Читать интересную книгу Войди в каждый дом (книга 2) - Елизар Мальцев

—  Сделаю, что только смогу! — горячо пообещал Константин.— Да вы и сами до всего дознаетесь! Все в ваших руках!

—  В руках сила, а сердце еще в страхе живет!..

На бугре, где стояла низкая, будто наполовину вросшая в землю ферма, они невольно задержались.

Светлело. Внизу в крошеве ноздреватых, зеленых, полуистаявших льдин двигалась река, неся обрывки унавоженных дорог, клочки сена, пустую железную бочку из-под горючего, затертую среди торосов лодку. Густой стеклянный шорох тек над рекой, иногда заглушаемый тяжелым хрустом и скрежетом. Льдины наползали одна на другую, крошились со звоном, иную выпирало на берег, и она ползла по земле, врезаясь, как в масло, в желтую раскисшую глину.

За рекой в туманной испарине сквозила голубоватая, как вода, озимь, чернели клинья зяби, а еще дальше в прозрачной дымке стояли голые сиреневые леса.

—  Торчала бы вот тут целый день и не уходила,— щурясь вдаль, сказала Авдотья.— Не поймешь, что с душой делается...

—  Весна,— неопределенно протянул Константин и оглянулся на женщину, точно не узнавая ее.

Лицо Авдотьи было задумчиво и строго, обветренные губы сомкнулись в жесткой складке, но глаза теплели, будто вбирая и рассеянный свет утра, и хмельные наплывы ветра, и тающую голубизну неба, нежданно раскрывшегося в разрывах облаков.

—  Особо томишься вот в такую нору,— тихо проговорила она.— Еще снег по овражкам, трава не зазеленела, почки набухли, а ты ждешь чего-то, а чего — сама не знаешь!.. Вроде и с тобой что-то должно случиться, раз кругом все меняется, в обновку наряжается. А как пойдет все в рост, душа уже не ноет, а радуется, конечно, и солнышку, и букашке разной, и листику первому, а ждать перестаешь—будто ни к чему все это, так, пустое... Один, вы-

ходит, обман, а каждый раз хочется, чтобы тебя поманили чем-то новеньким. Может, годы думаешь вернуть, а вернуть их уже нельзя...

—  Да! Да! — как эхо, отозвался Константин.

—  Дунь! Айда! — крикнула спешившая мимо доярка.— Коровы ревмя ревут, а ты тут с парторгом любовь крутишь!

—  А тебя завидки берут? — е веселым вызовом спросила Авдотья и по-молодому сорвалась е места, побежала за подружкой. Толкаясь и хохоча, они скрылись в глубине фермы.

Константин вошел следом за ними в дышавшую теплом дверь. Глаза его не сразу свыклись с царившим здесь полумраком. Через всю ферму тянулась горбатая цементная дорожка, припорошенная сухими опилками я соломенной трухой, по обе стороны ее на покатом дощатом настиле стояли коровы. Пахло свежим навозом, опилками, парным молоком.

Мимо Константина, грубо задев его плечом, проскочила молодая доярка и стремглав бросилась к моечной, где толпились собравшиеся на дойку женщины. Она что-то негромко сказала им, и они тотчас окружали ее, сбились в кучу.

«Что-то случилось! — Константина словно кто подтолкнул в спину, и он заспешил к моечной.— Не иначе, какое-то несчастье!»

Но не успел он подойти к дояркам, как они, словно почуяв опасность, разошлись, преувеличенно строго закричали на коров, зазвенели подойниками.

Константин остановился, точно его ударили по лицу. «Ну что я им такое сделал? Почему они не доверяют мне?» Он медленно двинулся вдоль цементной дорожки, останавливаясь то около одной доярки, то около другой, глядя, как мелькают проворные загорелые руки, слушая, как о подойник бьются тугие струи молока.

—  Константин Андреевич!

Размахивая газетой, к нему бежала Васена, раскрасневшаяся, только что с улицы.

—  Здравствуйте! — Она перевела дух, не спуская с него сияющих глаз.— Пришла вот... Хочу почитать дояркам газету после дойки. Одобряете?

—  Вполне.— Он закивал, довольный тем, что хоть одна душа радуется встрече с ним.

—  Я теперь буду приходить сюда каждое утро.— Васе-па говорила об этом так, точно ее решение должно было

восхитить его.— Утром у меня всегда свободное время. А женщинам весь день и присесть некогда, не то что газету почитать!

—  Вы молодец, Васена!

Он безучастно смотрел на ее румяное улыбчивое лицо с крутой ямочкой на правой щеке, на белую пуховую шапочку, похожую на огромный одуванчик, присевший на светлые волосы, и мучился все тем же: почему доярки отвернулись от него?

