Наступил понедельник. Город. Серые, озабоченные лица прохожих, запах выхлопов, и привкус металла во рту. Молодая пара, как пробка, выскочила из нутра маршрутки. Ехать утром в село оказалось делом непростым: автобус с автовокзала шёл только до соседнего Гвоздёвки. Шёл сильный снег, снежинки, заполнив собой всё пространство, злорадствовали:
‒ Зима ещё не окончена и вряд ли кончится в этом году! ‒ повторяли они рефреном главную мысль своей песни, написанную порывистым ветром.
Весь город встал в плотных пробках с раннего утра. Молодым казалось, что это предзнаменование, но его суть была неясна. Небольшой китайский автобус с трудом выбрался из города, радостно набрав ход, и понёс учителей к новой жизни. За окном мелькали чёрно-белые зимние пейзажи, мерно урчал двигатель, тепло и спокойствие мягко заполняли пространство, не спал лишь водитель.
Проснулся Костя от толчка, автобус остановился рядом с обшарпанным зданием клуба. Тяжело выдохнув, водитель открыл двери, и свежий, чистый, негородской воздух ворвался в салон, и сон сняло как рукой. Вытащив чемоданы и сумки, пассажиры ‒ в основном пожилые люди ‒ быстро и незаметно разошлись, а салон китайского чуда бодро заполнился молодыми парнями и девушками, едущими на учёбу и заработки в город.
‒ Что стоим, кого ждём! ‒ зевая и закуривая, обратился водитель к учителям. Он был средних лет, среднего сложения и даже среднего роста. Типичный горожанин.
‒ Да мы это… только приехали, нас тут встретят, ‒ смущённо пробормотал Костя, выразительно посмотрев на жену, как бы спрашивая: «Ну может назад, а?»
‒ Нет, спасибо, мы остаёмся, ‒ ответила, улыбаясь, Мария, успев кинуть грозный взгляд на готового смалодушничать мужа.
Зарычав и выбросив клуб чёрного дыма, машина исчезла, повернув за старый каменный забор. Молодые остались стоять одни на небольшой площадке перед старым кирпичным клубом в кампании двух огромных елей, засыпанных снегом. Панические мысли атаковали учителей, лишая сил пошевелиться: «Зачем мы здесь? Тут нет жизни, одни старики. Нас не встретят!?»
Вскоре, натужно урча, подъехал праворукий грузовичок, из которого вышел пожилой мужчина.
‒ Ага, вы. Нелёгкая принесла, могли б перенести встречу. Приехали в самый снегопад! ‒ ворчал водитель, укладывая чемоданы под тент кузова. Он был мрачен и хмур, как окружающая действительность.
‒ Мы боялись опоздать, сегодня должны приехать, значит, так тому и быть, ‒ ответила за обоих черноокая Мария. Мужчина посмотрел на неё, что-то вспомнил, и его губы тронула улыбка.
‒ Что стоите, лезьте на задний диван, прям как неродные. Давай шевелись, а то к обеду опоздаем! ‒ водитель, обнажив передние выступающие зубы, широко улыбнулся молодым.
В машине было тепло и уютно, молодые дремали. Изредка открывая глаза, они видели лес, свежую высоковольтную линию вдоль дороги. Грузовик, тяжело преодолевая перемёты, пробивал их, вздымая фонтаны свежего снега. Вот и село, огромный жилой дом, рядом ‒ два сруба: один сруб за забором, вокруг стайки с животными, летняя кухня, баня. Второй, недавно построенный, стоит уныло рядом, ничем не огорожен, но из его печи вьётся дым.
‒ Выскакиваем, забираем вещи и в дом, ‒ произносит водитель, кряхтит и тяжело вылазит из машины.
‒ Тут три дома. В любой? ‒ Костя вытащил вещи и задумчиво посмотрел в сторону невысоких гор и леса, заваленного снегом.
