грабя их.
Спустившись вниз, он застал в зале хозяина, который с радостью предложил ему завтрак. Снова пригласив его присесть за стол, Марк произнёс:
— Вчера ты, дружище, рассказывал о какой-то чудесной знахарке, которая умеет лечить лучше учёных лекарей. Сможет ли она вылечить гноящиеся раны, которые давно не заживают?
— Неужели такая беда приключилась с вашей милостью? — встревожился трактирщик.
— Не со мной, а с моим хорошим другом. Он вернулся из военного похода израненный и с тех пор не встаёт с постели. Лекари сбились с ног, пытаясь облегчить его страдания, но ничего не помогает. Может, эта старуха излечит его.
— Раны она лечит хорошо, — кивнул тот. — Многих на ноги поставила, только вот не видать её давно. Может, болеет, а, может, и померла.
— А где она живёт? Я бы сам съездил к ней. Денег у моего друга много, он будет щедр.
— За деньги она мёртвого из могилы поднимет и плясать заставит! — воскликнул трактирщик. — Я скажу вам, как туда проехать, только вы уж будьте осторожны, ваша милость. Места недобрые, мало ли что.
И он подробно описал Марку дорогу, указав чёткие ориентиры, по которым нужно идти. Щедро заплатив ему, Марк простился и, сев на своего скакуна, отправился в путь. День был светлый, Гром одинаково легко шёл и по дороге, и по лесу, и по горам, и потому спустя какое-то время Марк, перевалив через несколько поросших лесом гор, спустился в лощину, где отыскал под старыми дубами небольшую хижину. Но, ещё подъезжая к ней, он понял, что поговорить со старухой ему не удастся. Дверь в хижину была повешена не на привычные металлические петли, а через прорезанные отверстия — на сплетённые из лозы кольца. Теперь она висела на одном кольце, на старых досках светлели длинные борозды, словно оставленные когтями зверя, а деревянный брусок-засов был выломан. Войдя в домик, Марк остановился, глядя на маленький, скорчившийся на полу труп старухи. Её длинные седые волосы были растрёпаны, на теле темнели следы от больших зубов, а шея была перегрызена. Марк присел рядом и убедился, что раны на её теле соответствуют тем, что он видел у убитых в заброшенной шахте, и совсем не похожи на следы волчьих зубов. Вот только умерла она, скорее всего, гораздо раньше них. Её кожа уже успела высохнуть и напоминала пергамент.
Закончив осмотр, Марк вышел из хижины и, вернувшись в седло, отправился в обратный путь. Через какое-то время, он доехал до дороги, ведущей в Лианкур, и свернул в сторону города.
Вернувшись в замок, он тут же направился к маркизу и застал его на широкой террасе, куда можно было попасть только из внутренних покоев. Старик сидел в кресле, его ноги были укутаны тёплой накидкой, а на коленях лежала какая-то старинная книга. Словно позабыв о ней, он задумчиво и грустно обозревал открывавшийся ему вид на зелёную долину, и, взглянув туда, Марк должен был признать, что отсюда она кажется ещё прекрасней.
Засмотревшись, он не сразу заметил, что маркиз обернулся к нему и сердито смотрит на непрошенного гостя.
— Простите меня за столь внезапное вторжение, — учтиво поклонился барон. — Я осмелился потревожить ваше сиятельство с единственной целью: чтоб выразить мою глубокую признательность за то, что вы спасли мою жизнь и проявили обо мне такую трогательную заботу. Я теперь в вечном долгу перед вами.
— Если ты, и правда, благодарен мне, — недовольно проворчал старик, — так будь любезен впредь не создавай мне проблем!
И взяв свою книгу, он уткнулся в неё, явно не желая продолжать разговор. Марку осталось только с поклоном удалиться, чтоб не мешать ему своим присутствием.
Чтоб скоротать время до обеда, он спустился в сад. Ему хотелось снова увидеть уходящие вдаль луга, взбегающие на пологие склоны холмов виноградники, серебристую ленту реки и пышные кроны деревьев, от одного взгляда на которые на коже возникало ощущение чистой прохлады, и казалось, что даже сюда доносится радостный многоголосый хор птиц и тихий шелест листвы. Какое-то время он стоял возле каменной балюстрады, с удивлением отмечая, что этот идиллический пейзаж наполняет его душу спокойствием и тихим счастьем. Ему вдруг захотелось когда-нибудь привезти сюда Мадлен и Валентина, а следующей мыслью было то, что он уже отчаянно скучает по своей семье.
Расследование подходило к концу, осталось совсем немного, день-два и он, наконец, сможет вернуться в Сен-Марко, к своей привычной жизни, но теперь в его сердце всегда будут зеленеть эти виноградники за гладью неспешно текущей реки, над которыми раскинулось прозрачно-голубое небо Лианкура.
Он с некоторым сожалением отвёл взгляд от этой умиротворяющей картины и пошёл по дорожке в сторону фонтана. Звонкий плеск воды манил прохладой, и ему хотелось снова присесть на бортик каменной чаши и опустить пальцы в ледяную воду, глядя, как искристо мерцают падающие в неё тонкие струйки. Однако на краю чаши уже кто-то сидел, повернувшись лицом к мраморной красавице, от подножия которой во все стороны разлетались те самые серебристые струи. Впрочем, он сразу понял, кто это, по широкой спине, обтянутой чёрным сукном камзола, и падающим на неё густым смоляным локонам. Он вдруг подумал, что если б был кем-то другим, а не собой, то вполне мог бы принять этого человека за барона де Сегюра.
Услышав его шаги, Теодор обернулся и попытался встать, но Марк махнул ему рукой.
— Оставим формальности, господин Шарбо, — произнёс он и, присел на бортик чаши в нескольких шагах от него. — Я не поблагодарил вас за оказанную мне помощь. Если б не вы, то меня бы, возможно, уже не было в живых.
— Я всего лишь выполнял приказ его сиятельства, — проговорил Теодор, снова повернувшись к фонтану.
Марк улыбнулся, его больше не раздражала холодность Шарбо, тем более что он понимал, что отчасти сам виноват в ней. Потому он продолжил:
— Даже если вы выполняли приказ, вы сделали это быстро и тем самым спасли мне жизнь. И я благодарен вам, независимо от мотивов, которыми вы руководствовались.
— Что ж, я принимаю вашу благодарность.
— Могу я задать вам один вопрос? — поинтересовался Марк, и когда тот взглянул на него, спросил: — Откуда вы узнали, что я попал в руки де Дре?
— Ах, это… У меня везде есть свои люди, — пояснил Теодор. — Его сиятельство желает знать о том, что делается не только на его землях, но также у его друзей и у врагов.
— Что ж, как одарённый полководец, он всегда понимал, как важно иметь достоверную информацию с другой стороны. Значит, у вас есть