Читать интересную книгу Западня - Сьюзен Льюис

Мэриан отважилась на вопрос:

— Если Гастингсы действительно что-то скрывают, почему они согласились финансировать фильм?

Бронвен пожала плечами.

— Странно, да? Во всем этом есть что-то загадочное. Весь Манхэттен прислушивается к Фрэнку Гастингсу — даже полиция пальцем не шевельнет без его одобрения. Он — сильная личность, вот увидишь. Излучает ауру.

— Чем он занимается?

— Проще сказать, чем он НЕ занимается. Главная ипостась — банкир. Кстати, для своего возраста он очень молодо выглядит. И жена тоже. Оливия унаследовала все лучшее. Видела ее фотографии?

Мэриан кивнула.

— Красавица, правда?

— Д-да.

— Ну вот, и ты туда же! У Стефани от нее мурашки по коже. И у меня.

— Неудачный снимок?

— Нет. На всех фотографиях одно и то же — серьезна она или улыбается. Сначала Грейс не хотела их показывать, но потом поняла, что я из-под земли достану — в смысле в редакциях газет. И ведь что интересно: я просмотрела публикации — повсюду использованы снимки, сделанные самое меньшее за два года до ее исчезновения. И это несмотря на то, что редакции завалены ее фотографиями, сделанными, когда она была в зените славы. Она прославилась в качестве богатой наследницы и одаренной художницы. Ее портреты печатались на журнальных обложках. За ней волочились все более или менее приличные холостяки города; дамы копировали ее стиль. Она носила темные очки, которые сама же и смоделировала, так один антрепренер сколотил целое состояние, наладив выпуск точно таких же. Чуть ли не все ходили в майках с буквами «ОГ» на груди. Газеты изощрялись на все лады, придумывая броские заголовки: «ОГо, какая девушка!»; «О — Гений!». Эти инициалы стали своего рода фирменным знаком. А после ее исчезновения в ход пошли новые клише: «О — Где же ты?», «О Господи, что с ней стряслось?» — или, как в одной газете: «Облапошенный Город».

— Облапошенный?

— Да. Я своими глазами видела в библиотеке. Причем, это была передовица — стоит ли удивляться, что редактора мигом уволили?

— Что же там было написано?

— Ничего особенного. Что ее картины не так уж и талантливы, просто все поддались магии имени. Но в конце содержался намек на какое-то расследование, результаты которого могут не понравиться «наверху». У меня в номере есть копия, сама прочтешь, если захочешь.

— Конечно. — Мэриан немного подумала и спросила: — Может, стоило бы повидаться с этим редактором?

— Легко сказать.

— Он не откроет рта без санкции Фрэнка?

— Он ни при каких условиях не откроет рта. — Видя растерянность Мэриан, Бронвен наклонилась к ней через весь стол и многозначительно прошептала: — Он умер.

Официант принес счет. Бронвен расплатилась, и они вышли на улицу. Дождь перестал, но дул пронизывающий ветер.

— Удачное совпадение, правда? — спросила Бронвен, беря Мэриан под руку. До их отеля было всего несколько кварталов, так что они решили пройтись пешком.

— От чего он умер?

— Погиб в дорожной катастрофе — где-то в Бронксе.

— Ты подозреваешь, что это не была дорожная катастрофа?

— Как я уже сказала, это явилось уж слишком удачным совпадением. Покойнику не задают вопросов.

В ту ночь Мэриан долго лежала без сна, обдумывая услышанное. Что-то сильно беспокоило ее в этой истории, но она не могла понять, что именно; догадка все время ускользала, и только когда у нее начали смыкаться веки, мелькнула догадка, но сон сморил Мэриан прежде, чем она это осознала.

Утром ее разбудил резкий телефонный звонок, ворвавшись в кошмарный сон, в котором человек в майке с буквами «ОГ» на груди гонялся за ней по опустевшим улицам Бристоля. Сначала это был Пол, но потом он превратился в Мэтью; рядом с ним бежала Мадлен. Мэриан не знала, почему убегает, но животный страх гнал ее дальше. В ушах гремел набат; легкие раскалились; глаза рвались наружу из орбит; ноги отказывались служить. Мэриан упала — и увидела мчащийся прямо на нее автомобиль; за рулем сидела Оливия. Ждать спасения было неоткуда. Мэриан, точно рыба, беззвучно шевелила распухшими губами. Еще секунда — и… И тут раздался звонок.

Еще не поняв, явь это или продолжение сна, она схватила трубку и услышала оживленный голос Стефани. Та хотела знать, как она долетела.

Потом к ней постучалась Бронвен и, показав, где буфет, оставила Мэриан завтракать, а сама побежала звонить. Остаток дня они провели вдвоем в комнате Мэриан, пытаясь разобрать инструкции Мэтью и сокрушаясь, что им ни за что не выполнить эти инструкции — даже сотую часть.