‒ Да, можно в любой, но лучше вот сюда, ‒ указал на дом Михалыча мужчина.
Вдруг из калитки к ним быстро вышел Вил, он доволен, на лице улыбка радости.
‒ Приехали, голубки, сейчас всё расскажу. Так, вас привёз Геннадий Зосимович, мой зам, он же брат. Да вы его видели в городе, ‒ Вил подхватил сумки и устремился в свежий сруб, на ходу поясняя. ‒ Село на стадии становления, электричество и газ будут через месяц, вон там, в дали, мастерские и ферма, ‒ старик свободной рукой тычет в типовые железобетонные сооружения середины двадцатого века, стоящие у леса. ‒ В большом доме, у нас те, кого надо учить, неместные, люди с юга, всё сами увидите, ‒ Вил распахнул дверь, поставил в дом сумки.
Учителя зашли в небольшой сруб: в центре стояла большая русская печь, было тепло, и пахло березой. Из мебели только стол, пару табуретов и топчан для сна. На столе стояла керосинка.
‒ Всё будет. Пока свет от генератора, с шести утра до одиннадцати вечера, потом ‒ увы … ‒ смущаясь произнёс Вил.
‒ А душ, туалет, удобства где? ‒ Мария с отчаянием смотрела на всё это, и её большие глаза стали ещё больше и налились печалью.
‒ В этом пока проблема, да как газ будет – будет всё. Будем всё лето строить, вас в новый дом заселим, это временные, как говорится, трудности, ‒ Михалыч был испуган, что молодые уедут.
‒ Мы за такую зарплату потерпим, но если к осени это не изменится, то уедем. Надо внести это в договор, ‒ Мария достала из сумки свой экземпляр и приготовилась дополнять договор новыми условиями.
Вскоре Вил уладил все формальности и повёл учителей знакомиться с учениками и селом.
‒ Мы сейчас дойдём до гаражей, представим вас селянам, то-сё, ‒ комментировал Михалыч. Молодые с трудом поспевали за бодрым стариком, до их слуха доносились обрывки фраз.
‒ Село-то древнее, ужо лет триста или чуть меньше, не помню! Тут в гражданскую столько порубали людей, а голод в тридцатые какой был! Совхоз-миллионер. Вы слышали про Илона Маска? Так его дед был друг моего деда. Вам просто выпал счастливый билет!
Вот и дошли до огромных гаражей. Рядом стояла машина Геннадия, из бетонных недр доносились отрывочные команды, похожие на лай.
‒ Куда крутишь! Учить наизусть! Доложить! ‒ голос инструктора был резок и безапелляционен. Учителя с трудом узнавали в нём интонации того спокойного водителя, приехавшего за ними. В ответ слышался испуганный крик-всхлип:
‒ Шестерня номер двести… при помощи ключа на шестнадцать… моя чуть забыл.
Когда гости открыли дверь, перед ними предстала картина: в тускло освещённом мигающими лампами помещении, среди подъемников, домкратов, полуразобранных механизмов и верстаков стояла большая печь-буржуйка. Пахло дёгтем и раскалённым металлом. Стоящая по стойке смирно, высокая крепкая девушка докладывала:
‒ Ученик Манька, готовый к сдаче зачёта! ‒ смуглое лицо девушки было покрыто пятнами выступившего от волнения румянца.
Геннадий Зосимович, как военачальник из старого советского фильма, мерно прохаживался между учащимися, в задумчивости обхватив одной рукой подбородок и спрятав вторую под мышку, вдруг резко развернулся и задал вопрос:
‒ Манька, сборка-разборка раздатки трактора МТЗ-80, приступить! Время пошло! ‒ выкрикнул инструктор, засекая время на наручных часам и тут же занялся другими учениками. ‒ Муслим! Чё ты ломаешь все! Лучше б пошёл в зоотехники, корове хвост крутить! ‒ закричал Геннадий на жилистого парня, с которым они ходили в первый поход.
Теперь Муслим учится