Никак не ожидал, что пущусь в политические рассуждения в письме к Вам, дорогая моя, и, если они покажутся Вам скучными и неосновательными, простите меня. Я хотел только сказать, что как ни чудно итальянское солнце, как ни наслаждаешься здесь роскошными дарами юга, а все-таки живешь жизнью общею с своим отечеством, и когда там неладно, то и мы здесь не можем быть вполне покойны.
Семейные известия, из России получаемые, тоже не особенно радостны. В семействе сестры все болезни, Анатолий хандрит и недоволен своей участью...
23 декабря 1881 г./4 января 1882 г.
Как мы сошлись с Вами, милый друг! Вчера я Вам писал по поводу грустных известий из России и безотрадного положения тамошних дел, а сегодня получаю Ваше письмо и вижу, что и Вы захотели поделиться со мной этими же чувствами.
Не думайте, милый друг, что я утомляю себя сочинением трио. Сначала мне нужно было сделать над собой некоторое усилие, чтобы примириться с комбинацией инструментов, претящей моему слуху. Но теперь меня работа эта интересует и забавляет, а мысль, что трио доставит Вам удовольствие, придает этому занятию большую прелесть.
Получил перевод и приношу Вам бесконечную за него благодарность. Благодарю Вас, милый друг мой, и за вырезку “Моск[овских] вед[омостей]”, из коей я узнал, что “Буря” исполнялась в Берлине. Мне это известие очень приятно.
По поводу моего Скрипичного концерта я должен сообщить Вам очень странное известие, сообщенное мне Юргенсоном. Концерт этот хотели играть в Петербурге сначала Котек, а потам Соре, и оба не могли исполнить своего намерения, потому что Ауэр и Давыдов восстали против этого несчастного концерта, говоря, что его невозможно играть, что это насмешка над публикой и т. д. Странно в этом то, что Ауэр и Давыдов-мои так называемые друзья, что Ауэру, который всегда выставлялся горячим любителем моей музыки, я в благодарность даже посвятил концерт. Меня ужасно трогает смелость Бродского, решившегося дебютировать в Вене с произведением трудным, новым и притом русским, чего в Вене не любят.
Как я радуюсь, дорогая моя, что все четыре Ваших мальчика собрались к Вам провести праздники.
Желаю Вам встретить их как можно радостнее.
Благодарю Вас еще раз, милый друг, за бюджетную сумму.
Ваш П. Чайковский.
Приношу мои поздравления с праздником Юлье Карловне и всем Вашим, а также Вл[адиславу] Альб[ертовичу].
429. Мекк - Чайковскому
Флоренция,
24 декабря 1881 г.
Милый, дорогой друг мой! Поздравляю Вас с наступающим праздником рождества Христова и от всей души желаю Вам здоровья, спокойствия и всего, всего самого лучшего в жизни.
Посылаю Вам здесь, дорогой мой, вырезку из газет с отзывом венской критики о Вашем концерте. Вы увидите из него, что мое определение верно, что не все же Ганслики в Вене. Да вообще эти Ганслики ничего не значат; пусть себе кто-нибудь и ругает Ваши сочинения, но только бы они исполнялись, и ценителей найдется больше, чем ругателей.
Вчера приехали мои мальчики Коля и Саша, и весь [дом] вмиг оживился.... Вот что мне очень жаль, милый друг мой, это что Коле и Саше едва ли удастся на масленице поехать к Александре Ильинишне, потому что распускают их всего на четыре дня,-а быть может, на святую, если отпустят подольше. Ужасно мне жаль, что все не удается мое желание. До свидания, дорогой, бесценный друг, будьте здоровы. Всем сердцем горячо Вас любящая
Н. ф.-Мекк.
Р. S. У нас вчера и сегодня дождь льет, и, конечно, тепло.
430. Мекк - Чайковскому
Флоренция,
27 декабря 1881 г.
Бесценный друг мой! Пишу вам два слова, чтобы послать еще вырезку из газеты, в которой говорится о Вашем Скрипичном концерте. Меня это ужасно радует. Какой молодец этот Бродский. Я бы очень хотела ему сказать “hubschdank” [“благодарствуйте”], как говорят немцы, да не знаю, где его найти, а все мы, русские, должны быть ему признательны. Но как приятно удивило меня то, что уже два года назад играл Ваш концерт Дамрош в Нью-Йорке; вот так молодец! Дай бог побольше таких. Завтра здесь опять симфонический концерт и опять будут играть симфонию Goldmark'a “Landliche Hochzeit”.
