пару секунд теряю ее из виду. Окружает меня только майский теплый вечер и мое беспокойство. Куда она делась? Пошла бы привычной дорогой, я бы ее увидел, но она явно вознамерилась сбежать.
И, честно, одна моя часть совсем не против этого. Это же стопроцентный способ избежать неловкости и объяснений. Которых, к слову, она толком и не потребовала. Бульдог оказался на редкость деликатным. Только прикусила, да и то не до крови.
Остановившись, я прислушиваюсь, и ловлю звук торопливых шагов. Понятно, решила обойти по дуге, мимо фонарей.
Ныряю в темноту, иду на одной только интуиции. Когда глаза привыкают, вижу кусок белой футболки, которая торчит из-под свитшота.
За рывок, который я совершаю, меня похвалил бы любой тренер. Скорость удивительная. Хватаю Ангелину за рукав и заставляю обернуться.
В темноте смотрю в ее глаза и понимаю, что врать и юлить сейчас физически не смогу. Потому говорю:
— Я хотел тебя поцеловать и поцеловал. Извини, я не должен был. Если ты можешь меня простить, давай забудем. И продолжим дружить.
— Громов, ты такой придурок.
Я энергично киваю, не отпуская ее:
— Придурок, знаю. Сколько раз еще надо извиниться? В смысле, это не сарказм, я правда готов извиняться столько, сколько тебе нужно.
Но Геля молчит, и я тоже. Тут, вдали от фонарей, меня снова настигает ощущение этого непреодолимого притяжения. Но снова все портить я не намерен. Вот бы отмотать бы все хотя бы до момента, когда мы вышли из приюта несколько часов назад!
Геля вздыхает. У нее темные глаза, поэтому я не вижу, куда именно она смотрит. Но точно не на меня.
Она говорит:
— Поехали домой.
Я тяну воздух в два захода, наконец чувствуя, как наполняются легкие. Не злится. Это уже неплохо.
Тут же вытаскиваю из кармана телефон, чтобы вызвать такси. Вдруг она передумает?
Пока ждем машину, Геля молчит. Упрямо сжимает губы и отворачивается. Не совсем, только вполоборота. И я вижу в этом хороший и одновременно плохой знак.
Мне страшно хочется ее обнять. Она так сладко пахнет. Когда думаю об этом, рот мгновенно наполняется слюной. Реакция на обманчивый аромат булочек.
Сердце частит. Что делать-то теперь? Наверняка Геля расскажет брату. Богдан точно оторвет мне все, до чего только сможет дотянуться.
Конечно, я не боюсь его. Скорее переживаю за то, что подвел друга. Мы никогда не были сильно близки, но по жизни всегда шли рядом друг с другом, все делали вместе. Это не дружба в полном понимании слова, но это точно какие-то особенные уважительные отношения. Какие-то пацанские, что ли. Уверен, что он мои действия бы не оценил.
Искоса смотрю на Гелю. Она гордо вздергивает нос, будто чувствует мой взгляд. Даже думать боюсь о том, что у нее сейчас в голове. Надо же было так облажаться!
Когда приезжает машина, я открываю Ангелине дверь. Но она демонстративно обходит тачку и садится с другой стороны. На заднее сидение. Почему же тогда не села вперед?
Я хмыкаю и приземляюсь рядом с ней. Окей, значит, не время для ухаживаний. Достаю кейс с наушниками, открываю его, задумчиво верчу в руках. Потом защелкиваю крышку и шепчу:
— Наушники сели. Поделишься?
Геля поворачивает голову, смотрит на меня долго и задумчиво. Чувствую, как холодная дрожь катится от затылка к лопаткам. Хоть бы она не поняла, что я вру.
— Конечно.
Геля протягивает мне наушник и включает музыку.
Все для тебя, ни для кого более,
Ты пока еще не знаешь, но играешь на моем поле.
Удар мимо, судью на мыло.
После привычного для меня дипхауса это кажется слишком уж откровенным. Снова скашиваю взгляд на Гелю. Совсем забыл, что люди обычно слушают музыку с текстом. Она специально этот трек выбрала? Отворачиваюсь к окну, и меня догоняет вторая часть припева.
Я никогда тебя не брошу, не кину,
Моя маленькая глупая богиня для кретинов,
Как я.
Прямо как я.
Когда подъезжаем к подъезду Гели, я прошу водителя подождать. Выхожу вслед за ней, хоть и совсем не уверен в том, что имею право. Теперь.
У подъезда она протягивает мне раскрытую ладонь. Вкладываю в нее наушник.
Спрашиваю, чтобы разрушить тишину:
— Хорошая песня. Первая. Скинешь?
Геля смотрит на меня, медля с ответом. Задерживаю дыхание, будто предчувствуя что-то. Уйдет? Или скажет что-то? Тренироваться вместе мы теперь, конечно, уже не будем. Сам виноват.
И тут она подается вперед, кладет ладони мне на плечи и касается моих губ своими. Очень легко, мимолетно, тут же отстраняясь. Как будто и не было этого призрачного поцелуя. Я тут же вспыхиваю, хочется обнять ее или хотя бы притянуть чуть ближе к себе, но я не успеваю.
Она говорит:
— Извиняться не нужно. Я тоже хотела. Просто подумай, что именно было не так.
И уходит. Как в кино. Неожиданно, но как-то мягко. Раньше не замечал, что у нее такая плавная походка.
Я остаюсь стоять истуканом. И действительно думаю.
Глава 31
Прихожу в себя, когда таксист выходит из машины и тихо окликает меня:
— Молодой человек.
— Да? — оборачиваюсь растерянно.
— Я в целом не против постоять, но там ожидание платное уже мотается. Вы же в курсе?
— Да? В смысле, да. Поехали. Извините, — последнее слово слетает с моих губ и тут же тянет за собой усмешку. Сколько раз за вечер я уже его повторил?
— Да не проблема.
В машине я тупо пялюсь в окно и пытаюсь максимально честно разложить собственные мысли. Мне нравится Ангелина. И, кажется, она дала понять, что эти чувства в какой-то мере взаимны. Я ведь правильно ее понял? Сложно в это поверить, она ведь на каждой семейной сходке пыталась меня уколоть позабористее. В общем-то, как и я ее. Почему все вдруг встало с ног на голову? А что, если я просто путаю симпатию и благодарность за то, что Геля вызвалась помогать мне?
Она совсем не похожа на тех, с кем я раньше встречался. И начинать с ней что-то мне попросту страшно. Она хорошая девчонка, и мне совсем не хотелось бы ее обижать. А если ничего не выйдет? Тогда и отношения с Богданом испортятся, и нашим родителям будет неловко друг перед другом. Сложно представить, что мы сможем так же, как обычно, поехать на уютную дачу к Субботиным, если мы с Гелей расстанемся. А если нет, и будем вместе? Как с этим быть? Родители же задушат нас своими приколами, как это было уже раньше, в детстве.
От