А Сережа… Она чувствовала, как могут чувствовать только влюбленные, что в нем есть что-то такое, чем нельзя пренебрегать. У нее было странное ощущение, что она видит его насквозь, со всеми его несовершенствами и чем-то таким, что искупает его проступок и позволяет его любить. А что это такое – для нее необъяснимая загадка.
Сережа стоял и продолжал молчать. До встречи с Юлей он не предполагал, что может испытывать к девочке что-нибудь кроме мимолетного влечения. И вообще, его отношение до сих пор к девочкам было скептическим. Ему казалось, что он надежно защищен броней скептицизма, но вот оказалось, что и у него нашлось уязвимое место.
Как ни странно, их сблизило то, что, на первый взгляд, должно было бы оттолкнуть друг от друга.
Не выдержав, Юля повернулась к нему, взглянула – точно два огонька обожгли его сердце. Сережа увидел эти глаза – темные, блеснувшие навернувшимися слезами и молодостью. От резкой досады у него стало горько во рту.
А в следующий момент словно что-то прорвалось. Он прильнул губами к ее руке. По ее телу прошла дрожь, но она не отстранилась, ее пальчики участливо пошевелились, а затем она почувствовала легкое прикосновение его губ к щеке. Это были поцелуи очищающие, поцелуи примирения. Как ждала она их, чтобы не осталось горечи в сердце!
А он все целовал и целовал, и вновь становилось послушным ее тело, только слезинки словно застыли у нее на глазах. И так они стояли, прижавшись, ничего не замечая, поглощенные друг другом.
Он ее обнимал, продолжал ласкать. Юля дышала прерывисто и глубоко, точно запыхавшись после быстрого бега. Ему казалось, что от нее идет сегодня особый аромат, как идет аромат от распустившегося цветка.
Вновь стала просыпаться чувственность. Его руки все крепче и крепче прижимали и ласкали ее тело. Смахнув поцелуями слезинки, он целовал глаза, маленькие аккуратные ушки, прильнул губами к ее губам.
– Давай где-нибудь посидим, – тихо сказала она.
Сережа оторвал ее от себя. Их пальцы сплелись, они повернулись и пошли по тропке туда, откуда пришли. Посидеть на берегу (у них и в мыслях не было вновь идти к стогу) можно было только там, где Мамон ловил сазанов.
Облака натекли на все небо. Стало темно, так темно, что им почти ощупью приходилось добираться до места. Только у самой реки темнота была менее густой. В темени, посматривая на Юлю, Сережа пытался и не мог уловить выражение ее лица. Видно было только, как блестят глаза.
Первой села Юля. Сидение Мамона было узким, и чтобы уместиться, им пришлось прижаться друг к другу.
– Ты не куришь? – тихо спросила она, видимо только для того, чтобы занять губы. Судя по всему, она уже успокоилась.
– Нет, а что?
– Просто так. Я давно хотела тебя спросить, не люблю, когда пахнет табачищем. И не пьешь?
– Если судить по общим меркам.
– Я так и знала.
– А зачем же спросила?
– Было интересно, что ответишь. И даже ни разу не был пьяным?
– Раза три.
– Были причины?
– Скорее по глупости.
Юля почему-то вздохнула и замолчала. После того, что произошло, молчание было более содержательным и сближало их.
Он еще ближе придвинулся к ней, чувствуя плечом ее плечо. Рукой обнял ее за талию, в другой руке была ее рука.
– Вы спите. Я вас буду оберегать, – сказал он.
– Да-а…
Через несколько минут ее голова легла на его плечо, и ему показалось, что исходивший от нее легкий аромат, напоминающий благоухание соснового леса в солнечный день, стал сильнее.
Неужели это правда, что они помирились и она вновь сидит рядом с ним? Сережа вздрогнул. Как она тиха и проста. Теперь в ней не было никаких признаков страсти или волнения.
Было ясно, что между ними в эту ночь ничего не произойдет, но он будет помнить, что бы потом с ним ни случилось, что все же он провел с ней целую ночь. Они сидели тихо. Ее голова отяжелела, а его чувство к ней становилось все глубже и глубже, превращаясь в желание служить ей.
Осторожно повернув голову, Сережа на нее посмотрел. Она ему показалась спящей. Ее веки сомкнулись, губы приоткрылись. На мгновенье луна выглянула из-за туч и мягкий лунный свет, упавший ей на лицо, волосы и шею, подчеркнул ее небрежную прелесть.
Локон упал ей на лоб, на полуоткрытых губах то появлялась, то исчезала улыбка; ресницы – они были у нее куда темнее волос – дрожали на нежных щеках; нос чуть вздрагивал, словно его забавляло, что он немного вздернут. Казалось, одно легкое движение руки – и эту склонившуюся на его плечо головку можно сорвать со светло-коричневого от загара стебля шеи.
Когда его плечо онемело, Юля бессознательно почувствовала это и приподняла голову. Он быстро потер плечо, и ее голова опять опустилась. Сережа осторожно коснулся губами ее волос, затем стал прислушиваться к ее ровному дыханию.
Кругом не было ни души, и только тихая темная ночь по-прежнему с улыбкой наблюдала за ними.
36
Очередное свидание должно был состояться только через два дня. Так решила она.
Юля продолжала придерживаться правила, которое состояло в том, что парня следует держать на расстоянии, не бросаться сразу же в его объятия – пусть помечтает, потоскует, помучается.
И Сережа действительно в течение этих дней не находил себе места. Он то загорал, то, искупавшись, подходил к Мамону и, интересуясь уловом, посматривал на извилистую тропку – не появилась ли вдруг между кустов обладательница кокетливой шляпки. Юля не выходила у него из головы.
Кто она? Эта опять ставшая для него загадочной и таинственной девочка. Если разыгрывающая невинность юная обольстительница, то все в дальнейшем будет до примитивности просто: чувственную страсть они удовлетворят, а потом расстанутся. И никто бы, как сейчас выражаются, не был бы в накладе.
Но с другой стороны, его чувства к ней были иными. Порой ему казалось, что она чистый родник, встреченный им в пустыне. Ведь не зря же она вывела его из спячки, открыла ему глаза, пробудила к любви.
Ему казалось, что она для него душистый цветок, который расцвел в безлюдной степи среди сухих колючек.
Как только он ее увидел, она внушила ему благоговение, она его влечет как прекрасная мелодия и ассоциируется с запахом свежескошенной травы.
Она – словно освежающий напиток для его души, находящейся в спячке. А он (стыдно и пошло) словно уличной девкой хотел овладеть ею.
Видимо, начертано судьбою, что он именно сейчас встретил ее, возможно, ту единственную, в ком юность и зрелость сочетаются одновременно, и с ней он может связать свою судьбу.
А она? Что думает о нем она? В тот вечер она с полным правом могла бы залепить ему пощечину или разреветься и убежать. Но она (иначе не объяснишь) не хочет его потерять. А раз так, то и он ни перед чем не остановится, – будь, что будет – пойдет до конца.