Читать интересную книгу Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин

«Где он сейчас? Я думаю, в подвале графского дома – среди непрошеных гостей были, как мне кажется, люди графа… Во всяком случае, если судить по их разговорам…»

Гретхен вдруг подняла голову:

«Знаешь, нам надо уходить отсюда!.. В любом случае – надо уходить скорее…»

Она пристально взглянула на кота – каково ему придутся эти слова? Тимофей, однако, возражать не стал:

«Надо!.. Я же и говорю тебе – надо, надо скорее рвать когти… а ты все про какие-то косточки да палочки… давай-ка собирайся поскорее – не то эти люди, того и гляди, вернутся!..»

Гретхен встала на ноги, поднялась на несколько ступенек и, толкнув рукой неплотно прикрытую дверь, шагнула в разгромленный лабораториум. Кот молча проскользнул за ней следом.

«Следует взять с собой монет, сколько возможно… хорошенько их припрятав… и что-нибудь из мясной еды обязательно… – Тимофей принялся наставлять ее так, словно бы сам каждую неделю совершал побеги из дома, – …и еще удобную корзину, чтоб место в ней нашлось и для меня тоже… хотя я, видит Бог, и не люблю подобный способ передвижения…»

Девочка, однако, слушала его вполуха: собраться в дорогу и в самом деле было нетрудно. А вот куда потом идти и как при этом улизнуть из города незамеченными? На эти вопросы Гретхен ответа не знала. К тому же надо было выручать из графских подвалов Мастера Альбрехта – или хотя бы попытаться сделать все для этого возможное… В общем, голова шла кругом настолько, что Гретхен едва услыхала, как внизу вдруг заскрипела входная дверь и громкие мужские голоса не оставили никаких сомнений в том, что давешние предостережения Тимофея имели более чем веские основания!

27

О том, что в подвале роскошного графского дома имеется небольшая тюрьма, в городе знали все. Однако знали об этом, главным образом, понаслышке – и потому дорисовывали в своем воображении какие-то ряды разделенных толстыми решетками камер с томящимися в них несчастными узниками. Вообще же, воображение горожан распалялось по этому поводу тем охотнее, чем реже они встречали графа и его людей, – ибо их, по старой традиции, не любили.

В действительности же, эта тюрьма представляла собой лишь отгороженную часть подвала здания, подвала, в котором хранили разные припасы, ненужные вещи, а также все прочее, что обычно принято хранить в подвалах больших и богатых домов. Вдобавок, означенная графская тюрьма нередко пустовала, держать серьезных пленников в не слишком дружелюбном городе граф остерегался, предпочитая использовать для этого один из своих замков.

Мастера Альбрехта, однако, привели именно в этот подвал, и граф, уже вполне оправившийся от недомогания, поспешил спуститься туда же, чтобы допросить несчастного лично. С собою он прихватил Гурагона, который, впрочем, от него все это время и не отлучался. А вот дворецкого Ганса, которого граф привык считать своей первейшей опорой и к чьим советам регулярно прислушивался, пришлось отпустить домой – что-то серьезное случилось с его племянником. Кажется, он погиб… Граф, впрочем, не стал допытываться об этом в подробностях: как ни кинь – а ему сейчас было не до судьбы какого-то незадачливого молодого человека, слишком сильно размахивавшего руками при ходьбе!

А еще граф вынужден был терпеть присутствие двух представителей городского совета – без них, согласно давнему договору, заключенному еще его дедом, городских граждан нельзя было допрашивать, судить и, в случае осуждения, наказывать.

Итак, граф занял свое место в специально принесенном слугами тяжелом кресле, прочие расселись по скамьям, а на низком длинном столике палач разложил свои страшные инструменты – гнутые иглы для забивания под ногти, клещи, вóроты для сжимания конечностей и дробления суставов…

Несчастного Мастера Альбрехта принудили встать на колени и склонить голову. Подручный палача встал у него за спиной, держа в руках конец веревки, связывающей старику запястья.

«Эй ты, Альбрехт, называющий себя философом! Выслушай, в чем обвиняют тебя люди! – начал граф свою речь, – Выслушай и ответь нам немедленно и чистосердечно: признаешь ли выдвинутое против тебя или не признаешь?»

Он проглотил слюну и пытливо взглянул на старика. Тот, однако, не поднимал головы и вообще не менял позы.

«А коли признаешь его полностью либо частично, то, прежде чем передали мы тебя церковным властям, изволь рассказать нам все, с этим связанное. Кто научил тебя злому делу, кто помогал? Что надоумило тебя употребить силу колдовства, что жаждал ты благодаря этому обрести и каковы были орудия твоего черного промысла?»