Будьте здоровы, мой дорогой. Скоро буду вам писать опять. Всем сердцем Вас любящая
Н. ф.-Мекк.
Р. S. У нас готовятся к карнавалу большие увеселения.
1882
1. Мекк - Чайковскому
Флоренция,
3 января 1882 г.
Мой милый, несравненный друг, четвертый день, что собираюсь писать Вам, но несносная головная боль не давала исполнить этого желания, и сегодня решаюсь взяться за перо только для того, чтобы поздравить Вас, дорогой мой, с наступившим Новым годом и пожелать Вам всех возможных благ жизни в этом и во многих будущих годах. Вам первому я пишу в наступившем году и очень жалею, что мне не удалось написать Вам в самый день Нового года для того, чтобы чаще писать в продолжение года.
Вчера у нас состоялся спектакль. Очень было забавно, и все вышли хорошо из своих ролей, в особенности подходил к своей роли Сашок и исполнял ее очень хорошо.
Время так летит, что просто больно становится: моим мальчикам через три дня уже уезжать надо, а кажется, - только что приехали. Накануне Нового года у нас была елка, а после нее концерт, в котором Соня сыграла сонату Appassionata Бетховена и Ваш Chant sans paroles, и очень недурно сыграла. Она могла бы быть хорошею исполнительницею, но нисколько не работает, - правда, ей и некогда, у нее весь день занят другими уроками.
Посылаю Вам, милый друг мой, все последние фотографии. Саша выпросила у меня Вашу фотографию. Не сниметесь ли Вы, дорогой, в Риме? Также мне очень было бы приятно получить и фотографию Модеста Ильича. Если он будет сниматься, то попросите у него, милый друг мой, и ддя меня.
До свидания, несравненный мой, пошли Вам бог здоровья, спокойствия, радостей. Всею душою Вас горячо любящая
Н. ф.-Мекк.
2. Чайковский - Мекк
1882 г. января 5-6. Рим.
5 января 1882 г.
Дорогой, милый друг! Получил присланные Вами карточки. Усердно благодарю Вас за них; они доставили мне величайшее удовольствие. Ваш Воличка имеет самую милую детскую физиономию, какую можно себе представить. Усматриваю из портрета Милочки, что она очень выросла и развилась физически; весьма вероятно, что она теперь уже перестала быть тем особенным, оригинально-милым ребенком, каким была прежде, и, судя по серьезному выражению лица, мне кажется, что она, должно быть, в умственном отношении шагнула далеко. Радуюсь, что на смену к ней явился приносящий Вам столько радостей Воличка. Нет ничего более отрадного, как присутствие симпатичного ребенка в семействе. Я не без сжимания сердца думаю о том, что в семействе сестры скоро уже не будет никакого беби. Ее сын Юрий достиг уже шестилетнего возраста, и на смену его уже нельзя ожидать другого столь же милого ребенка. Софья Карловна уже окончательно сделалась взрослой барышней и притом, надо сказать правду, очень хорошенькой барышней. Потрудитесь передать Юлье Карловне мою благодарность за ее портрет. Что касается меня, то обещаюсь Вам, дорогая моя, в весьма скором времени сняться. Мне нужно будет узнать, кто здесь действительно хороший фотограф. Знаю, что наиболее известный и модный, Аllessandi, снимает очень скверно. Коля, воспитанник Модеста, снимался у него, и, несмотря на весьма дорогую цену, портрет вышел никуда не годный. Модест тоже собирается сняться, и, как только будут готовы его и мой портрет, я пришлю Вам, милый друг, самые первые экземпляры.
6 января.
Я кончил сегодня утром черновые эскизы своего трио . Теперь займусь перепиской своей Всенощной, написанной еще летом и которую до сих пор не успел переписать. Пусть трио немножко полежит; оно выиграет от того, что я на время расстанусь с ним. Затем примусь за его отделку и, как только будет готово, сниму, с него копию и пришлю Вам.