— Я тоже об этом думал, — ответил Конан. — В таких местах нельзя иметь рядом ненадежных людей, и если Вульфред не наведет порядка, этим займусь я сам.
Конан воткнул копье в землю; сняв лук и колчан со стрелами, он положил их рядом.
— И что ты собираешься делать? — в тревоге спросила Малия.
— Скажу им пару слов, — ответил Конан. Он не спеша направился к другому костру, у которого, тихо переговариваясь между собой, сидели матросы. Уму бросил в его сторону что-то презрительное, хотя слов разобрать было нельзя, но на лицах его приспешников Конан различил усмешки. Вульфред наблюдал за всем происходящим с холодным любопытством.
— Приветствую вас, братья, — обратился к матросам Конан. — Вы все довольны? — Он не смотрел на Уму. Остальные избегали взгляда киммерийца и молчали.
— Смотрите! — взвизгнул Уму. — Этот голый дикарь соблаговолил на заметить! Клянусь Иштар, этот киммерийский горный козел совсем одичал, еще хуже, чем черномазые туземцы!
— Ты плохо следишь за порядком, Вульфред, — заметил Конан.
— Слово капитана — закон в море, а не на суше. — Уму стоял, злобно ухмыляясь. — Такая уж у моряков традиция. А тебя-то уж нам чего бояться, киммериец! Ты же варвар без роду и племени. Да и не моряк, потому что какой моряк может, как зверь, жить в лесу? — Он оглянулся на остальных, желая найти поддержку, но люди стояли молча. Конан понимал, что все это значит: они долгое время работали и сражались плечом к плечу, но сейчас, когда речь идет о первенстве, они останутся в стороне и будут ждать, кто победит, если только кто-нибудь не отважится сам бросить вызов сильнейшему.
— А ты, гнусная обезьяна, — не остался в долгу Конан, — что ты там замышляешь за моей спиной, зачем подбиваешь моих товарищей на предательство?
Безобразное лицо Уму залилось краской.
— Я бросаю тебе вызов, киммериец!
— Давно пора, — ответил Конан. — Такая свинья, как ты, сколько бы ни пыталась, все равно не заговорит по-человечески.
Издав какое-то нечленораздельное рычание, Уму выхватил свой длинный тяжелый нож, на лезвии которого зловеще заиграли отблески костра. Меч Конана тоже был наготове, и два клинка замелькали с такой быстротой, что со стороны их движения сливались в одно огненное мерцание. Носильщик возбужденно переговаривались, а матросы криками подбадривали сражающихся. Такой экзотический вид спорта доставил удовольствие всем, кроме аквилонцев.
— Неужели их нельзя остановить, капитан? — воскликнула Малия.
— А зачем? — отозвался Вульфред. — Если люди жаждут крови друг друга, им лучше не мешать.
Меч Конана был длиннее и чуть легче, чем нож Уму, но это неравенство вполне компенсировали длинные руки матроса. Уму был силен и на удивление быстр, чего трудно ожидать от человека его комплекции. Ни один из бойцов не обладал ни особым искусством, ни знанием тонкостей и хитростей. Зато оба не уступали друг другу в силе, быстроте и выносливости. В конце концов благодаря выдержке, быстроте реакции и все той же выносливости равновесие нарушилось в пользу киммерийца. Уму, не имея привычки к подобным упражнениям, уже пыхтел и задыхался. А дыхание Конана было по-прежнему ровным, руки работали четко, и, несмотря на огромные усилия, не было видно никаких признаков усталости или дрожи. Клинок Уму взлетал не так легко и уверенно, как раньше, удары утратили свою смертоносность, и Конан одним резким движением пронзил тело противника. Выдернув меч, он ударил его опять, на этот раз по самому горлу. Острие прошло сквозь язык, вонзилось в мозг, и Уму грузно повалился, как подрубленное дерево.
Конан смотрел на матросов, с его меча стекали капли крови. Его кожа блестела от пота, но дыхание было все таким же ровным.
— Ну, кто хочет занять место Уму? — спросил он.
— Он никогда не был моим другом! — Один из матросов плюнул на мертвое тело.
— Не был, — подтвердил другой, — я за тебя болел, Конан!
Все остальные тоже поспешили уверить Конана в своей преданности.
— Вот и отлично, — сказал киммериец, — мы опять будем друзьями. И никаких больше разговоров о том, что болят ноги. Назад вы вернетесь такими богачами, что до конца дней уже ходить пешком не придется. А теперь оттащите-ка эту падаль подальше. Бросьте где-нибудь в кустах, к утру от него ничего не останется.
Вытерев меч о траву, Конан вернулся к своему костру. Ульфило дружески похлопал его по плечу — неожиданное проявление чувств от строгого аристократа.
— Великолепная схватка, Конан, — сказал он.
— Да! — воскликнул Спрингальд. — Теперь эти мошенники больше не посмеют перечить!
— Наверное, — ответил Конан, — пока не появится кто-нибудь другой. А что сегодня на обед?
Назавтра деревья кончились. Лес оборвался резко и сразу, как заканчивается за забором фруктовый сад. Конан стоял теперь на самом гребне горы. С другого же склона не росло ничего, кроме высокой травы, местность плавно шла под уклон, и до самого горизонта тянулась огромная равнина. Перемена полная и разительная. Среди высокой травы лишь изредка попадаются деревья, да и те не обвитые лианами лесные великаны, а низкорослые, прижимающиеся к земле растения со странно плоскими верхушками. Был и кустарник, но тоже совсем непохожий на лесной. Если там он стелился повсюду, образуя как бы нижний ярус растительности, то сейчас среди травы попадались лишь отдельные островки площадью не более нескольких сотен ярдов. Но не растительность привела киммерийца в полный восторг. Опершись на свое копье, он стоял и смотрел целый час, пока вслед за Гомой на гребень не поднялись аквилонцы и капитан. Несколько минут они лишь молча таращили глаза.
Первой пришла в себя Малия.
— О Митра! Неужели это не сон? Так не бывает!
— Бывает, — зачарованно отозвался Спрингальд. — Я слышал много рассказов, но и представить себе не мог, как на самом деле это великолепно!
А открылась им вот какая картина: добрых двадцать тысяч голов диких парнокопытных паслось на равнине. Буквально в сотне шагов мирно щипали траву антилопы с витыми рогами, и до самого горизонта были видны многочисленные стада; издалека животные казались крохотными букашками.
Эти созданья удивляли не только своим числом, но и бесконечным разнообразием видов. В Северных и Западных землях все иначе, там в одном стаде пасутся одинаковые животные, здесь же с явным дружелюбием ходят рядом совсем разные. Среди них всевозможные антилопы, от маленьких, нежных созданий с рогами в виде лиры до огромных тяжеловесов размером с боевого коня. Множество самых разных животных, названий которых они не знали, хотя Конану было известно, как их называют туземцы. Высокими изящными башням возвышались среди них высокие жирафы, они ходили маленькими семейными группками.