Граф сделал глубокий вдох, затем продолжил:

«Если же ты надеешься вовсе отвести от себя предъявленные обвинения, то должен будешь дать в этом случае исчерпывающее объяснение тем уликам, которые… – он вдруг поперхнулся, – … которые были найдены при обыске в твоем доме… ты слышишь меня, старик?»

Мастер Альбрехт молча кивнул. Он по-прежнему стоял на коленях и глядел в пол.

«Отвечай же!»

Старик медленно поднял глаза.

«Я… не совершал… ничего из того… в чем меня обвиняют…»

В ответ граф усмехнулся привычной усмешкой судейского недоверия:

«Что ж… едва ли не каждый, столкнувшись со столь серьезным обвинением, предпочитает вначале отрицать все или почти все… это столь обычно в подобных делах, что не заслуживает особого внимания…»

Он перевел дух.

«Но нас это, разумеется, не удовлетворит: потрудись-ка ответить подробно и обстоятельно!»

Мастер Альбрехт вновь поднял глаза:

«Право, я не знаю, господин, о чем бы должен здесь вам поведать… я не имею ничего из того, что должен бы был скрывать от вас… ибо полагаю, что вам, господин, и без того все было про меня всегда известно…»

«…что нам известно – то тебя сейчас не касается вовсе… – перебил его граф, – …твое же дело нынче: говорить правду… полностью, всю…»

Старик поклонился покорно:

«Что ж – я готов… я готов рассказать вам все… – он выпрямился, – ибо ничего незаконного отродясь не совершал… вот уже несколько лет день за днем я делаю свою работу… которую подрядился выполнить для вас, за которую вы платите мне серебром и которую, Бог свидетель, я уже почти и закончил…»

«Работу? – встрял вдруг в разговор один из членов городского совета, – Какую такую работу? Объясни-ка нам тогда, в чем состоит это твое ремесло… и какую пользу оно приносит…»

Граф, услышав это, недовольно поморщился – ему-то вовсе не хотелось, чтобы Мастер Альбрехт разболтал тут всем и каждому про свои поиски Царицы Красок. Надо было как-то отвести его, что ли, от этой опасной темы, спихнув при этом на другую, ту, ради которой и учинили допрос:

«Постойте-ка, эй! – он поднял вверх правую руку, – Не станем тратить время на пустые вопросы! Человек этот действительно получал от меня деньги… потому как делал для меня работу… должен был делать…»

Членам городского совета, однако, этих слов показалось мало. Старший из них – глава богатого цеха шорников – в ответ лишь прищурился, словно бы от холодного ветра, и вслед за тем покачал головой:

«Все-таки мы желаем, чтобы кто-либо пояснил здесь суть этой его работы. Нет ли в ней нарушений закона… И не противоречит ли она старинным правилам и договорам… касающимся пребывания в нашем городе членов вашего рода…»

Сказав это, он слегка – жестом вынужденной учтивости – поклонился графу. Тот на какое-то время задумался, уставившись в собственные руки, сложенные на коленях в замок, затем, найдя, похоже, правильные слова, вновь поднял голову и решительно взглянул в глаза своим собеседникам:

«Он должен был добыть для меня рецепт… найти его в старинной книге и доказать его верность и полноту…»

«Рецепт? – удивился второй член городского совета – старшина цеха замочников, – Но что это за рецепт? И не является ли он как раз рецептом колдовства и душегубства?»

Принужденный едва ли не оправдываться, граф энергично замотал головой:

«Нет, говорю я вам, нет же и нет! Это лишь рецепт обыкновенной краски… Краски и только…»

Шорник с замочником, однако, недоверчиво усмехнулись:

«Право, мы не слишком сведущи в подобных вещах, господин… Знаем только, что краску прежде никто не делал у нас в городе… Мы, впрочем, не имеем намерений подвергнуть сказанное вами какому-либо сомнению. Тем более что и проверить все это нетрудно вовсе. Обвиняемый сказал ведь нам, что работу свою закончил, не так ли? Или почти закончил…»

«Это так?» – граф обратился к Мастеру Альбрехту.

«Да, это так», – ответил тот.

Оба городских ремесленника, не сговариваясь, кивнули согласно:

«Стало быть, ты можешь показать нам… результаты… эту самую краску, да… краску, рецепт которой ты нашел в старой книге?..»

Все замолчали, пристально глядя на старика. Последний, однако, по-прежнему сохранял спокойствие, словно бы не его судьба решалась сейчас здесь, в этом подвале.