class="p1">– Дамы и господа, или лучше сказать товарищи, сочту за честь сыграть для вас несколько мелодий из замечательных кино– и телефильмов. Дамы сегодня прекрасно выглядят, я польщён, – он поклонился толпе. – Приступим же, пока мужчины не поколотили меня за излишнюю разговорчивость. «Песня мушкетёров», Максим Дунаевский.
Не давая собравшимся переварить сумбурное приветствие, Денис живо взял первые аккорды. Дунаевский – мастер мелодизма. Играть его произведения одно удовольствие. Много нот и много удовольствия.
– «Джентльмены удачи», – продолжая изображать из себя конферансье, возвестил он, закончив с первым номером. – Композитор Геннадий Гладков.
Старик стоял в углу, опираясь на трость и возвышаясь над остальными, как Голиаф перед кучкой Давидов. Пропитанные серебром волосы непослушно торчали в разные стороны. Из-под густых бровей за Денисом следили умные, потускневшие с годами глаза. Старик не изменял привычке чисто бриться, даже находясь при смерти.
– «Когда весна придёт, не знаю» из кинофильма «Весна на заречной улице». Композитор Борис Мокроусов. За ней последует «Последняя поэма» Алексея Рыбникова.
Всякий раз аудитория отзывалась на знакомую мелодию заметным оживлением. Денис был готов доплачивать за возможность играть перед этими людьми. Он не знал, многие ли из них осознавали близкий исход, но они с подлинным интересом ловили каждый звук. Для музыканта нет большей награды, чем благодарные слушатели. Скользя по клавиатуре, он создавал лирическое настроение, отвлекавшее от ужасов течения болезни.
«В хосписе находятся такие же люди, как ты или я, Денис. Они хотят жить обычной жизнью, наполненной маленькими радостями, – наставляла его заведующая при их первой встрече. – Их не привозят к нам умирать, не избавляются и не списывают со счетов. Хотя и такое случается. Нашим бабушкам и дедушкам порой просто нужно, чтобы кто-то побыл рядом. Почитал книгу, выслушал. Это приносит им умиротворение, так сильно необходимое на этом этапе. Нет ничего страшнее забвения при жизни».
– «Чёрное и белое». Романс больше известен под названием «Мы выбираем, нас выбирают». Композитор Эдуард Колмановский, «Большая перемена».
Стихи к песням сами всплывали в голове при исполнении музыки. Будь он певцом, ему бы пришлось перестраивать аккомпанемент, извлекать из игры мелодию, передавая её голосу. К счастью, он находился в здравом уме и не собирался покрывать себя позором.
– Вашему вниманию вальс из кинофильма «Берегись автомобиля». Композитор Андрей Петров.
Ноты всех композиций лежали рядышком для подстраховки. Он ими не пользовался, но чувство уверенности лишним не бывает.
– Завершает сегодняшний концерт мелодия, не имеющая отношения к кинематографу, но оттого не менее чудесная: «Тройка» Георгия Свиридова. Благодарю вас за тёплый приём.
Он уложился в полчаса. Мог бы играть дольше, но зрители у него сегодня особенные. Не каждый из них мог подолгу находиться в сидячем положении.
Поклон знаменовал завершение концерта. Люди стали медленно расходиться по палатам, кто сам, а кто с помощью сопровождающего. Медсестра подкатила к Денису кресло. К Денису потянулась трясущаяся рука древней бабушки, настолько худой, что выражение «кожа да кости» не казалось столь преувеличенным. Скрюченные пальцы разжались, и у него на ладони оказалась ириска «Золотой ключик».
– Спасибо, – прошептал он. Других слов благодарности в пересохшем горле не нашлось. От бабушки пахло пылью и почему-то кошачьей мочой. Прикосновение шершавой, покрытой пигментом кожи напомнило ему об утраченном деревенском детстве. Закутанная в шаль бабушка, домотканый половик на скрипучем полу, очередь в булочную за свежим хлебом. Будущее не изведано, прошлое в двух шагах позади, настоящее непостижимо. От обилия пропитанных ностальгией образов свербело в затылке.
Он бережно сунул твёрдую как камень конфету в карман брюк. Старик наблюдал за трогательной сценой, перебравшись за стол для игр. Фигуры на шахматной доске притаились в ожидании боя. Познания Дениса в шахматах ограничивались основами дебюта – развитие фигур, захват центра, защита короля. А вот объяснить различие между эндшпилем и миттельшпилем без подглядывания в интернет он уже затруднялся. Почтенная разница в возрасте могла распространяться и на разницу в опыте. Де-факто он не собирался обыгрывать человека с четвёртой стадией рака, лишь хотел исполнить данное неделю назад обещание. До конца дня он был свободен, как Неуловимый Джо. И таких дней в запасе ещё достаточно, в отличие от старика, у которого предстоящая партия вполне может быть последней.
Комната отдыха осталась в их распоряжении. Ничто в ней не напоминало ужасное слово «хоспис», за исключением торчащей из стены кнопки вызова экстренной помощи. Денис полез за телефоном, чтобы включить звук, отключённый перед выступлением. Сообщение от Дианы высветилось на экране потёртого «Самсунга» прежде, чем он успел отключить блокировку. Забыв о звуке, он бросился жадно читать.
Здравствуй, Денис. Это Диана. Мой вечер сегодня свободен, а до субботы ещё два дня. Нет ли у тебя желания выпить со мной кофе и поговорить о музыке? Я могу быть у ЦУМа в семь часов вечера. А ты? Чур, я угощаю!
В конце сообщения вместо точки стоял смайлик в чёрных очках. Он снова и снова перечитывал короткий текст, пытаясь отыскать подвох. Что бы на самом деле ни значил смайлик, он будет считать это хорошим знаком. Вот это поворот. Нет ли у него желания? Она ещё спрашивает!
Денис потёр лоб, прикидывая расклад. Семь часов наступит через полтора часа. До ЦУМа от хосписа ехать в худшем случае полчаса. Сколько продлится партия, он не знал. Такси довезёт его до центрального универмага за пятнадцать минут. Значит, он должен освободиться хотя бы через час. За исключением того, что завтра придётся возвращаться за велосипедом, всё складывалось как нельзя удачно.
Здравствуй, Диана. С удовольствием выпью с тобой кофе за обсуждением… Нет, так писать нельзя.
Он стёр последние слова и принялся ускоренно строчить: Здравствуй, Диана. Спасибо за приглашение! С удовольствием встречусь с тобой в семь часов на ступеньках ЦУМа.
Старик смотрел на его воодушевление с нескрываемым любопытством.
– Любимая тётушка отправилась к праотцам и оставила тебе наследство?
Денис так и не смог привыкнуть к громоподобному басу, а потому уставился на Старика немигающим взглядом.
– У меня нет тётушки.
– Дела сердечные?
– Можно и так сказать. Как вообще вы можете шутить?
– День, когда я не смогу опустошить мочевой пузырь самостоятельно, будет последним в моей и так затянувшейся жизни.
– Не говорите так.
– Я говорю то, что считаю нужным, юноша. А раз я ещё способен срать без посторонней помощи, то и шутить могу сколько угодно.
Денис понял, что партия предстоит непростая.
12
– Кто учил тебя играть в шахматы?
– Никто.
– Я так и подумал. Соперник из тебя никудышный.
Старик предоставил Денису право играть белыми. Партия только началась, а он умудрился потерять