Чуть дальше, около открытой каюты, два водолаза проверяли свои акваланги. Краска не будет вечно оставаться на поверхности, и им придется действовать быстро, чтобы обнаружить подводный туннель. Геолог Рэнкин стоял около Стритера. Увидев Хэтча, он улыбнулся и, подойдя к нему, сжал его руку своей могучей волосатой лапищей.
— Привет, доктор Хэтч, — поздоровался он, и в косматой бороде сверкнули белые зубы; свои длинные волосы он заплел в косу. — Знаете, вам принадлежит потрясающий остров.
Хэтч уже слышал несколько разных вариантов подобного заявления от других служащих «Талассы».
— Ну, думаю, именно поэтому мы здесь и собрались, — улыбнувшись, ответил Малин.
— Нет, нет. Я имел в виду с географической точки зрения.
— Правда? Мне всегда казалось, что он ничем не отличается от других островов, всего лишь большой кусок гранита в океане.
Рэнкин засунул руку в карман дождевика и вытащил горстку чего-то похожего на гранолу.[25]
— Ничего подобного, — проговорил он с набитым ртом. — Гранит? Это биотитовый кристаллический сланец, с трещинами, изменившийся до невероятной степени. И еще с друмлином наверху. Первозданным, представляете, приятель?
— Друмлин?
— Это такой холм из осадочных пород и камней. Никто не знает, как они образуются, но, если бы я не был уверен, что это не так, я бы…
— Водолазы готовы, — послышался из приемника голос Нейдельмана. — Все станции, проверка, по порядку.
— Контрольная станция, вас понял, — проскрипел голос Магнусен.
— Компьютерная станция, вас понял, — сказал Уопнер, чей голос даже из приемника казался скучающим и раздраженным.
— Радиолокационная станция альфа, вас понял.
— Радиолокационная станция бета, вас понял.
— Радиолокационная станция гамма, вас понял.
— «Наяда», вас понял, — сказал Стритер в микрофон.
— «Касатка», подтверждаю, — послышался голос Нейдельмана. — Занимаем свои места.
Когда заработали двигатели «Наяды» и она стала набирать скорость, Хэтч посмотрел на часы — двадцать минут девятого. Скоро начнется прилив. Он пристроил свою аптечку, и тут из каюты, смеясь какой-то своей шутке, вышли водолазы. Один был высоким и стройным, с черными усами. Водолазный костюм из тонкого неопрена так плотно обтягивал его тело, что проступали все анатомические подробности.
Другим водолазом оказалась женщина — она повернулась к Хэтчу и посмотрела на него. На ее губах появилась игривая улыбка.
— Так вы и есть тот загадочный доктор?
— Я не знал, что я загадочный, — ответил Хэтч.
— Но это же ужасный остров доктора Хэтча, non?[26] — сказала она и со смехом показала на Рэггид. — Надеюсь, вы не обидитесь, если я постараюсь обойтись без вашей помощи.
— Я тоже надеюсь, что она вам не понадобится, — сказал Хэтч, пытаясь придумать что-нибудь не такое банальное.
Капли воды блестели на оливковой коже, а в карих глазах сияли золотые искорки. Хэтч решил, что ей не больше двадцати пяти. А еще у нее был очень необычный акцент — французский с примесью диалекта островов.
— Я Изобель Бонтер, — представилась она, сняла неопреновую перчатку и протянула Хэтчу руку.
Он пожал ее, она оказалась прохладной и мокрой.
— Какая у вас горячая рука! — вскричала Изобель.
— Приятно познакомиться, — с опозданием проговорил Хэтч.
— А вы тот блестящий доктор из Гарварда, о котором постоянно говорит Джерард, — сказала она, заглядывая ему в лицо. — Вам известно, что вы ему очень нравитесь?
Хэтч почувствовал, что краснеет.
— Рад слышать.
Он никогда не задумывался о том, как относится к нему Нейдельман, но вдруг обнаружил, что ему это приятно. Краем глаза он успел заметить, как перекосилось от ненависти лицо Стритера.
— Хорошо, что вы здесь. Мне не придется вас искать.
Хэтч нахмурился, не понимая, что она имеет в виду.
— Я буду искать старый лагерь пиратов и проводить раскопки. — Изобель окинула его проницательным взглядом. — Вы владеете островом, non? Где бы вы разбили лагерь, если бы вам требовалось провести на нем три месяца?
Хэтч задумался.
— Раньше здесь были густые заросли елей и дубов. Думаю, пираты могли расчистить подветренную часть острова. На берегу, неподалеку от своих кораблей.
— Подветренная сторона? Но в этом случае в хорошую погоду их могли заметить с материка.
— Ну, наверное, могли. В тысяча шестьсот девяносто шестом году на берегу уже появились поселения, хотя и немногочисленные.
— А еще им нужно было следить за другой стороной острова, n'est-ce pas?[27] За проплывающими мимо кораблями, которые могли их увидеть.
— Верно, — согласился Хэтч, который не понимал, что происходит. «Если она знает ответы, зачем тогда задает вопросы?» — Главный маршрут между Галифаксом и Бостоном проходил мимо острова, по проливу Мэн. — Он помолчал немного. — Но если на побережье уже жили люди, как им удалось спрятать девять кораблей?
— Я тоже об этом подумала. В двух милях отсюда есть глубокая бухта, которую прикрывает остров.
— Черная бухта, — подсказал Хэтч.
— Exactement.[28]
— Разумно, — заметил Хэтч. — Люди поселились в Черной бухте только в середине семнадцатого века. Рабочие и Макаллан могли жить на острове, а корабли Окхем спрятал в гавани.
— Значит, наветренная сторона! — сказала Бонтер. — Вы мне очень помогли. А теперь пора заняться делом.
Раздражение, которое почувствовал Хэтч из-за ее вопросов, мгновенно растаяло в лучах ослепительной улыбки. Она собрала волосы и надела капюшон, затем последовала маска. К ней подошел другой водолаз, чтобы поправить акваланг, и сказал, что его зовут Серджио Скопатти.
Бонтер оценивающим взглядом окинула его затянутую в водолазный костюм фигуру, словно видела в первый раз.
— Grande merde du noir,[29] — проговорила она, — не знала, что «Спидо» выпускают еще и водолазные костюмы.
— Итальянцы умеют делать отличные вещи, — рассмеявшись, заявил Скопатти. — Я в нем molto svelta.[30]
— Как моя камера, работает? — крикнула Бонтер через плечо, обращаясь к Стритеру и постучав пальцем по маленькой камере, закрепленной на маске.
Стритер быстро нажал на несколько кнопок, и тут же на контрольной панели ожил видеоэкран, на котором появилось усмехающееся лицо Скопатти.
— Смотри в другую сторону, — посоветовал напарнице Скопатти, — а то испортишь свою камеру.
— Ладно, буду смотреть на доктора, — сказала Бонтер, и Хэтч увидел, как на экране появилось его лицо.