бы ты имел Алёну…
Я тут же осёкся. От неприязни в ребрах стало скрестись, жечь. Друг может и смыслил в грандиозных многоходовых планах, но совсем не оставлял место человеческому фактору или непредвиденным обстоятельствам…
— А я не выбирал, — о том, стоит ли рассказывать Максиму про это "отягощающее положение дел", я мучительно рассуждал все выходные. Выдавая ему наш с Даной общий секрет, я будто предавал её, выбирал не её сторону. И, к моему удивлению, на это мне пришлось решаться. — Лаборантка с того дня, как стала проводить синтезы, приходит ко мне каждую ночь. У неё глубокие приступы лунатизма, и она не помнит ничего на утро…
Пока Максим ошарашено на меня уставился, я не знал, как унять мигом распалившееся в теле разочарование. В груди от чего-то неприятно затрепетало.
— Почему ты сразу не сказал? — он изумленно приподнял брови, и они потерялись в его взлохмаченных, спадающих на лоб волосах.
— Сначала не поверил, что она реально не помнит, — с каждым словом становилось всё хуже. Максим загорелся неподдельной радостью.
— Так значит, лаборантка не знает, что спит с тобой?.. — не понимая, как такое недоразумение возможно, парень задумчиво закивал. Ему ли удивляться тому, о чем он в шутку мне рассказывал в баре… — Подожди, она знает твой адрес?
— Да… — я опустил взгляд на переплетенные пальцы. — Но только в бессознательном состоянии. Я уверен, что спроси у неё напрямую, она не сможет ответить.
— Понятно, — Максим мог не говорить, я по лицу увидел: «ты в заднице». Он стал что-то просчитывать наперёд, но словно мысленно спотыкался и недовольно морщился. — И… Как лаборантка выглядит? Приходит к тебе в пижаме? Босиком?.. Звонит в домофон и представляется?
Я усмехнулся.
— Нет, одетая. Даже наряженная. Не знаю, как ей удаётся это делать без сознания, — этот забавный факт подолгу занимал меня перед сном, который всё-таки наступал после ночных развлечений. — Не разговаривает, молчит. Пару раз ей открыл сосед.
— А потом? — будто чувствуя, что я сомневаюсь, Максим вопросительно строго на меня посмотрел. Я знаю, ему такой трюк давался с трудом. Поймав этот пристальный усердный взгляд, я нервно сглотнул.
— Я дал ей ключ. Положил его во внутренний карман пальто. Она пользуется им, теперь не беспокоит соседей…
Нам всегда приходилось думать: «а вдруг»… Мы снова погрязли в тишине, обдумывая озвученные мной новости. Наверняка Максим уже прикинул, что будет, если мы оступимся и начнётся следствие. Об этом думал и я: Дана не догадывается о существовании ключа в своём кармане, а если наткнётся — что с того? Куда его применить, никто не сможет догадаться, если, конечно, им не расскажут. Но кто это сможет сделать?..
Больше всего меня интересовал сейчас другой момент.
— Макс, ты же ведь успел надышаться этой ерундой, — он с подозрением забегал по мне взглядом, опасаясь смотреть в обеспокоенные глаза. — Думаешь, ты тоже бодрствуешь по ночам?
— Ты у меня отнял колбу, — выплюнув эту претензию, парень равнодушно уставился куда-то вдаль кабинета и сложил руки на груди. Временами он и правда вёл себя, как капризный малолетний ребёнок.
— Я… — даже не знал, как сказать. И после нескольких неловких попыток, за меня это сделал Максим.
— Вернёшь — проверю на себе. Перед сном позвоню тебе по видеосвязи.
Этого я и хотел, и одновременно с неприязнью отвергал. Не потому, что мне пришлось бы в каком-то смысле сознаться в правоте Максима или идти у него на поводу, а потому что теперь он мог получить дозу официально из моих рук. В очередной раз затыкая своё непрошеное сожаление, я сдержанно кивнул.
— Хорошо, — привстав из-за переговорного стола, я открыл нижний ящик около ног Максима, швырнул на пол стопку желтых бумаг и извлёк стоящую у дальней стенки колбу.
Это было мое маленькое поражение. Я звонко поставил на стол результат того, в чем добровольно участвовал, и продолжал осуждать друга. С апатичным ужасом вдруг отмахнулся от нечаянной мысли: почему я решил, что могу навязывать Максиму мораль, которой и сам не следовал… Разве я чем-то лучше него? В той же мере разделяя ответственность за происходящее, ещё и «имея» лаборантку без ее ведома…
Максим Игоревич поднялся из-за моего рабочего стола, победно отряхнул халат и одними худощавыми пальцами забрал «драгоценную» жидкость.
— И ты хочешь сказать, что не пробовал? — не сразу разобрав, о чем он говорит, я медленно выпрямился.
— Что ты имеешь в виду?
— Антош, ты держал колбу шесть дней, — едва ли не дёрнувшись от неприятного мне обращения, я осознал мерзкий вопрос.
— Представь себе — нет, — странному Максиму может казаться не менее странным образ жизни не зависимых людей… Но меня его любопытство обидело.
— Ладно, получается, Алёна ничего не знает. Ты спишь с лаборанткой, и она тоже ничего не знает. А я ставлю эксперимент… — друг удовлетворенно ухмыльнулся, глядя мечтательно куда-то вовне. Важное задание быстро отбило у него все негативные мысли. Да, мы водили за нос двух девушек, одну подвергая смертельной опасности. Я ею безжалостно пользовался… — И за это мы скоро получим сто миллионов рублей…
Глава 18
Ночью меня как всегда навестила Дана Евгеньевна. После того секса, когда я понял, что девушка лунатит, она практически не задерживалась: сразу собирала вещи и уходила домой, досматривать невинные девичьи сны. В этом я убедился и в субботу, и в воскресенье, проследив за пошатывающейся фигуркой, растворяющейся в подъездной темноте в доме тридцать семь на Садовой. А я спать так и не лёг, всё наблюдал за недвижимой картинкой на ноутбуке, на которой Максим беспробудно сопел, и много думал.
Дана безжалостно уходила, и я оставался лицом к лицу с ночной чернотой. Стыдно говорить о том, что взрослому мужчине может быть страшно в собственной квартире, но я едва ли не торговался вслух, умоляя себя дотянуться до выключателя. С каждым её уходом всё непоправимее становилось тошно. Так ли уж и нужны мне были деньги… Эти пакостные сомнения сопроводили меня до дома после работы и продолжали навязчиво сверлить уставшую голову. Как же не нужны? Суммы слишком огромные, чтобы пренебрегать гениальной идеей лучшего друга. Это удобно, интересно, вполне реально. Мне ли быть виноватым в том, что глупцы покупают дрянь ради острых ощущений…
А потом я понимаю. Любой из этих глупцов — всё равно, что Максим… Разве он заслуживал пьющего отца, отсиживающего срок за убийство матери? Откуда ему было взять хоть какой-нибудь человеческий пример и силы перешагнуть через исковерканное детство?.. Никакого лунатизма у него не было. Он дрыхнул в своей