—  А вы были в красном уголке? Видели, как я там все прибрала? — Васена, как маленькая, схватила его за руку и потащила за собой.

Рядом с моечной была боковушка, где хранился раньше всякий хлам, бросовые бидоны, подойники. Ее-то Васена и приспособила под красный уголок и комнату отдыха для доярок. Она побелила известью дощатые стены, украсила их яркими плакатами, репродукциями из журналов, повесила лозунг, призывавший повысить удой на каждую фуражную корову, небольшое оконце задернула марлевой занавеской. Длинный колченогий стол, привезенный с полевого стана, был застлан красным сатином, на нем лежали книги и брошюры, чернели кости домино, стояла шахматная доска с расставленными фигурами. — К играм ни разу еще не притронулись,— огорченно проговорила Васена, но тут же упрямо тряхнула головой.— Но все равно я их приучу! Лишь бы одна втравилась, а там пойдет, не оторвешь! Хорошо бы сюда приемничек, а? Чтобы музыку послушать, верно?

—  Ну что ж, постараемся раздобыть и музыку,—пообещал Константин.

—  О-о! Тогда я вам в ножки поклонюсь!

Он был смущен выражением такой ничем не заслуженной благодарности, полистал первую попавшуюся под руку книжицу и удивился, что она не разрезана.— Выходит, это им тоже неинтересно?

Васена скользнула взглядом по обложке с фиолетовой свеклой.                                                                              .

—  Про опыты разные не берут.— Она пожала плечами,— Я уж их по-всякому уговаривала, а они смеются: мы, мол, и без книжек знаем, на чем свекла родится, а на чем яблоки... Вот если бы вы, как агроном, поговорили с ними, а?

Она коснулась рукою его руки и с таким нескрываемым обожанием посмотрела на него, что Константин тут же согласился.

—  Давайте попробуем как-нибудь... Я только думал Начать такие беседы с полеводческой бригадой и с огородной, но можно, конечно, и с доярок... Они ведь мало что знают о кормовых единицах, о рационах, так что польза все равно будет. Зоотехника позовем — пусть и она выложит, что знает!

—  Еще бы! Вот здорово! — восхищенно всплеснула руками Васена, будто это нужно было прежде всего ей самой.—Я давно собиралась вас попросить об этом, но как-то не смела...

—  Это вы-то не смели? — Константин рассмеялся.— А по-моему, вы любого уломаете!.. Помните, как уговорили меня пойти на свадьбу?.. Мне до сих пор не по себе...— Константин вздохнул, помолчал.— Может быть, не послушайся я вас, все у них сложилось бы по-другому...

—  Чепуха! — резко заявила Васена.— При чем тут вы? Разве можно связывать свою жизнь с человеком, которого но любишь? Не уважаешь даже?

—  Но мне казалось, что Ксения Корнеевна...

—  И я так считала,— горячо и порывисто перебила Басона.— Я думала, что у них есть что-то общее... Но ее не поймешь. Она вот мне родная сестра, а что она за чело-век, я до конца не знаю... Она добрая, про честность я и не говорю — тут к ней не подступись, а принципиальная такая, каких редко встретишь, во вред себе, но принципиальная.— Лицо Васены уже было иным, чем минуту назад, оно дышало тревогой.— Прямо обида берет, когда около какой-нибудь пустой женщины хороший человек страдает. А тут такая душа, а к ней погань липнет... Э-э, словами тут не поможешь! Но мне ее ужасно жалко...

—   И мне тоже...

Константин сам не знал, как вырвались у него эти слова, поймал недоуменный и как бы вопрошающий взгляд Васены, но договорнть не успел — в красный уголок «?тали входить доярки и рассаживаться вокруг стола и на длинной лавке около стены.

Они входили тихо и степенно, без обычной суеты, шуточек, смеха, как это бывало, когда они собирались преж-де, молча разместились, положив усталые, словно размякшие  после дойки, руки на колени, на красную скатерть стола.

Снова начиная волноваться, Константин пытливо вглядывался в обветренные лица женщин, такие разные, непохожие, но сейчас скованные одним выражением не то настороженности, не то угрозы.

«Да что с ними такое?» — всполошился он.

Поискав глазами Авдотью, он дружески кивнул ей, по она тоже сидела насупленная и строгая, даже не ответила на его улыбку.

Одна Васена ничего не замечала, радостно оглядывала всех, кому-то подмигивала, посмеивалась. Она сняла свою пушистую шапочку, бросила ее на стол, встряхнула белыми волосами.

—  Значит, так,— призывая к тишине, проговорила она и развернула газету.— Я буду вам каждый день читать, что найдем интересное в газетах. Если чего не поймем, не разберемся своим умом, позовем на помощь нашего парторга, ясно? А теперь скажите, какие вас новости больше интересуют — что в мире делается или у нас в стране? С чего начнем?