Под большим сверкающим тупоносым баллоном – металлической оболочкой «дирижабля» – висел крашеный стальной шар диаметром около семи футов; в этой «гондоле» я и должен был спуститься на дно океана. С обеих сторон гондолы имелось по электрическому мотору; они приводили в движение винты, призванные перемещать наше сооружение в среде, где давление в четыреста раз превосходит нормальное. Я уже был знаком с батискафом по чертежам, теперь мне представилась возможность пощупать его своими руками. Моя вера, питавшаяся до сих пор теорией, окончательно окрепла.
Кабина для наблюдателей была отлита из стали, толщина ее стенок составляла три с половиной дюйма. Два мощных стальных люка обрамляли прозрачные окошки в шесть дюймов толщиной.
В оболочке «дирижабля» (ее назначение – обеспечивать плавучесть всего аппарата под водой) находилось шесть стальных баков, вмещающих десять тысяч галлонов особо легкого бензина, удельный вес которого составлял немногим более половины удельного веса морской воды. Этот бензин служил для батискафа не горючим, а, так сказать, поплавковым наполнителем. Важным качеством бензина является его относительно слабая сжимаемость; он лучше, чем воздух, сопротивляется давлению толщи воды. Теоретически оболочка батискафа была в состоянии выдержать давление, соответствующее глубине в пятьдесят тысяч футов, – каковой на деле не существует в природе. Мы же собирались погрузиться на тринадцать тысяч футов – среднюю глубину мирового океана – и могли, таким образом, полагаться на значительный запас прочности.
Наиболее смелой стороной проекта профессора Пикара было то, что аппарат погружался без связывающих его с поверхностью тросов; этот факт, разумеется, встретил полное одобрение со стороны энтузиастов акваланга из Группы подводных изысканий. Пикар отказался от прежних конструкций глубоководных камер – стальных сфер, опускаемых в пучину на тросах. В свое время доктор наук Вильям Биб проник в морские глубины в таком шаре, обремененном колоссальным весом стального троса. Его прибор был лишен всякой маневренности; к тому же каждый дополнительный отрезок троса только увеличивал опасности, грозившие наблюдателю.
Батискаф был рассчитан для самостоятельного передвижения на глубине, в двадцать пять раз превосходящей возможности обычной подводной лодки. Он должен был погружаться вертикально вниз; торможение производилось посредством сбрасывания балласта в виде железных чушек, а также – в случае необходимости – выпусканием бензина из баков. Под гондолой была укреплена цепь весом в триста фунтов. Касаясь дна, она останавливала погружение всего аппарата; вместе с тем она позволяла батискафу крейсировать на высоте трех футов ото дна со скоростью одного узла. Батискаф мог таким образом пройти десять морских миль. Через прозрачные окна наблюдатели могли видеть подводный ландшафт, освещаемый наружными прожекторами, достаточно мощными, чтобы допускать цветную киносъемку.
Внутри гондолы имелось невероятное множество всяких рычагов. Наша группа сконструировала механические клешни, с помощью которых экипаж батискафа мог захватывать предметы, находящиеся снаружи. Кабина была оснащена десятками циферблатов, измерительных и других приборов, включая счетчик Гейгера для измерения космического излучения, а также кислородным аппаратом и воздухоочистителем, превосходившими по своему совершенству все, что было создано до тех пор в этом роде. Два человека могли жить внутри стального шара двадцать четыре часа.
В снаряжение батискафа входили и изготовленные нами в Тулоне глубинные пушки Пикара-Косэна. Эти пушки составляли целую подводную батарею, подобной которой еще не было на свете. Семь стволов двадцать пятого калибра заряжались трехфутовыми гарпунами, которые выстреливались с помощью гидравлического «пистона». Ударная сила возрастала с увеличением давления воды. На глубине трех тысяч футов пушка Пикара-Косэна пробивала трехдюймовую дубовую доску на расстоянии пятнадцати футов. На поверхности гарпун был бессилен.
Гидропушка предназначалась для поражения подводных обитателей, таких, как дразнившие наше воображение гигантские кальмары. Не полагаясь на одну только ударную силу гарпуна, мы подвели через гарпунный трос электрический трос к его наконечнику. Если «дичь» окажется невосприимчивой и к электричеству, наконечник гарпуна будет выделять в рану стрихнин. В казенной части гидропушки имелся барабан, который наматывал трос и подтягивал добычу.
Очень важно было своевременно обнаружить возвращающийся батискаф, чтобы запертые в нем люди не задохнулись. Для этого на «Эли Монье» был установлен специальный ультразвуковой аппарат, действие которого основано на подводной гониометрии [18]. Фрегаты «Ле Верье» и «Круа де Лорэн», а также самолеты могли выследить подводный дирижабль благодаря установленной на нем специальной радиолокационной мачте.
Чтобы подняться, батискаф освобождал груз, подвешенный к нему с помощью электромагнитов. На случай, если с экипажем произойдет что-нибудь непредвиденное, имелось устройство, обеспечивающее автоматическое выключение магнитной системы.
Конечным пунктом нашего первого перехода был защищенный от ветра залив под прикрытием вулканической вершины португальского острова Боавишта в архипелаге Зеленого мыса. Руководство операцией осуществляли Пикар, Косэн, Моно и Фрэнсис-Беф, капитан «Скалдиса» Ла Форс, отвечавший за спуск батискафа на воду и подъем его на борт, и, наконец, мы с Дюма и Тайе: нам было поручено зарядить баки и подвесить балласт, следить за аппаратом в ходе погружения, зачалить его по возвращении и вручить затем на попечение капитана Ла Форса.
Очень скоро выяснилось, что нам придется отказаться от испытания вспомогательного оборудования. Время не позволяло проверить действие механических клешней и гидропушки. Дюма был весьма разочарован: рушились его мечты увидеть извивающиеся щупальца громадного кальмара, расстрелянного, отравленного и пораженного током на глубине двух миль.
Исходя из необходимости оправдать ожидания своих почитателей и попечителей, профессор Пикар выразил пожелание принять непосредственное участие в первом, контрольном погружении батискафа. Остальные охотно с этим согласились. Наши суда стали на якорь около Боавишты в таком месте, где глубины достигали ста футов. Начался утомительный труд по спуску подводного дирижабля на воду. Пять дней мы бились, преодолевая самые неожиданные препятствия; наконец осталось только прикрепить к корпусу с помощью электромагнитов электрическую батарею весом в тысячу двести фунтов и несколько тонн железных чушек. Для автоматического возвращения батискафа из морской пучины в кабине имелся специальный «будильник»; в назначенный момент он сам отключал электромагниты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});