в ближайший магазин. Когда он вернулся с пакетом сосисок, Лунь заразительно засмеялась. Пес тоже обрадовался, начал кружиться на месте и вилять хвостом, учуяв съестное.
– Ну а что я ему, булочек должен был купить? – развел руками Вилин.
– Что это за порода? – спросила девушка, пока сосиски поглощались с неимоверной скоростью.
– Мне кажется, это помесь. Ретривера с … кем-то еще, – широко улыбнулся Вилин. Было видно, что теперь, покормив бездомного пса, он чувствует себя лучше. – Неважно, что за порода. Он добрый малый. Ну ладно, друг, мы пойдем, – он обратился к псу на всякий случай, – надеюсь, еще увидимся.
И они действительно увиделись. Бани (так назвал собаку Вилин) встречался им еще много раз, и каждую встречу они неизменно кормили его. Это стало их общей традицией, обычаем на двоих, и сблизило еще сильнее.
Ни разу Лунь и Илья не заговорили о том, что их встречи тайны. Ни подруга и племянница, которая и познакомила их, ни жена Ильи даже не догадывались об этих прогулках. Было ли это подло с их стороны? Они так не считали. Они даже не думали об этом, потому что и во время встречи, и даже после встречи видели перед глазами только друг друга.
Больших усилий стоило им не проговориться, сдерживая на губах имя, которое крутилось в голове. Общаясь в институте с Полей, Лена то и дело хотела ей что-нибудь рассказать об Илье, а Илья Алексеевич, переговариваясь с женой, понимал, что вот-вот вместо «Ксень» произнесет «Лунь», потому что к девушке он обращался в десяток раз чаще, чем к жене, и уже привык начинать любую свою фразу со слова «Лунь»…
Полина без подозрений отнеслась к тому, что их с Леной совместные визиты к дяде закончились. Она не увидела никакого совпадения в том, что с того же времени подруга стала веселой и жизнерадостной. Несколько раз Поля звонила Илье, чтобы узнать, не хочет ли он увидеться, как раньше. Но мужчина понимал, что при племяннице общаться с Лунь будет для него невыносимо сложно, а потому отвечал, что очень хотел бы, но работы стало много, и если есть желание, то пусть они приходят, но ненадолго. Предупрежденная об этом Лена отказывалась идти в гости, вежливо ссылаясь на аналогичную занятость и так далее. Иными словами, визиты к Илье Алексеевичу сошли на нет, точнее, Полине так казалось. Ведь она не знала, что за ее спиной дядя и подруга активно встречаются, не считая нужным ставить ее в известность.
Однажды во время прогулки, в очень солнечный день, Илья Алексеевич взял Лену за плечи и остановил, навис над ней, прищурившись.
– В чем дело? – спросила она, уже без стеснения глядя ему в лицо.
В ней не возникло ни тревоги, ни смущения, несмотря на то, что мужчина сделал это резко и без видимой причины. Он просто не мог сделать ей дурного, поэтому и волнения не появилось.
– Глаза Ваши, Лунь, – заговорил Илья Алексеевич нетерпеливо, – поднимите-ка голову. Вот так, – длинные мужские пальцы касались щек и подбородка Лены, регулируя наклон лица.
Она сдерживала счастливую улыбку. «Он ищет повод касаться меня!» – думала она.
– Что с моими глазами?
– Я не могу понять их цвет. Каждый раз смотрю на них, а они – разные. Вы носите линзы? В чем секрет? На ярком солнце они прозрачно-голубые, в пасмурную погоду – серо-зеленые, при электрическом свете – ярко-голубые. А еще я видел серый цвет, ярко-зеленый и почти белый.
– Не думала, что Вы заметите, – смутилась девушка, и Илья умилился этому. – У меня глаза-хамелеоны. Они меняют цвет в зависимости от освещения, температуры, моей одежды. Это странно, я сама долго привыкала. Вообще они голубые, но у зрачка есть мелкие желтые крапинки, из-за которых иногда возникает зеленый цвет…
– Как это удивительно. А волосы Ваши на солнце такие рыжие, что… Хм, знаете, Лунь, признаком чего были раньше рыжие волосы и светлые глаза? – улыбался Илья Алексеевич. – У Вас случайно никаких способностей нет?
– Ну что Вы, Илья Алексеевич! – засмеялась Лена.
– Я понял, Вы просто боитесь инквизиции. Хорошо, Лунь, не будем об этом.
Они говорили об искусстве, книгах, творчестве, делились теориями и предположениями. Но самым главным было то, как и что они рассказывали друг другу о своем желании создавать тексты. О том, как пришли к осознанию истины: они не могут не писать. О своих страхах делиться этой истиной с кем-либо. Об опасениях на деле оказаться всего лишь жалкими писаками, услышать такую критику, от которой перехочется жить. Новой ступенью их отношений стало робкое предложение Ильи:
– Знаете, Лунь, у меня есть кое-какие заметки, записи, я делал их в течение многих лет, храню в столе, уверен, у Вас есть нечто подобное…
– Есть, – кивнула девушка.
– Так вот, подумал я, неплохо было бы, если бы мы с Вами как-нибудь показали их друг другу…
– О, – отозвалась Лена и не на шутку заволновалась.
– Это заставляет Вас переживать?
– По правде говоря, да…
– Я это чувствую. Я и сам волнуюсь. Вдруг Вам не понравится? И тогда…
– И тогда между нами ничего не будет, как прежде.
– Боюсь Вас разочаровать, – подтвердил Илья Алексеевич.
– И я Вас. Давайте, может быть…
– Слегка повременим?
– Д-да, – выдохнула Лена. – Вы такой понимающий, Илья Алексеевич. Не то что бы я Вам не доверяла или не хотела с Вами делиться самым сокровенным, чем ни с кем никогда не делилась, даже наоборот, я осознаю, что только с Вами из всех окружающих меня людей я и могла бы этим поделиться, но… мне просто страшно. Это как вывернуть себя наизнанку, показать все свои слабости. Вы ведь не обижаетесь?
– Я Вас так хорошо понимаю, Лунь. Никого я так не понимал, как Вас. Давайте повременим, я не против этого. Мы должны быть готовы до конца открыться друг другу. Чтобы не пришлось жалеть. Между нами тонкая нить, и я опасаюсь повредить ее каждым неосторожным словом, поступком, движением…
Девушка вздрогнула от его тона.
В тот вечер они загулялись допоздна, не замечая хода времени, и сумерки промозглым холодом опустились на землю, подсвеченные сепией фонарей.
– Вы замерзли, Лунь? – спохватился Илья.
– Да, довольно поздно, – согласилась она. – Вам, наверное, давно пора домой.
– Я не об этом. Вы замерзли, – Илья Алексеевич остановился.
– Да, немного.
Лена поежилась, глядя, как мужчина расстегивает на себе парку. И тут она догадалась.
– О, нет, не надо, Илья Алексеевич, давайте лучше пойдем по домам.
– Почему?
– Вам самому будет холодно, если Вы…
– Ничуть. Я ведь не собираюсь раздеваться.
Девушка непонимающе наблюдала за тем, как Илья Алексеевич полностью расстегнул длинную куртку, распахнул ее на себе и шагнул к Лене. Его лицо оставалось доброжелательным, как и всегда.
– Хотите, чтобы я…
– Почему нет? – спокойно спросил он, не понимая ее замешательства. – Так мы можем еще немного поговорить. А потом пойдем по домам.