– Карусель, мужики! – предупредил Герман и, не разгибая рук, закружил мальчиков. А потом бережно поставил обоих на пол.
– Идите погуляйте с собаками, – распорядилась Этери, – и будем ужинать.
– Мам, ты плакала? – заметил Никушка.
– Из-за вас. Вы деретесь – я плачу.
– Но мы же уже не деремся! – обиделся Сандрик.
Для него драка осталась в далеком прошлом.
– Вот вы подрались и забыли, – вздохнула Этери, – а я буду помнить десять лет. Идите выведите собак. Только бахилы не забудьте.
Мальчики убежали.
– Я тоже пойду погуляю, – объявил Герман. – А вы тут еще потолкуйте о своем, о девичьем.
– Не уходи, надо посоветоваться, – попросила Этери, и он остановился. – Мы тут с Катей надумали мальчиков в школу Далькроза отдать…
– В школу кого? – переспросил Герман.
– В школу ритмики, – опередила подругу Катя. – Тут на Рублевке открылась одна.
– Мы ритмику в школе проходили, – задумчиво проговорил Герман. – С первого по четвертый класс. Мы ее терпеть не могли. Танцы – это для девчонок. Со всем уважением, – насмешливо поклонился он.
– Школа Далькроза – это совсем другое. Это не танцы, а именно ритм, – пояснила Этери. – Они все время дерутся, я хочу как-то снять агрессию.
– Хочешь снять агрессию, отдай их в школу восточных единоборств, – посоветовал Герман. – Там, во-первых, подчинение сенсэю, железная дисциплина, а во-вторых, единоборства – прекрасный клапан для спускания пара. И тут в зале пусть качаются.
– Пока мы живем в гостевом доме… Я боюсь оставлять их в зале одних, – призналась Этери. – Они азартные, а тренажеры – это все-таки очень опасно.
– Да, тренер нужен, – согласился Герман. – А ты из охраны кого-нибудь не хочешь припахать? У тебя на воротах бравый хлопец, наверняка борец. Можно ему приплачивать…
– Это мысль, – одобрила Этери. – И как мне самой в голову не пришло? Спасибо.
– Главное, чтобы парни тренировались до седьмого пота, – добавил Герман. – И тогда у них пороху не останется на драки.
– Ладно, пошли назад, – предложила Этери. – Мне надо еще кое о чем тебя попросить, а при детях я не хочу.
– Чем могу, – кратко бросил Герман.
Этери заметила, что он не обнял жену, даже под руку ее не взял, пока они возвращались по мощенной плитняком садовой дорожке к гостевому дому. Ее чувства щадит, догадалась Этери. Наоборот, он обнял за плечи ее, Этери, и ей опять захотелось плакать. Но она сдержалась.
– Мне надо купить процент акций «Мартэкс Груп», – заговорила она, проглотив ком в горле. – Незаметно, постепенно, главное, чтобы Леван не знал, что это я. Хочу получить блокирующий пакет акций. Взять его за Фаберже.
– Фаберже? – не понял Герман.
– Яйца, – перевела ему Катя.
– Что ж, это нетрудно. Денег будет стоить, но комиссионных я с тебя не возьму. Надо посмотреть котировки, покупать, когда они падают…
– Они сейчас падают, – усмехнулась Этери. – Его развод и новый брак скверно сказались на бизнесе. Но это не срочно, можно и другой случай найти. Я позвоню адвокату, у него доверенность…
– Что за адвокат? – спросил Герман, бережно помогая ей, а потом и Кате подняться на крыльцо.
– Понизовский.
– Наш человек! – засмеялся Герман.
– Об этих делах больше ни слова, – предупредила Этери, завидев бегущих к дому мальчиков с собаками.
В прихожей закипела веселая суета. Все раздевались, с Леди и Лорда снимали бахилы… Этери отправила сыновей наверх мыть руки и готовиться к ужину, а гостям предложила свою ванную при спальне на первом этаже. Наконец все расселись за столом.
Дареджан Ираклиевна приготовила баклажаны, фаршированные орехами, сациви, долму в виноградных листьях, роскошные, пышущие жаром хачапури. Этери хотелось вина, но Кате было нельзя из-за беременности, а Герман вообще не пил, поэтому она тоже не стала. Все вместе с детьми пили сок.
– У меня есть еще одна идея, – поделилась Этери с Катей, глядя, как дети уписывают голубцы за обе щеки. – Вообще-то я замахивалась на многое, хотела сделать выставку грузинских художников…
– Ты еще сделаешь выставку грузинских художников, – ободрила ее Катя. – Но сейчас, на первых порах, надо слегка притормозить. Да, – спохватилась она, – а что за идея?
– Хочу сделать выставку «Частная коллекция». Попросить картины у Никиты Скалона. У него потрясающее собрание.
– Отличная мысль! Я думаю, он не откажет. И даже денег с тебя не возьмет.
– Я не хочу, чтобы меня все жалели, – нахмурилась Этери.
– Брось, жалость тут ни при чем. Еще со страховкой намучаешься выше крыши. Слушай, – возбужденно заговорила Катя, – а ты не хочешь сделать выставку Нининых рисунков? У нее обалденные эскизы костюмов, и вообще она прекрасно рисует. А если ты предложишь ей выставку, Никита будет есть у тебя из рук.
– Ладно, я подумаю, – улыбнулась Этери, чувствуя, как становится легче на душе. – Это дельная мысль. Надеюсь, Галынин не будет возражать.
Галыниным звали режиссера, к спектаклям которого Нина Нестерова делала костюмы. А Вера Нелюбина была его женой.
– А почему он должен возражать? – удивилась Катя. – Для него это лишняя реклама, а реклама лишней не бывает.
– Ладно, заметано.
Они попили чаю с тирольскими пирогами, о мороженом, как это обычно бывает, когда еды много, забыли. Этери отправила сыновей спать, Катя и Герман тоже засобирались: завтра понедельник, будут пробки в сторону Москвы.
Проводив друзей, она спохватилась, что впервые за долгое время целый вечер не курила. Много времени существовала только на кофе и сигаретах, а теперь не больно-то и хочется. «Закрепим это ощущение», – решила Этери и отправилась желать сыновьям спокойной ночи.
Глава 9
Она сделала все, что задумала. Нашла школу восточных единоборств на Рублевке, записала туда сыновей. Переговорила с Асланом, чтобы занимался с ними в домашнем спортзале. Он был только рад, даже удивился, что за это еще и деньги причитаются.
С денежными делами Этери тоже разобралась. Позвонила Понизовскому и предупредила, что хочет поручить покупку акций Герману Ланге. Он одобрил выбор. Этери перезвонила Кате и дала отмашку.
Галерея на Винзаводе была сдана под чужую выставку «холодного интеллектуального дерьма», как говорила Катя. Сдана вплоть до Нового года. Вот и прекрасно, решила Этери. Она пока подготовит задуманную выставку мастера прекрасного женского/детского тела, но арендаторов надо предупредить уже сейчас, чтобы впредь на помещение не рассчитывали. Тем временем и синяк сойдет.
Потом Этери позвонила Нине Нестеровой, предложила ей персональную выставку.
– Шутишь? – растерялась Нина.
– Я на работе не шучу.