— А это еще что за бред? — брюзжала Бронвен. — «Для получения требуемой глубины нужно приближаться к истине шаг за шагом, постоянно учитывая окружение, то есть шум, освещение, температуру. Одного лишь портрета золотой нью-йоркской молодежи, выполненного крупными мазками, недостаточно. Необходимо передать оттенки, преступную подоплеку, если таковая имеется. Потребуется полное — неприглаженное!!! — описание друзей и коллег». — Бронвен подняла глаза на Мэриан. — Это твои восклицательные знаки?

— Он так произнес.

Бронвен развеселилась.

— Хотела бы я знать, что творилось в голове у Стефани, когда он все это диктовал.

— Читай дальше.

Добравшись до конца страницы, Бронвен снова покатилась со смеху.

— Если бы я не симпатизировала Мэтью, я бы его возненавидела. Ну ладно. Будем надеяться, ты получила удовольствие от работы шифровальщика. Разрешаю тебе послать его… нет, лучше не надо, он кусается. Кажется, это голос Стефани?

Мэриан кивнула.

— Ну, дорогуша, теперь мы получили некоторое представление о том, как угодить Мэтью Корнуоллу. Впрочем, не этот ли педантизм и вознес его на вершину профессионального мастерства? Мы, жалкие ремесленники, должны благодарить судьбу за счастье работать с Мастером. — Она скривилась и поднялась с места. — А знаешь, многие чем угодно пожертвовали бы, чтобы оказаться на нашем месте. Правда, я предпочитаю иметь свое собственное. И вообще, я умираю от голода. Пошли ужинать.

Пока Бронвен принимала душ, Мэриан ломала голову над загадкой Оливии. Они целый день склоняли ее на разные лады, анализируя каждый факт и фактик, но истинный внутренний облик девушки ускользал от них. В записках Стефани было сказано: «Нам никогда не узнать всей правды, но постарайтесь подобраться к ней как можно ближе — насколько вам позволят». Мэриан удивили такие капитулянтские настроения. В ней росла уверенность, что если они будут работать не жалея сил и копать глубоко, то обязательно найдут решение того, что ныне представляется неразрешимой загадкой. И ключом послужит погибший редактор.

Но с чего начать? Проработав некоторое время с Бронвен и выслушав рассказы нескольких друзей и знакомых Оливии, Мэриан все еще верила: она что-нибудь придумает. Ей хотелось заняться этим расследованием в одиночку: не для того чтобы лишить Бронвен заслуженных лавров, а — если быть честной с самой собой — чтобы возвыситься в мнении Мэтью. Мысль о том, что она старается произвести на него впечатление, была не особенно приятна, но еще более невыносимо было то, что он третировал ее как ничтожество, недостойное даже дружеского приветствия. Мэриан решила доказать, что она способна на многое — гораздо большее, чем они думают. Правда, если ей не удастся хоть немного продвинуться в этом расследовании, ни у кого не откроются глаза и она только выставит себя на посмешище.

Но прошла неделя, а ей так и не представилась возможность что-либо предпринять. Бронвен неотлучно была рядом, таскала ее на тусовки отпрысков богатейших и влиятельнейших семейств Нью-Йорка. Они облазили вдоль и поперек весь Манхэттен. Мэриан никогда не забудет, как однажды такси, в котором они ехали в галерею Рабина Мейера, обогнал мчавшийся на предельной скорости полицейский автомобиль — и затормозил прямо у них перед носом. Из него, не гася фар и не выключая сирены, выскочили четверо полицейских и устремились к какому-то зданию. Но главным потрясением явилось то, что она не испытала ни малейшего потрясения. Пребывание в Нью-Йорке было для Мэриан чем-то нереальным, словно происходящим в кино. Клубы пара из канализационных люков; шипящие языки пламени из окон зданий, небоскребы — все казалось слишком грозным, величественным, гротескным, чтобы быть правдой. Этот город и возбуждал, и обескураживал, но не пугал.

По вечерам они с Бронвен ужинали в номере; Мэриан печатала отчеты. Рабин Мейер не сказал ничего такого, чего бы они не знали. Да, Оливия выставлялась в его салоне. Да, жила в небольших апартаментах над галереей. Нет, он ничего не знал о ее частной жизни кроме того, о чем упоминалось в газетах, а к этому нужно подходить с большой осторожностью. Ее бывшие друзья-мужчины либо вообще отказывались отвечать на вопросы: мол, они все рассказали в полиции, — либо пускались в догадки, что с ней могло приключиться. Подруги большей частью отзывались о ней как о загадочной, экзотичной и очень сексуальной молодой женщине, черствой эгоистке, абсолютно лишенной понятий о нравственности; одна назвала Оливию исчадием ада. Этой-то девушке Мэриан и решила нанести повторный визит.