— Пей!
— Зачем?
— Пей, я сказал! — приказал Сорби. — А теперь — два пальца в рот.
— Я не хочу… — простонала Лойна.
— Быстро!
После трёх стаканов девушка немного пришла в себя. Умывшись, сидела на краю ванны и качалась из стороны в сторону. Сорби даже стало её жалко.
— Я такая испорченная, да? — произнесла, наконец, она.
— Нет, — сказал Сорби. — Ты просто выпила лишнего.
— Это пройдёт, я не умру?
— От этого не умирают, — ответил Сорби. — Наверное. Теперь, — он ненадолго задумался, — раздевайся и ступай спать.
— А… ты? — спросила Лойна, послушно стаскивая платье через голову.
Сорби сглотнул. У Лойны оказалась очень маленькая грудь, куда меньше, чем на тех картинках, но при этом гораздо красивее.
— На! — Он сунул ей в руки халат.
— А ты? — повторила Лойна, покачиваясь.
— Я приберу тут пока, — ответил Сорби.
Он быстро вымыл пол, прополоскал и повесил сушиться очень маленькое синее с отливом, — и как она в него только влезла? — платье и вышел в покои.
Лойна спала, раскинувшись на диване. Ей хватило сил стянуть колготы, и они валялись тут же, на полу. На девушке остались только узенькие трусики; халат лежал на спинке кресла. Сорби постоял, глядя на неё и слушая своё хриплое дыхание, потом ему стало стыдно. Он укрыл Лойну халатом, выключил свет и тихо вышел, прихватив со стола полупустую бутылку.
В леднике второго номера обнаружилось копчёное мясо и острые маринованные овощи. Сорби налил вина, выпил, зажевал мясом, не чувствуя вкуса. Перед глазами встало девичье тело. Накатило возбуждение: она здесь, за стенкой, она не скажет ничего против, она сама хотела! Она и не вспомнит! Сорби даже привстал с дивана… и плюхнулся обратно. Ему привиделось, как он пристроится к мягкому, безвольному телу, и как… не сможет попасть. Он даже помотал головой, отгоняя наваждение. Так нельзя, неправильно, он не дрянь из подворотни, и Лойна тоже! Нет, он не такой, но хотя бы посмотреть он может? Чувствуя себя последним подонком, Сорби крадучись выбрался в коридор и приоткрыл дверь в номер первый.
Лойна, маленькая и беззащитная, лежала теперь на животе, закутавшись в халат; рука свесилась с дивана и раскачивалась вместе с вагоном. Халат скрывал её почти всю, из-под полы выглядывала ступня левой ноги и нога правая до половины бедра. Луч солнца из окна облизывал подколенную впадину. Сорби захотелось быть этим лучом, но тут Лойна завозилась и перевернулась на спину, халат сполз на пол — и Сорби с горящими ушами выскочил за дверь.
Что на него нашло? Чего он испугался, ведь Лойна спит и, наверняка, спать будет ещё долго? Он для этого и пошёл в номер первый: полюбоваться, но сбежал, как… как…
Сорби допил бутылку, но так и не придумал, с кем должен себя сравнить. В голове шумело, вагон качало, и незаметно для себя он погрузился в сон. Проснулся от стука; явилась давешняя поездная девица с ужином. Пока она расставляла на столе приборы, он пялился в окно, кожей чувствуя её насмешливые взгляды. Конечно, в номере первом она побывала раньше! Пришла злость: кто она такая, что она себе позволяет? Сорби хотел повернуться, сказать что-то резкое, но тут щёлкнула входная дверь, и он с облегчением перевёл дух. Ничего бы он ей особенного не сказал, только выставил бы себя дураком.
От вина болела голова, но не сильно. Сорби с аппетитом поужинал и окончательно завалился спать.
Наутро они встретились в коридоре. Лойна была бледна, только уши алели сквозь чёрные волосы. Она прятала глаза, смотрела неотрывно в окно, потом развернулась к Сорби и тихо сказала:
— Спасибо.
Подалась вперёд и легко коснулась губами его щеки.
— За что? — зачем-то спросил Сорби.
— За то, что…
Лойна не договорила, потупилась и ретировалась в номер первый.
Глава 10
Ближе к обеду пейзаж за окном изменился. Стало ясно: дельта Великой реки уже близко. Сорби прилип к окну; он сам вырос на реке, но одно — твоя речка, полсотни шагов шириной, которую можно переплыть на одном дыхании, другое — рукава и протоки Великой. Мосты следовали один за другим, от блеска воды рябило в глазах. Изредка русла затенялись камышовыми зарослями высотой в несколько человеческих ростов. По берегам заводей и проток теснились причалы каменные и деревянные и просто мостки. Сновали лодки и катера. Потом поезд вырвался на простор. За окном раскинулся обширный залив; ветер морщил волну, качал понтоны и плоты; словно иголки торчали из воды многочисленные сваи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В дверь постучали. Сорби не успел ответить, как ворвалась Лойна. Сегодня она снова надела походное, но выглядела ничуть не хуже, чем вчера. Девушка раскраснелась, на лице цвела улыбка. Глаза горели.
— Смотри! — потребовала она.
— Куда? — в недоумении уставился на неё Сорби.
— Да туда же! — Лойна ткнула пальцем в сторону окна. — На залив смотри!
Сорби честно обернулся к окну. Сейчас поезд двигался по подвесной дороге, проложенной через залив. Берега скрылись в дымке и лишь чуть угадывались на горизонте.
— Смотрю, — пожал плечами Сорби. — Что я должен увидеть?
— Цепочки плотов видишь? — Лойна наклонилась ближе, коснулась его плечом. — Там выращивают моллюсков, и я… меня… — Она смутилась и отодвинулась. — Меня приняли на отделение аквакультуры. Я тоже стану их разводить!
— Нырять и собирать?
— Нет, что ты, этим занимаются простые рабочие, — улыбнулась Лойна. — Управление, выведение новых сортов, там много всего… Я всегда мечтала об этом, и вот!
— А меня приняли учиться на расчислителя, — сообщил Сорби.
— Это все знают, — заявила Лойна. — Только и разговоров про то, какой ты великий расчислитель! Брат мне все уши про тебя прожужжал, а ваш директор школы, когда об этом говорит, надувается от важности, прямо как рыба-пузырь!
— Ты-то откуда об этом знаешь? — спросил Сорби.
— Я мечтала об этом! Я всё про рыб прочитала, что есть в нашей библиотеке! — возмутилась Лойна. Конечно, я знаю, как раздувается рыба-пузырь! Она, если хочешь знать, спасается так от хищников. Становится большой и страшной, у неё для этого на брюхе рисунок такой специальной, в виде больших глаз. Хищная рыба видит большие глаза и пугается, и уплывает!
Теперь смущаться пришла пора Сорби. Трудно устоять перед таким напором.
— Нет, что то, я не сомневаюсь… Я про директора… — сказал он.
— А, это… — Лойна пренебрежительно махнула рукой. — Ваш директор — родственник моего отца, двоюродный брат, что ли. Они часто бывают у нас в гостях, вот и говорят о всяком. Вот и о тебе говорили…
Она испуганно посмотрела на Сорби. На её лице большими буквами было написано: «Ой, не сболтнула ли я чего лишнего?».
— Ладно, — сказал Сорби. — Говорили и говорили. Главное, мы теперь здесь… скоро будем. Но, получается, — он запнулся, — мы будем на разных отделениях?
— Ну, да, — подтвердила Лойна. — Зато… в одном городе… Сможем встречаться… — и закончила совсем уже тихо: — Наверное. Если ты…
Лойна замолчала, потом договорила решительно: — Если ты, великий расчислитель, захочешь со мной встречаться!
Вышла, с лязгом задвинув за собой дверь. Сорби, позабыв про красоты, проплывающие за окном, сидел и двигал челюстью, будто подбирая слова. Только что толку, если она уже ушла? И что ему теперь делать? Не было же ничего. Понять бы, хочет ли он с нею встречаться? Нет, он, конечно, не против, но… Экая решительная девчонка! С такой нельзя встречаться просто так, чтобы провести время. Может быть, она хочет серьёзных отношений? Девушки, по рассказам приятелей, особенно Мурона, всегда хотят именно этого, а он? Каких отношений хочет он сам, да и хочет ли, или его просто привлекает красивая фигурка? Сорби не умел решить, боялся решить, да и кто на его месте не боялся бы? Ему всего семнадцать лет, впереди учёба, кто знает, как оно будет? Так ничего и не надумав, Сорби выкинул эти мысли из головы. Приедем на место и посмотрим. Вдруг им будет не до встреч? Необходимость что-то решать отпадёт тогда сама по себе.